О селе Корсунь (Корсунское) я писал на сайте много раз. В 2018 году выпустил и небольшую книгу под названием «Светлые лики Корсуни», которая выставлена в нашей библиотеке. В одном из очерков я использовал небольшой отрывок из произведения автора, фамилия которого мне встретилась тогда впервые, да и после я с ней больше не сталкивался.

Но недавно мне, благодаря очерку Александра Сарана о В.В.Вельяминове-Зернове (он был опубликован в его книге «Российские востоковеды в орловском контексте», Орёл, 2005, стр.41-70 – А.П.) удалось найти нужную мне ссылку, и я смог прочесть «Курьёзы крепостного времени» в полном объёме. Да,  именно так назвал свои воспоминания (с подзаголовком – «Из записной книжки» - А.П.), опубликованные в четвёртом номере за 1905 год журнала «Исторический вестник» П.Н.Мочульский.

К сожалению, у автора  здесь только инициалы, а кто он по имени-отчеству, мне подсказал коллега - Олег Волков, приславший выписку из "Адрес-календаря Орловской губернии на 1891 год" : "Управление директора народных училищ Орловской губернии. Адрес: Болховская улица, казённый дом. Инспектор 3-ого участка (Елецкий и Малоархангельский уезды) - статский советник Мочульский Порфирий Николаевич (Садовая улица, дом Афонского)".  В журналах дореволюционного времени он  упомянут только в связи с его единственной публикацией 1905 года.

Я процитирую из неё самое начало и вторую часть, которые позволят читателю получить некоторое представление о самом П.Н.Мочульском, а также покажут  его глазами и пером одну из колоритных помещиц Малоархангельского уезда первой половины XIX века.

Итак, «Курьёзы крепостного времени (из записной книжки)

Приближается пятидесятилетие со дня освобождения крестьян, этой великой эпохи в жизни России, когда, по выражению поэта Некрасова, разорвалась цепь народная и одним концом ударила по барину, а другим по мужику. Чтобы оттенить значение события 19 февраля 1861 года в виду приближающегося полустолетия со времени этого знаменательного для России события, мы намерены сообщить здесь несколько характерных черт из помещичьего быта крепостного времени, которые были собраны нами лично на месте, тщательно проверены посредством опроса многих местных жителей и своевременно внесены в записную книжку.

С 1881 по 1898 год прошлого столетия я состоял на службе в Орловской губернии, в должности инспектора народных училищ, заведывая училищами Малоархангельского, Елецкого и Карачевского уездов. В одном из этих уездов, именно – Малоархангельском, я и натолкнулся на удивительные факты из помещичьего быта крепостного времени, поразившие меня своей оригинальностью. Располагая теперь по выходе в отставку свободным временем, я извлёк их из своей записной книжки и предлагаю вниманию читателя в том убеждении, что они прибавят несколько новых штрихов к общеизвестной картине быта и нравов помещиков дореформенного периода.

II. Царица Корсунская

В северной части Малоархангельского уезда, граничащей с Новосильским уездом Тульской губернии, находится село Корсунское (ныне – территория Верховского района – А.П.), в котором в восьмидесятых годах прошлого столетия жил предводитель дворянства Малоархангельского уезда, глубоко уважаемый мною Владимир Владимирович Вельяминов-Зернов, впоследствии бывший попечителем Киевского учебного округа и только недавно скончавшийся (17/30 января 1904 года – А.П.).

Владимир Владимирович Вельяминов-Зернов

При первом моём посещении этого села Владимир Владимирович, с присущей ему любезностью, познакомил меня с своим хозяйством, чудным парком, богатой библиотекой, редкой коллекцией восточных монет и наконец повёл меня в церковь, находящуюся недалеко от усадьбы, на возвышении. Церковь каменная, изящной архитектуры, окрашена в белую и красную краски, крыша и купола белые так же, как и на всех зданиях усадьбы, что делает иллюзию, будто среди лета на них лежит  снег.

Здесь стояла старая Корсунская церковь

Внутренность церкви производит не менее приятное впечатление. В ней имеется старинная икона Корсунской Божией матери, глубоко чтимая местными жителями. Вокруг церкви – красивая ограда, в одном углу которой Владимир Владимирович построил великолепную часовню над могилой единственной своей дочери, умершей от чахотки. В настоящее время в этой часовне нашёл своё успокоение и он сам, оставивши по себе неизгладимую память, как учёный-ориенталист, археолог, нумизмат и редкой сердечной доброты человек. Мир праху его!...

При выходе из церкви чрез южные двери, с возвышенной площадки, мне бросилось в глаза следующее: от самой церкви, по обеим сторонам дороги, ведущей на конец села, торчали из земли широкие пни срубленных деревьев, симметрично расположенные в равном расстоянии один от другого. Они ясно указывали, что здесь когда-то была чудная аллея.

- Куда вела эта аллея? – спросил я.

