Ровно год назад на сайте «Мастера» был размещен очерк Вячеслава Рыбникова «Этот странный орловский крюк кавказского маршрута Пушкина», где на основе анализа дорожников, путевых записок Пушкина и ряда других данных, была подвергнута сомнению общепринятая точка зрения о проезде Пушкина через Орёл специально ради встречи с Ермоловым. Внутренняя убеждённость автора опиралась не столько на приведённые в очерке факты, сколько на работы пушкиниста Т.К. Галушко.

В конце очерка было отмечено, что к 220-летнему юбилею Пушкина и 190-летию его проезда через наш край, будут подготовлены материалы, содержащие попытку развить мысли Галушко и описать тайный пушкинский маршрут, скрытый поэтом как от властей, так и читателей. Такой материал, действительно, удалось подготовить в форме книги из 11-ти глав (вышла она совсем малым тиражом в орловском изд-ве «Картуш»).

Для сайта «Мастера» предлагается заключительная глава из этого издания под названием «Гони их в шею, дураков!», или Как г. Птицын боролся с "болховщиной"».

«…умный человек — или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси».

Н. Гоголь «Ревизор»

Окунувшись в орловский итинерарий Пушкина, я решил воочию взглянуть на первоисточник его малоархангельской легенды, тем более что изначально сильно сомневался в её достоверности. Мне повезло: кроме самой публикации под названием «А.С. Пушкин в Малоархангельске в 1830-х годах» в т. 66, №4-6 журнала «Русская старина» за 1890 год, интересующую меня информацию я также обнаружил в полном объёме на неофициальном сайте «Малоархангельск» самого города (http://maloarhangelsk.ru/rs-1890-pushkin/ ). Данный текст вполне достоин того, чтобы его внимательно исследовать и проанализировать, а как раз этим никто и не занимался, излагая его сжато, в угоду самому факту и нанося тем самым урон смысловому содержанию.

Начнём с автора. Им оказался некто «Влад. Вас. Птицын», о чём гласила подпись в конце данного сообщения. Как удалось выяснить, Птицын Владимир Васильевич (1854 или 1858 – ок. 1908) был довольно известным лицом в краеведении, но, правда, в бурятском, а не в орловском, потому как долгое время проживал за Байкалом в Кяхте (городок этот гремел тогда на всю Россию, поскольку был одним из основных пунктов «Великого чайного пути»). Между тем происхождения он был самого, что ни на есть, орловского. Малая родина, к сожалению, его подзабыла, а вот в Сибири о нём помнят.

Энциклопедия Забайкалья именует его этнографом и фольклористом, не относя к краеведам. Но интересы его были обширны, а статьи и очерки касались многих вопросов. В них можно встретить и обрисовку историко-бытовых черт Кяхты, её купечества и торговли с довольно толковой критикой, и описание следов доисторических жителей, и исследования пещер, и анализ архивов Восточной Сибири, и изображение тюрем Приленского края, и показ жития забайкальских разбойников. Ряд его очерков изданы отдельной книгой – «Селенгинская Даурия» (1896), а другие разбросаны по журналам. В части фольклора был он составителе сборника арестантских песен. В плане этнографии особое внимание уделил изучению буддизма, как одной из религий края. Состоял членом географического общества (ВСОРГО), увлечённо собирал по Забайкалью древние находки, предметы религиозного культа, дарил их музеям.

Долго я не мог понять, каким же ветром занесло в забайкальскую тмутаракань Владимира Васильевича, и почему он подался в столь разбойные края, пока не прочёл его книжку «Древние адвокаты и наши присяжные цицероны». Почему в названии такое отклонение от этнографии? Дело в том, что по профессии Птицын был юристом – сначала помощником присяжного поверенного (в забайкальский период), затем присяжным поверенным петербургского округа и присяжным стряпчим. В этом труде он ратует за то, чтобы молодые адвокаты набирались опыта не в центре, а «в удалённых от центра городах, где они будут завалены работой и где их, как говорится, «само дело научит». Здесь же в ироничном занимательном рассказе о народном адвокате Данилыче он намекнул на свои орловские истоки: «Во времена моего студенчества … в с. Д. (Орлов. губ.)… на большой дороге из Орла в Ливны…» (вероятней всего – Дросково).

