О том, что Орёл – «город первого салюта», знают многие в нашей стране уже 70 лет. А в 2007 году Орёл стал ещё и одним из трёх первых «городов воинской славы  России». Подавляющее большинство россиян, да и самих орловчан уверены, что эти почётные звания областной центр заслужил за отличия в Великой Отечественной войне. В основном,  так оно и есть, но воинская слава и доблесть Орла создавалась многие годы и даже десятилетия.

Спасти полковое знамя

Отдельные страницы героической  истории города связаны с воинскими частями,  дислоцировавшимися  в Орле  во второй половине XIX – начале XX века. Одной из них был 142 пехотный Звенигородский полк, входивший в состав 36 пехотной дивизии. О нём я и поведу далее речь.

Коротко скажу об истории полка. Он был сформирован 13 октября 1863 года  из трёх батальонов  Якутского полка, а  наименование 142 пехотного Звенигородского получил  25 марта 1864 года. Через полтора десятка лет полк стал четырёхбатальонным. В русско-турецкой (1877-1878) и  русско-японской  (1904-1905)  войнах участвовать  ему не довелось.

Зато с началом  Первой Мировой 142 пехотный Звенигородский попал в страшную «мясорубку» во время Восточно-Прусской операции. Полк под командованием полковника Венецкого входил тогда в состав 2-ой армии генерала Самсонова. В сражении с немецкими войсками при Танненберге (26-30 августа 1914 года)  эта армия потерпела тяжёлое поражение. 142 пехотный Звенигородский полк вместе с несколькими другими частями оказался  в окружении,  отчаянно сопротивлялся и потерял убитыми большинство своих  солдат и офицеров.

Когда возникла угроза пленения оставшихся в живых, то они (известны имена двух героев) пытались любой ценой сохранить полковые регалии. Поручики Лапин и Исаев сорвали знамя с древка, разрезали полотнище на части и поделили его между офицерами, которые и хранили знамя в плену, так же был спасен Георгиевский крест со знамени. Его выломали из навершия древка, и один из офицеров полка пронес его через весь плен.

В декабре 1914 года в лагере Оснабрюк немцы нашли на пленном поручике Исаеве кусок полотнища, с надписью «С нами Бог». Но Исаев даже под пытками не стал давать немцам никаких показаний. Этот фрагмент знамени вплоть до  1945 года  хранился в Берлинском Цейхгаузе и был возвращен на Родину только в конце  Второй мировой войны.  Большую же часть полотнища  спасли  и после Первой мировой войны вывезли из Германии в Россию, где в 1919 году куски полкового знамени были представлены в штаб Добровольческой армии и  впоследствии сданы в русский храм в Белграде. Здесь они хранились до 1945 года. 

Дядя и племянник

А теперь о других офицерах-звенигородцах, чьи фамилии стали мне известны благодаря знакомству с внучкой одного из них,  жительницей Орла, Ольгой Михайловной  Михайловой. В её маленькой уютной однокомнатной квартире по улице Комсомольской на почётном месте висит портрет человека в мундире подполковника Российской императорской армии. Это родной дед Ольги Михайловны – Семён Емельянович Милешко.

Подполковник Семён Милешко

Уроженец Малороссии, в  середине 1880-ых годов Милешко получил назначение в 142 пехотный Звенигородский полк, с которым отныне оказалась связана вся его жизнь. Некоторое время его служба проходила  в Ельце, а в последующие годы – в Орле. За почти два десятилетия военной карьеры  Семён Емельянович Милешко вырос в чинах до подполковника, командуя вначале 9 ротой 3 батальона Звенигородского полка, а в последний год службы – 4-ым батальоном. Как командира и человека его уважали младшие офицеры и солдаты.

Незадолго до начала Первой мировой войны Семён Емельянович вышел в запас, поселившись со своей большой семьёй в купленном на военные накопления домике по 1-ой Пушкарной улице.

В 142 пехотном Звенигородском служил и родной племянник подполковника С.Е.Милешко – Василий Масинёв. В 1899 году он поступил в полк  вольноопределяющимся, через три года  получил офицерский чин и занимал в полку должность начальника вьючно-пулемётной команды.

Василий Масинёв (фото 1899 года)

Василий Масинёв со старшей дочерью Гали (фото 1909 года)

 В самый канун Первой мировой войны Василий Прохорович был произведён в капитаны и в этом чине отправился  на фронт. В сражении под Танненбергом  Масинёв попал в плен и пробыл в нём почти четыре года. По возвращении в Орёл он добровольно вступил в Красную Армию. Служил, правда, в нестроевых частях - делопроизводителем Орловского губвоенкома, потом - завхозом отдела снабжения 55 стрелковой дивизии, а в 1920-ом году  - начальником 32 этапного участка Южного фронта и Северо-Кавказского фронтов.