- В другую усадьбу на конце села, - ответил мне В.В., - в которой жила когда-то, ещё в крепостное время, знаменитая помещица Р. (С большой долей вероятности могу сказать, что её фамилия была «Рогозина», поскольку именно это семейство владело частью села Корсунское – А.П.).

Здесь когда-то шла та самая аллея

Впрочем, по фамилии никто никогда её не называл, а она известна была во всей Орловской и Тульской губерниях под именем «Царицы Корсунской».

- За что же она приобрела такой громкий титул?

- На наш взгляд, это была просто полусумасшедшая женщина, страдавшая, очевидно, манией величия. Она окружила себя придворным штатом: у неё были свои камергеры, камер-юнкеры, камер-пажи, шталмейстеры, статс-секретари, фрейлины и проч. Для всех их она изобрела особые мундиры и платья, обшитые золотыми и серебряными галунами. Она выслушивала доклады и клала резолюции, подписывая одно только своё имя, казнила и миловала, награждала чинами, окладами и одним мановением руки лишала всех милостей и ссылала на хутора.

Все её распоряжения объявлялись не иначе, как письменно, чрез придворную канцелярию. Она редко показывалась перед своими крепостными. Видеть её могли только придворные чины, а для посторонних свидание с нею было обставлено большими формальностями. Нужно было для этого подать заявление в канцелярию, выждать день доклада статс-секретаря и наконец получить формальное уведомление, что в такой-то день и час просителю назначена аудиенция. Такая процедура была обязательна не только для крепостных, но безусловно для всех.

Приём она делала не иначе, как в зале, восседая на троне, окружённая придворным штатом. При приёме был установлен определённый этикет, который тоже был обязателен для всех. В праздники камергеры и камер-юнкеры несли её на троне по аллее в церковь, где она, сидя, слушала богослужение и потом таким же способом возвращалась обратно.

Выезд её также обставлен был торжественностью. Лицо, которое она намерена была удостоить своим посещением, уведомлялось об этом заблаговременно. Ехала она в громадном дормезе, в который впрягалась шестёрка лошадей с форейтором. Сзади стояли камер-пажи, а камергеры и камер-юнкеры сопровождали поезд верхом на лошадях.

У неё была своя полиция, находившаяся под начальством полицмейстера, наблюдавшего за порядком как в усадьбе, так и в имении. Было и своеобразное войско, однообразно обмундированное и вооружённое ружьями. Часовые день и ночь окружали всю усадьбу, стояли при въезде, по всем аллеям парка, при входе в дом и в самом доме, сохраняя при этом удивительную дисциплину. Впрочем, поддержание образцовой дисциплины, а равно и содержание самого войска владелице не стоило ни забот, ни материальных расходов, так как все солдаты были деревянные. Впоследствии, когда слава её померкла, наследники, вступив во владение имением, целую зиму топили печи в доме солдатами.

Госпожа Р. Любила иногда давать пиры, которые отличались необыкновенною пышностию. Как дом, так и парк тогда освещались a giorno (в переводе с итальянского – «круглые сутки» - А.П.): горели люстры, фонари, шкалики, факелы и даже смоляные бочки. При въезде в усадьбу росли два больших дерева, из которых на одном помещался оркестр музыкантов, а на другом – хор певцов. Каждого гостя они встречали и провожали пением и музыкой. Угощение богатством и разнообразием кушаньев и напитков, конечно, вполне соответствовало блестящей обстановке.

Но всё в сей юдоли плача непостоянно. Последние дни своей жизни царица Корсунская провела в крайнем унижении и даже нищете. Наследники добились признания её ненормальною, овладели её имением, выгнали её из усадьбы и даже не позаботились об её пропитании. Она поселилась в крестьянской избе и питалась лепёшками, которые приносили ей сердобольные крестьянские бабы. Смерть её прошла не замеченною.

Рассказ этот, слышанный мною от уважаемого Вл.Вл., подтвердил и местный старик-священник, живший тогда на покое и вскоре умерший (это был отец Иоанн – Иван Иванович Смирнов – А.П.).

В одно из последующих своих посещений села Корсунского я уже не видел пней, напоминавших об аллее к церкви. Крестьяне выкорчевали их и употребили на топливо. Усадьба, перешедши от наследников сначала к какому-то становому, а в последнее время к одному из ростовщиков, имеет теперь невзрачный, захудалый вид. Sic transit Gloria mundi!..»

Территория  корсунских монастырей находится на месте усадьбы В.В.Вельяминова-Зернова

Современная церковь во имя иконы Корсунской Божией Матери

Её Икона

• Корсунские светлые лики
• Поездка покровских ветеранов в Спасское-Лутовиново
• Поездка в Корсунь
• В день шестой светлой седмицы
• Об открытии мужского монастыря в селе Корсунь
• Преображение села Корсунь
• В селе Корсунь – накануне Масленицы
• Монастыри в селе Корсунь набираются сил…
• Корсунская церковь и её прихожане (1790-1830 годы, часть первая)
• Корсунская церковь и её прихожане (1831 – 1918 годы, часть вторая, заключительная)