В общем, вполне достойный либеральный господин, литератор с довольно критическим взглядом на вещи, честный человек и борец «с лютым злом, которого так много» на широких российских просторах .

Здесь, я вынужден сделать вставку. Данный очерк уже был написан, когда я наткнулся на кн. Валентины Рекуновой «История иркутской адвокатуры» (2015) , где упоминается «писатель-юрист» В.В. Птицын, а также помещён о нём очень любопытный рассказ под названием «Нелётные качества», где через столетия даётся оценка его, как писательских, служебных, так и личных свойств. Безусловно, это надо читать, но всё-таки кратно приведу ряд его характеристик. Вот от несправедливо обиженного им коллеги: «Каких-нибудь пять лет назад я чуть не молился на вас... Очень разочарован!». Вот от иркутского губернатора: «Он, когда пишет, слишком отстранён от людей». А это от журналистов, друзей по перу: «Эх, г-н Птицын, пора бы кажется, научиться рассматривать вещи при их действительном освещении, а не сваливать всё в кучу!».

Теперь о его заметке в «Русской старине». Когда я взялся читать это «предание», а такой подзаголовок оно имело, то начало его меня несколько ошарашило, потому что относилось оно, как оказалось, не к Малоархангельску, а к Болхову, да ещё в довольно интересном контексте связанном с моим предыдущим очерком «Дорога у дома» (см. http://bolhov.ru/publications/doroga-u-doma) . Я, можно сказать, восславил наш Свиной шлях, в то время как Птицын изощрённо иронизирует над нашей «обывательской гордостью». Как бы там ни было, но данный отрывок текста я вынужден привести, поскольку при множестве изложений и цитат птицынского шедевра этот болховский момент почему-то нигде не прозвучал:

«В истории государства Российского ничем не знаменит этот городок Орловской губ., в географическом отношении расположенный на болоте, при падении в него большой лужи и нескольких малых ручьёв.

Не славен он даже тем, что составляет гордость обывателей той же губернии города Болхова, построенного, по местному преданию, на "свиной дороге", как называет предание тот горький исторический путь, которым с огнем и мечом прошел Батый землю русскую, раздорами и ничтожеством своих великих и обыкновенных князей преданную ему на разграбление.

Между прочим, такому историческому, хотя не особенно завидному, происхождению Болхова приписываются замечательные нравы его гражданства и купечества, равно мещан, славившихся некогда на всю губернию своею грубостью в жизни, в одежде, но в особенности – в речи. Употребление известных бранных слов и выражений пользовалось в недавнюю старину в Болхове полным правом гражданства. Эти этнографические особенности болховских обывателей настолько выдавались, что в губернии образовался особый тип, так называемой, "болховщины", хорошо знакомый всякому коренному жителю Орловской губернии».

Ох, какой сарказм! Но нас этим не проймёшь! По поводу Свиного шляха, как «исторического пути», вступать в спор с г. Птицыным, через вековой рубеж после его кончины, с моей стороны было бы более чем глупо.

Что же касается «болховщины», то, видимо, по наивности легко предположить, что русская брань распространена повсеместно, но г. Птицын нам всем открыл на данный факт глаза (правда, в XX-м веке с таким понятием сталкиваться уже не приходилось). Наконец-то, прочтя этот отрывок, можно с облегчением вздохнуть, – ведь благодаря г. Птицыну найден географический и исторический центр сквернословия (уж ежели со времён Батыя, то тут мы точно должны быть первыми!). Вот то-то бы обрадовался Пушкин, про которого ещё в лицее слагали песни: «А наш Француз/ Свой хвалит вкус/ И матерщину порет» (Француз – лицейское прозвище Пушкина)! Проезжая через Болхов, он, думаю, услышав настоящую, коренную, народную, мужицкую речь не преминул бы помянуть славное матерщинное прошлое сего знаменитого российского города, возможно даже, что и в стихах. Остаётся сожалеть, что своё открытие Птицын сделал значительно позднее проезда Пушкина.