Во время долголетних военных скитаний бывший капитан царской армии нашёл свою вторую половину – выпускницу медицинского факультета французского университета Сорбонна Веру Ботезат, которая работала врачом  в одном из госпиталей Красной Армии. Вместе с нею Василий Прохорович вернулся в Орёл, в свой дом, построенный им на Болховской улице за несколько лет до начала Первой Мировой войны. 

Катками – по судьбам, танками – по могилам

В Орле, после окончания гражданской войны,  «осели» на постоянное жительство и ещё двое бывших офицеров 142 пехотного Звенигородского полка -  штабс-капитаны Пармен Артемьев и Борис Барт. Первый служил в полку командиром 11 роты, второй – адъютантом командира 4 роты. Всем  звенигородцам пришлось встраиваться в советскую действительность.

Самый старший из них, Семён Емельянович Милешко, заработавший в императорской армии хорошую военную пенсию, сразу же после революции её лишился и был вынужден сначала подрабатывать в советских учреждениях, а потом занялся садом и огородом возле собственного дома. И надо сказать, достаточно успешно: большую часть продуктов питания для семьи он выращивал сам,  иногда даже кое-что продавая  на рынке. Три его дочери, благополучно выйдя замуж, тоже, вроде бы, устроили свою жизнь.

Василий Масинёв, племянник Семёна Емельяновича, трудился начальником отдела в службе сборов Орловско-Витебской железной  дороги, а потом несколько лет работал счетоводом в разных организациях Орла.

По словам Ольги Михайловны Михайловой, дядя с племянником и их семьи  тесно общались друг с другом, благо их дома находились неподалёку.

Иногда в гости к Семёну Емельяновичу Милешко приходили  поговорить и сыграть партию-другую в преферанс два вышеупомянутых бывших офицера, его товарищи  по полку – Пармен Парменович Артемьев и Борис Павлович Барт. Они служили в советских учреждениях Орла и были значительно моложе  отставного подполковника Милешко, но это не мешало им ни в беседах, ни за карточным столом.

Казалось бы, жизнь всех «бывших» понемногу наладилась, но так только казалось. С середины 30-ых годов начался новый этап поиска «врагов народа». В 1937 году были арестованы два зятя Семёна Емельяновича Милешко - Андрей Григорьевич Павлоградский, помощник бухгалтера обувной мастерской промкомбината, и Николай Андреевич Рыжик, бухгалтер  Орловского финансово-экономического техникума. Оба они  особой «тройкой» УНКВД по Орловской области  были  приговорены к расстрелу. Приговоры привели в исполнение немедленно.

Арестовали в том же году и  однополчан  Милешко, которые регулярно навещали его дом на 1-ой Пушкарной, - бывших штабс-капитанов, уроженца Ливен  Пармена Артемьева и смолянина Бориса Барта.  Они тоже были  расстреляны.

Семён Емельянович в те дни готовился к худшему. Жена собрала ему узелок заранее. Отставного подполковника вскоре действительно арестовали и увезли в неизвестном направлении. Но через два дня  Милешко вернулся. Старуха-смерть  с косой прошла мимо. Почему так случилось – мы уже не узнаем, видно, как-то сумел Семён Емельянович повлиять на допрашивавших его работников НКВД, а может, и возраст сказался – ведь было ему уже далеко за 70.

Правда, после таких испытаний бывший подполковник «протянул» недолго: он скончался в феврале 1939 года. Похоронили С.Е.Милешко на Крестительском кладбище Орла. Его могила, как  и захоронения всех погребённых рядом членов его семьи,  не сохранились: спешно отступая  из Орла в начале августа 1943 года, по этой  части  кладбища прошли немецкие танки.

Василий Масинёв – последний из звенигородцев

 Василию Масинёву, последнему их четырёх звенигородцев-офицеров, повезло больше, чем товарищам. В таких случаях говорят, что «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Заболела в 1931 году его жена Вера Александровна, сама прекрасный врач-диагност и лекарь. Ей потребовалось срочно поменять климат. И семья Масинёвых, бросив собственный дом в Орле (если точнее, передав его бесплатно местным властям с условием проживания в одной из комнат  сестры Василия Прохоровича), переехала сначала в Геленджик, а потом в Подмосковье. Так бывший капитан  исчез из-под пристального наблюдения всевидящего ока НКВД. И благодаря этому не был арестован, остался жив и умер собственной смертью в феврале 1955 года. Похоронили Василия Прохоровича Масинёва на Бутовском кладбище в Москве, рядом со скончавшейся ранее женой.

Где могилы расстреляных в 1937 году Пармена Артемьева и Бориса Барта – один Бог знает.

Подробности биографий и фотографии  славных звенигородцев я получил от тех, кто бережно хранит их память – от Ольги Михайловны Михайловой и Веры Андреевны Поповой – внучек  - соответственно - Семёна Емельяновича Милешко и Василия Прохоровича Масинёва.

О том, как сложилась судьба потомков офицеров-звенигородцев – отдельный рассказ.

Александр Полынкин

• Как американский авиаконструктор свою сестру и племянницу в Орле от голода спас
• Три служительницы Эскулапа
• Тринадцать из тридцать седьмого