С другой стороны. Что вы хотите от таких заключений? Это ж отсталый XIX-й век, когда над бедной Россией всё ещё довлеет иго цензуры! Лишь благодаря знаменитому пушкинскому восклицанию, вошедшему в «Словарь крылатых выражений Пушкина», мы знаем, как на самом деле поэт относился к великому матерщинному поэту всех времён и народов: «Вы не знаете стихов… Баркова! и собираетесь поступать в университет?! Это курьёзно! …Для меня сомнения нет, что первые книги, которые выйдут в России без цензуры, будут – полное собрание стихотворений Баркова». Сих, благословенных Пушкиным, времён дождались мы лишь в конце века XX-го. И теперь вместе с нашими филологами можем, наконец, с восхищением воскликнуть: «Друзья! Перечитывайте Пушкина! По-настоящему культурный человек не может не любить русского мата!».

Но вернёмся к заметке г. Птицына. Изобличив «этнографические особенности» болховских обывателей, он добирается до вышеупомянутого ничем незнаменитого городка в болоте. Его издёвка при этом ничуть не убывает и несчастному городку от него тоже достаётся, как за внешний вид, так и за легендарную малоархангельскую «грязь» у присутственных мест, в которой утопла корова. Казалось бы, что ж тут особенного, – и в наше цивилизованное время такое случается. Вот вам, пожалуйте, картинка из современной жизни! Чем не утопшая корова?

В птицынской заметке всё это предстаёт в гиперболизированном виде, однако на наличие этой самой прожорливой «грязи» указывает и свежий очерк А.М. Полынкина «Малоархангельск в 1881 году...». Прочтя его, сразу вкусишь непередаваемый дух времени.

Видимо, насладившись обличением убогости исторических преданий, нравов и облика жалких уездных орловских городков, г. Птицын наконец переходит к тому ради чего я решил ознакомиться с его текстом: к посещению Малоархангельска Пушкиным.

«Пушкин был в Малоархангельске проездом, в последнюю эпоху своей жизни, когда слава его гремела по всей России. Известно было, что он камер-юнкер, вхож ко двору и что к нему милостив даже сам суровый государь Николай Павлович. Последние обстоятельства известны были, разумеется, с надлежащими в провинции искажениями и преувеличениями, и приказному люду города Малоархангельска, и придавали Пушкину, в глазах этого люда, значение большого столичного начальства, по крайней мере, генерала. Это неправильное представление об Александре Сергеевиче Пушкине было причиной крупного недоразумения происшедшего между поэтом и малоархангельскими властями».

Если объективность предыдущей критики Птицына ещё как-то можно было признать или оправдать, то начало «предания» о Пушкине полно биографических несуразностей. Уже давно замечено большинством орловских краеведов: в 1830-х годах южнее Калужской губернии (для центральной части России) Пушкин путешествий вообще не предпринимал. Такое могло быть лишь в 1829 году. Однако ссылку на 1830-е годы наш этнограф-сатирик однозначно даёт в привязке к «эпохе жизни» Пушкина, когда он был принят ко двору. А сие случилось в 1834 году. Т.е. идёт очевидная для всех биографическая неувязка.

Но, продолжим:

«Власти тотчас узнали о приезде Пушкина и провели ночь тревожно, в ожидании, быть может, ревизии; а с раннего утра все они в полном комплекте, в парадных мундирах, при старших орденах и с Сквозником-Дмухановским во главе, сочли своей обязанностью, по долгу службы и присяги, явиться на постоялый двор и представиться А.С. Пушкину, как начальству: не будет-ли каких-либо приказаний».

Здесь явная реминисценция к «Ревизору» Гоголя, особенно в части упоминания Сквозник-Дмухановского, потому как фамилии такого городничего в Малоархангельске в принципе быть не могло.

У нас ведь только известным просветителям вроде Адриана Топорова, дано право принимать всё это за чистую монету (см. его «А.С. Пушкин в Малоархангельске» из кн. «Мозаика», 1985 г. или http://koriolan2002.blogspot.com/2008/11/blog-post_9266.html), в то время как любой школьник, пишущий сочинение на тему «Говорящие фамилии в пьесе Гоголя "Ревизор"», объяснит вам, что фамилия Сквозник-Дмухановский относится к разряду искусственных, т.е. придуманных самим драматургом, как ассоциация с характеристикой данного персонажа.

В самой заметке про Гоголя и «Ревизора» нет ни слова, зато упоминается возможная ревизия и Свозник-Дмухановский. Что ж тут думать – откровенный намёк на пьесу!

Кого же удостоил Птицын таким едким прозвищем? Думаю, что капитана Дмитрия Фёдоровича Языкова (1792-1858), поскольку в делах департамента полиции за 1829 г. под шифром 559 сохранилось «Дело об отрешении малоархангельского городничего Языкова от должности и об определении на место его подполковника Куцена», а уже в 1832 году МВД совершает их повторный обмен. Почему я из двух претендентов выбрал Языкова – читатель узнает несколько ниже.

Завершение «предания» общеизвестно, его часто цитируют в большинстве публикаций:

«Бедные прождали до самого полудня, когда, наконец, проснулся Пушкин и встал в дурном расположении духа.

Услышав за стеной, в некотором роде, "шёпот, робкое дыханье", поэт обратился за объяснением причины к своему человеку, и тот доложил ему всё подробно.

– Гони их в шею, дураков! закричал, неизвестно с чего рассердившийся, Пушкин своему человеку, к неописанному удивлению и ещё большему ужасу малоархангельских властей, ясно расслышавших грозный окрик и, так сказать, во исполнение его, мгновенно исчезнувших с постоялого двора.

Но когда первый страх прошёл и когда Пушкин, напившись чаю, уехал из города без всяких последствий, малоархангельские власти не знали куда деваться от радости и поздравляли друг друга, если с не вполне благосклонным приёмом их Пушкиным, то с вполне благополучными проводами столь знаменитой и важной начальственной особы».

Но тут уж совсем не «Ревизор», а что-то непонятное. Даже немой сцены нет!

С учётом очевидных биографических нестыковок, туманной попытки трактовки происходившей ситуации под Гоголя, данную заметку можно было бы почесть за какую-то карикатурную фальшивку, если бы в конце не стояла достойная фамилия Птицына, а также короткая строчка примечания:

Лапидарный стиль этого примечания после накопленных пародий как-то отрезвляет, и внимание сосредотачивается на нём.

Ради чего, собственно говоря, весь этот гоголевский антураж? Понятно, что непосредственно на постоялом дворе такой текст записан быть не мог. Идёт его явная обработка Птицыным.

Попробуем представить себе ситуацию. Допустим, в 1882-м году старожил Малоархангельска действительно рассказал Птицыну о проезде Пушкина через городок, и о том, что власти города хотели нанести ему визит, а он их не принял. Ну и, как всё это описать литератору? В одном предложении? Смех! Чтобы заметка была похожа на что-то цельное, тут действительно нужно подвести определённую литературно-логическую базу. Вот он и подводит её в сатирическом обрамлении с элементами гоголевского стиля, но делает аккуратно лишь намёками, не превращая свои предположения в основной сюжетный источник комедии, которую Пушкин якобы подарил Гоголю.

Возможно, что подвигла его на это (после 8-летней задержки) запись в «Дневнике О. М. Бодянского1851-52 гг.» прошлогоднего издания той же «Русской старины» (т.64, №10, 1889, С.133-134), где помещёно устное признание Гоголя о том, что первую идею к «Ревизору» ему подал Пушкин. Однако Бодянский указывает со слов Гоголя точный источник пушкинского образа ревизора – П.П. Свиньина, правда, потом добавляет, что слышал «ещё несколько подобных проделок». Но до этой публикации широко была известна ещё одна версия В.А. Сологуба («Русский архив», 1865, №5-6, Стб.744), по которой случай этот произошёл с самим Пушкиным во время его поездки в Поволжье и Приуралье в августе-сентябре 1833 года.

Однако – стоп! Весь проведённый разбор текста Птицына, конечно, нужен, но он не даёт ответ на фактический вопрос, ради которого я решил с ним ознакомиться – был ли Пушкин вообще в Малоархангельске? Хронологически вариантов здесь нет. Это мог быть только 1829 год (время поездки поэта на Кавказ). Трактовкой Птицына, вынесенной в заголовок заметки (в 1830-х гг.), по понятным причинам, можно пренебречь. «Летопись жизни и творчества А.С. Пушкина» (далее «Летопись…») т. 3, 1999. С. 50 за 5-9 мая 1829 г. однозначно указывает данный населенный пункт в числе ближайших после Орла городов при проезде Пушкина на Кавказ: «Пушкин в дороге; проезжает от Орла до Новочеркасска Малоархангельск, Ливны, Елец, Задонск, Воронеж, Казанскую, Павловск, всего 384 с половиной версты. Тем самым в части Малоархангельска, опираясь на вышеприведённое неадекватное «предание» Птицына (а кроме него, никаких других документов нет) и далее по ходу движения поэта на пушкинский текст, вторит «Летописи…» и большинство краеведческих работ на эту тему.

Между тем в начале очерка я выразил по данному поводу серьёзные сомнения. Зиждутся они не на пустом месте, а на объективных свидетельствах того, что Пушкин в путевых записках и публикациях намеренно исказил свой маршрут. Этими свидетельствами являются: письма генерала Н.Н. Раевского-ст. от 3 апреля 1829 года и Е.Н. Орловой (Раевской) от 28 апреля 1829 года, давно известные в пушкинистике (см. «Летопись…», т. 3, С. 39-40, 46; «Прометей» №10, 1975, С.238-239), работы Т.К. Галушко, в частности «Раевские мои…», а также проведённый логический анализ маршрута Пушкина по Дорожникам того времени в совокупности с анализом текстов путевых записок и рукописей «Путешествия в Арзрум». Тем более, что сама же «Летопись…» ставит под сомнение достоверность указанного Пушкиным маршрута, делая ссылку на работу Галушко (см. «Летопись…», т. 3, С. 534, прим. 36) и подтверждая допустимость выбора Пушкиным и такого варианта. Данный путь при движении к Кавказу связан с Полтавой и направлен не на восток, а на юг (через Курск, Харьков), исключая, тем самым, посещение, как Ельца, так и Воронежа, а вместе с ним Малоархангельска и Ливен.

Выходит, что Пушкин не был в Малоархангельске, и чёткая строчка примечания из «предания» Птицына фальшивка?

Оказалось, вовсе нет. И понять это помог, как ни поразительно, сам памятник Пушкину, поставленный в Малоархангельске, чему обязаны мы, благодаря «преданию» Птицына и его попытке борьбы с «болховщиной», фронтовику, местному учителю, скульптору и автору памятника Ивану Алексеевичу Семеновскому (1922-1999).

Вот что по этому поводу пишет патриарх орловского краеведения Василий Катанов в одной из своих книг («История Орловского края», Орлик, 2012, С. 166): «Автор «Русской старины» В.В. Птицын назвал свою статью «Пушкин в Малоархангельске в 1830-м году». Однако местный учитель, талантливый скульптор И.А. Семеновский передал автору этих строк мнение директора Пушкинского заповедника С.С. Гейченко: это случилось при возвращении поэта с юга...»

Иван Алексеевич Семеновский и его легендарная работа

Семён Степанович Гейченко, конечно, не был учёным, но был известнейшим человеком, автором ряда книг о Пушкине и заповеднике в Михайловском, и также, как и Семеновский, фронтовиком, отчего контакты их были вполне допустимы.

Обычно оценки Гейченко достаточно авторитетны, к тому же в данном случае его точка зрения чётко вписывается в «предание» Птицына: приехал Пушкин поздно вечером крайне усталый и спал до середины дня. Так устать по дороге из Орла после пребывания у Ермолова (до Малоархангельска всего 78 вёрст), чтобы беспробудно спать следующие полдня, Пушкин вряд ли бы мог. Такое, скорее всего, было возможно только после ужасных дорог от Ельца (149 вёрст), про которые он упоминает вначале своих путевых записок, видимо, со слов вездесущих ямщиков.

Хотя вектор пушкинского направления при возвращении с Кавказа и проезде Малоархангельска не вполне ясен, но всё говорит о том, что Пушкин вновь двигался на Орёл. На то, что Пушкин был в Орле при возвращении с Кавказа, есть громкие намёки. Это известная работа Г. Шторма 1960-го года, на основании которой утверждается, что встречи и беседы Пушкина с Ермоловым в Орле длились несколько дней подряд, в результате чего в «Летописи…» им отведено 3-5 мая 1829 года, что в корне противоречит свидетельству самого Пушкина: «Я пробыл у него часа два». Гораздо разумнее считать, что найденные в документах «несколько раз», «три раза» оказались смещены во времени его путешествия в пределах одного и того же 1829 года. Разбор труда Шторма и его выводов – отдельная тема.

Маршруты Пушкина по югу Орловской губернии на Кавказ

и при возвращении с Кавказа

Возвращаясь к Малоархангельску и «преданию» Птицына, надо сказать, что в 1829 году ситуация для Пушкина была совсем иная, нежели в 1834. На момент поездки на Кавказ в 1829 году ни в какой службе он не состоял, хотя в кармане у него и было предписание станционным смотрителям, где он был поименован чиновником 10-го класса (чин, каковым его удостоили после лицея). Если бы он показал его на постоялом дворе Малоархангельска, то, думаю, ни на кого бы оно не произвело впечатления, способного заподозрить его в миссии, связанной с проверкой несчастного уездного городка. Мало ли сколько чиновников низшего класса шныряют по дороге туда-сюда! Да к тому же, и его маршрут в нём был прописан чётко «до Тифлиса и обратно». Ну, остановился уставший проезжий после дальней дороги переночевать, – что здесь особенного?! Так что ни о каком «генерале» Пушкине речи быть не могло. А вот об известном сочинителе А.С. Пушкине речь очень даже могла идти. Почему?

Дело в том, что жизнь подчас в карикатурные рамки не укладывается, и, несмотря на внешне убогое существование, обрисованное Птицыным, при некоторых грехах и самих чиновников, духовные интересы их, похоже, выходили за рамки имиджа гоголевского Сквозник-Дмухановского. Возможно, на фоне всей абсурдным образом организованной России это может показаться необычным. Однако даже в кратких боевых биографиях двух городничих Журавского и Чигиря, приведённых А.М. Полынкиным в очерке «Малоархангельские городничие – участники войн с Францией в начале XIX века», при известном злоупотреблении Журавского (во время половодья заставлял ловить себе плывущий лес), довольно трудно найти черты карикатурного гоголевского персонажа. Катанов же в вышеприведённой книге сразу после мнения С.С. Гейченко пишет: «Орловский библиофил А.С. Захаров, рассматривая редкую книгу Иоганна Андре «Опыт о прекрасном или изящном» (Орёл, 1823), хранящуюся в Киеве, в Центральной научной библиотеке Украины, обнаружил в конце, среди подписчиков имена чиновников Малоархангельска: исправника И.Г. Юрьева, судьи, отставного подполковника И.Г. Черникова, казначея С.В. Кондратьева, заседателей Т.Е. Кононова, отставного капитана Д.Ф. Языкова, который был городничим».

Вот вам весь этот «полный комплект» вместе с капитаном Языковым вновь и выплыл! Кстати, Языков тоже боевой офицер, участник войн с Францией, и для Александра Михайловича ещё один дополнительный персонаж к его предыдущему очерку, в качестве всё того же полного комплекта.

Так что же произошло на постоялом дворе города в сентябре 1829 года?

Совершенно очевидно, что прибывшая туда делегация состояла не из перепуганных ревизией чиновников для представления начальству, а из любителей литературы и почитателей таланта Пушкина. К тому времени литературная популярность Пушкина начинает уже зашкаливать. Так в письме из Тверской губернии в 1828 голу он раздражённо пишет: «Соседи ездят смотреть на меня как на собаку Мунито».

Почему же Пушкин, так грубо обошёлся с ценителями своего таланта? Есть ли в досконально изученной его биографии какие-то похожие моменты?

Как ни печально, но оказывается есть.

Один из них зафиксирован в городе Екатеринославле в мае 1820 года, профессором семинарии А.С. Понятовским, горячим поклонником молодого дарования, который вместе с богатым местным помещиком С.С. Клевцовым решил представиться поэту. Когда Пушкин встретил гостей и спросил, – что им угодно? – то они сказали, что желали иметь честь видеть славного писателя. На это славный писатель отчеканил им следующую фразу: – Ну, теперь видели? До свидания!

Факт встречи без диалога внесен в «Летопись…», т.1, С.174, а подробно изложен в заметке М.Ф. де Пуле «Анекдот о Пушкине» в «Русском Архиве» №9, 1879 г., С. 135-136.

Другой эпизод произошёл в период разбираемой нами поездки 1829 года в городе Новочеркасске. «Летопись…» (т. 3, С.51) это описывает так: «Май, 10 (?). 1829 г. Проездом на Кавказ Пушкин был в Новочеркасске. Там его навестили дьяки канцелярии наказного атамана Донской обла¬сти, которые трогательно выражали чувство своего уважения к его таланту…». Далее идёт ссылка на А.А. Карасева «Крымский Вестник», №57, 1900 г. и книгу «Разговоры Пушкина, С. 123-124. Там приведён диалог дьяков с Пушкиным в смягчённой (по понятным причинам) интерпретации Карасева. Приводить я его не буду. Обратимся к донским публикациям, где идёт указание на первоисточник – газету «Донской вестник» №33, 1868 года (Карасев, хотя и был главным редактором этой газеты, однако не автором материалов). Вот, к примеру, как это изложено в сокращённом варианте в книжке «Поэт в краю степей необозримых» В.П. Гнутова: «…в дом Сербинова, к Пушкину, пришла делегация мелких чиновников войсковой канцелярии. Возглавлял делегацию сильно заикавшийся молодой человек, который и начал говорить приветствие поэту.

Пушкин стоял у окна, барабанил в стекло, и с нескрываемой неприязнью спросил у них, кто они такие. Заика, спотыкаясь на каждом слоге, ответил, что они дьяки войсковой канцелярии. Пушкин громко и желчно сказал им:

– Терпеть не могу приказных!

Смутившиеся чиновники, кланяясь и отступая задом, исчезли за дверью».

Здесь как раз пригодился бы сатирический пыл Птицына, – шарж с заикой слишком слаб в попытке оправдать грубость Пушкина. Откуда же у Пушкина такой цинизм, и почему он так устойчив от низовий Дона до Орла? Текст в «Донском вестнике» вам всё и объяснит: Пушкин застрял в Новочеркасске, оставшись без денег на дорогу, из-за того, что продулся в карты, и искал кредитора. Кстати факт этот относится ко времени возвращения его с Кавказа и выпадает на сентябрь, а не на май 1829 года. Т.е. с Кавказа возвращается злой, проигравшийся в пух и прах Пушкин, и состояние грубости его, до некоторой степени, становится объяснимым.

В нашем случае малоархангельцы пострадали больше всех. Несмотря на это, любовь их к поэту, воплотившись в памятник, всё равно остаётся возвышенной. Как справедливо сказал бы про данный прецедент Пётр Андреевич Вяземский, намекая на своего друга: «Дарование всё священно, хотя оно и в мутном сосуде!»

Источники:

1. Птицынъ Влад. Вас. «А.С. Пушкинъ въ Малоархангельскѣ в 1830-хъ гг.» // «Русская старина», апрѣль.-май.- iюнь, т. 66, 1890. – С. 410-412

2. «А.С. Пушкин в Малоархангельске в 1830-х годах (Русская старина, 1890 г.)» // сайт «Малоархангельск», публикация от 27 сент. 2012 г. http://maloarhangelsk.ru/rs-1890-pushkin/

3. Жеребцов Г.А., Куренная И.Г. «Птицын В.В.» // сайт «Энциклопедия Забайкалья» http://ez.chita.ru/encycl/person/?id=6388

4. Птицынъ Влад. «Селенгинская Даурiя: Очерки Забайкальскаго края въ двухъ частях» – СПб.: Экономическая типо-литографiя, Б. Вульфова ул., № 23, 1896. – С. 10, 306.

5. Птицынъ В.В. «Древнiе адвокаты и наши присяжные цицероны» – СПб: Изданiе Д. В. Соколова, испр. и доп., Типо-литографiя И. В. Цветкова. 1894. – С. 67-68

6. Рекунова В.М. «Нелётные качества» // В. М. Рекунова «История иркутской адвокатуры в документах и сюжетах из жизни поверенных» – Иркутск: ПринтЛайн, 2015. – С. 11, 15, 52-60; также https://issuu.com/valentinarekunova/docs/advokatura_print_new_1

7. Рыбников Вячеслав «Дорога у дома»: очерк // газ. «БЭТА» №4/71 от 26 апреля 2018 – С.3; также сайт «Болхов.ру», публикация от 30 марта 2018 г. –http://bolhov.ru/publications/doroga-u-doma

8. Вересаев В.В. «Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников», гл. III «В лицее» // В.В. Вересаев «Собрание сочинений в 4-х томах» – М.: Правда, 1990. – С.60.

9. Мокиенко В.М., Сидоренко К.П. «Вы не знаете стихов Баркова!» // В.М. Мокиенко, К.П. Сидоренко «Словарь крылатых выражений Пушкина» – СПб.: СПб.ГУ; Фолио-Пресс, 1999. – С.132-133

10. Полынкин А.М. «Малоархангельск в 1881 году (глазами станового пристава» // сайт «Малоархангельск», публикация от 15.11.2018 – http://maloarhangelsk.ru/maloarhangelsk-1881/

11. «Искусственные фамилии»: Википедия .

12. Топоров А.М. «А.С. Пушкин в Малоархангельске» // А.М. Топоров «Мозаика» – К.: Днипро, 1985. – С. 18-19

13. «Дело об отрешении малоархангельского городничего Языкова от должности и об определении на место его подполковника Куцена», № 559 // «Дела департамента полиции исполнительной МВД за 1829 год», сайт «Президентской библиотеки» – https://www.prlib.ru/item/465324

14. Бодянский О. М. «Дневник 1851-52 гг.» //«Русская старина», т. 64, октябрь 1889. – С. 133-134

15. «Летопись жизни и творчества А.С.Пушкина», т. 3 – М.: Слово/Slovo, 1999. – С. 39-40, 46, 50, 51; примеч. 36, С. 534.

16. Галушко Т.К. «Версии» // Т.К. Галушко «Раевские мои…» – Л.: Лениздат, 1991. – С. 55-58

17. Катанов В.М. «Пушкин у Ермолова» // Василий Катанов «История Орловского края» – Орёл: Орлик, 2012 – С. 166

18. Шторм Г.П. «Новое о Пушкине и Карамзине» // «Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка», т. XIX, вып. 2, 1960. – С. 146-147

19. Полынкин А. М. «Малоархангельские городничие – участники войн с Францией», сайт «Малоархангельск», публикация от 5 мая 2017 г. – http://maloarhangelsk.ru/maloarhangelskie-gorodnichie/

20. Теряева Е.В. «Должностные злоупотребления провинциального чиновничества в конце XVIII – первой половине XIX в. (по материалам Орловской губернии)» // «Вестник ТГУ», вып. 2, 2009 – С. 131

21. «Летопись жизни и творчества А.С.Пушкина», т. 1 – М.: Слово/Slovo, 1999. – С.174

22. де Пуле М.Ф. «Анекдот о Пушкине» // «Русский Архив» №9, 1879. – С. 135-136

23. «Начало мая. Новочеркасск». (А.А. Карасев „Крымский Вест¬ник“ 1900, № 57). // «Разговоры Пушкина»: Репринт, воспроизведение изд. 1929 г. – М.: Политиздат, 1991. – С. 123.

23. Гнутов В.П. «Здравствуй, Дон!» // В.П. Гнутов «Поэт в краю степей необозримых» – Ростов-на-Дону: Ростовское кн. изд-во, 1985. – С.45-61; также http://a-s-pushkin.ru/books/item/f00/s00/z0000012/st004.shtml

24. Скрипов А.Н. «Здравствуй, Дон!» // А.Н. Скрипов «На просторах Дикого поля» – Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета,1973. – С.119; также http://rostov-region.ru/books/item/f00/s00/z0000006/st008.shtml

25. Вересаев В.В. «Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников», гл. XI «Путешествие в Арзрум» // В.В. Вересаев «Собрание сочинений в 4-х томах» – М.: Правда, 1990. – С. 435-437.

Вячеслав Рыбников

С Днём рождения Александра Сергеевича! Ему исполняется 6 июня 220 лет!

• Один день февраля 1942 года
• Вячеслав Рыбников – об известном путешествии Пушкина
• Несколько страниц к юбилею Александра Плещеева
• Атаковали, прорывали, паниковали, драпали и заживо горели – в общем, сражались за Родину
• 27 кривцовских «панфиловцев»: «…Нас возвышающий обман»?
• 27 кривцовских «панфиловцев»: «…Нас возвышающий обман»? (окончание)
• О Пушкине, императрице Елизавете Алексеевне и Белёве (часть первая)
• О Пушкине, императрице Елизавете Алексеевне и Белёве (окончание)
• Операция «Налёт на Болхов». Выдумки и документы
• Лётчик Маресьев в небе Орловщины. Выдумки и документы