Может быть давно, а может, и не  очень — лет сто тому назад — жил в селе Смирные Малоархангельского уезда один  помещик. Звали его Николай Киреевский, и принадлежал он к известному в  Орловской губернии дворянскому роду — тому самому, из которого были знаменитые  братья-славянофилы: Петр Васильевич и Николай Васильевич.
  Отца у этого Николая звали Алексей,  и оставил он сыну, в общем-то, небольшое, но крепкое хозяйство, 200 десятин  земли и аккуратный, красивый, как игрушка, усадебный двухэтажный домик,  стоявший на берегу построенного им же пруда.
  Военная служба Николаю Алексеевичу  Киреевскому никогда не нравилась, но и гражданская как-то не пошла, и потому он  крепко осел в своем имении «Орловка», занялся его укреплением и украшением.

Смирновский пруд 

  Прежде всего, Киреевский прочистил и  расширил пруд, созданный его почтенным родителем. Протекавший здесь ручей с  иностранным именем «Невада» нес воду чистую, как слеза — и в пруде вода этой  чистоты не потеряла. Рыба, которую запустил в пруд помещик, была обычная — карп  и карась, но в кристально-чистой водной массе красный карась и зеркальный карп  казались совсем сказочными, когда на утренней или вечерней зорьке начинали свои  рыбьи игры.
  А однажды смирновские крестьяне,  проходя мимо пруда, увидели в воде чудо, невиданное в этих местах: пару черных  лебедей, грациозно проплывавших около плотины. Как потом в селе рассказывали,  помещик этих ручных лебедей откуда-то издалека привез, заплатив за них большие  деньги.
  Любил Николай Алексеевич стоять и у  берега пруда и, бросая в воду кусочки белого хлеба, наблюдать, как не спеша, с  достоинством, подбирают его лебеди.
  Завел себе Киреевский и небольшую  лодку, на которой регулярно совершал прогулки по своему водному богатству  (часто с парой удочек).
  Алексей Александрович, его отец,  заложил было регулярный парк (по английскому образцу) на той же стороне, где  стоял усадебный дом, но до конца дела не довел — умер.
  Сын продолжил и это, высадив  несколько сот разнообразных деревьев. Они составили три 200 метровых аллеи, выходившие  к дому. Самая нижняя из аллей шла параллельно ручью, впадавшему в помещичий  пруд. Уже через несколько лет «аглицкий парк», как называли его местные  крестьяне, стал вторым (после пруда) местным украшением, появились в нем и  грибы (с ягодами-то крестьяне были знакомы и так).

Подвал на усадьбе помещика Киреевского 

  Глядя на двоюродного брата, живший в  центре села Смирные Александр Киреевский, решил не отставать в деле  преобразования природы. Причем ему для этого пришлось приложить большие усилия  и затратить немалые средства, поскольку он решил создать не просто пруд, а  целый комплекс, в центре которого местные крестьяне насыпали для него курган, а  вокруг выкопали канаву глубиной в несколько метров. Из протекавшего рядом ручья  провели отводную канаву, и вода заполнила все для нее приготовленное.
  В результате образовался не пруд  даже, а круглое озеро площадью около десятины, в центре которого расположился  остров с построенной на нем красивой беседкой. К острову вел деревянный помост,  заканчивавшийся деревянной лестницей, с которой и поднимались к беседке сам  Александр Киреевский и его постоянные гости.
  Когда все было готово (даже лебедей  запустили в озеро, правда, не черных, а белых), пригласил Александр Николаевич  своего брата из соседней «Орловки» — «Посмотри, каково!»
  Приехал Николай Алексеевич,  поудивлялся красоте (осторожно поинтересовавшись затратами), попил в беседке  чаю с братом и уехал — свое, родимое, все же казалось ему милее. Брату он не  позавидовал.
  Так и жил, ведя хозяйство, занимаясь  украшением природы, но затосковал вдруг сильно, и тоска эта долго не проходила.  Знал Киреевский, в чем дело, потому что меланхолия злая посещала его время от  времени, несмотря на постоянную занятость.

 Подвал на усадьбе помещика Киреевского, вид изнутри. 

  Четвертый десяток уже шел Николаю  Алексеевичу, а хозяйки имения у него все не было. Ни одна из соседских  помещичьих невест, как ни пытались они привлечь внимание непьющего, некурящего,  хозяйственного Киреевского, не сумела покорить его сердце.
  Богатые его не интересовали —  Николай Алексеевич был натурой увлекающейся, романтичной и (что для помещиков  являлось большой редкостью) доброй по отношению не только к людям своего круга,  но и к крестьянам из соседнего села.
  И вот однажды… Шел Николай  Алексеевич от дома к пруду — на свое любимое место, искупаться перед сном на  вечерней «зорьке» решил. Подходя к берегу, услышал вдруг плеск и энергичные  шлепки по воде.
  Разозлился помещик — кто это здесь  на его месте развлекается? (Вообще-то, как я уже сказал, он был добрым человеком  и разрешал в пруду своем купаться крестьянам села Смирные — в отличие от своего  двоюродного брата, который как раз этого не позволял. Крестьянские дети с  удочками иной раз тоже сиживали на берегу — Киреевский не прогонял их). Но тут  — другое дело: место для купания было оборудовано по указанию помещика так, что  подход к нему шел удобный, а потом сходни дощатые спускались прямо в воду —  Николай Алексеевич частенько нырял с них.
  Киреевский отодвинул рукой кусты и  хотел было уже закричать, прогнав незваного купальщика, да так и замерла его  рука, а приоткрытый рот не издал ни звука.
  Спиной к нему на его помосте сидела  девушка и, свесив длинные волосы влево, к воде, чем-то их мыла. Уходящее за  горизонт красное солнце осветило ее тело, и помещик чуть не вскрикнул от  восхищения, а когда она встала и повернулась вполоборота к берегу, Киреевский  увидел ее лицо, плечи, грудь — и пропал!
  Задохнувшись, он осторожно отпустил  куст и услышал, как девушка бросилась в воду и поплыла — вразмашку, быстро, к  противоположному берегу.
  Николай Алексеевич понял, что она —  из Смирных. Пару раз после этого он, как вор, наблюдал за нею из-за кустов,  когда она приплывала сюда, но никак и ничем не выдал своего присутствия.
  Как будто ненароком — к брату  наведывавшись, побывал Киреевский в селе Смирные и узнал, что его купальщица —  не девушка вовсе, а крестьянская жена Ольга Ловчикова и у нее двое детей (хотя  и лет-то ей всего двадцать).
  Известие об этом душевный жар  Киреевского не затушило, а лишь усилило. Спустя неделю, чуть не напугав Ольгу  до смерти и дав ей возможность одеться, Николай Алексеевич познакомился с чужой  женой.
  Обольщать помещик умел — данные для  этого у него были как внешние, так и внутренние, недаром соседские помещичьи  дочери мечтали о том, когда же он кого-то из них, наконец, выберет в качестве  хозяйки имения «Орловка».
  И вот наконец-то Киреевский нашел  свою избранницу — такую, что уже через месяц о его романе узнали в уездном  Малоархангельске. Узнали и осудили, пробовали уговорить отказаться, стыдили.  Безрезультатно.
  Но если у Николая Алексеевича  страдания были только моральные, то Ольгу муж несколько раз бил смертным боем.  Но, вышедшая замуж по указке родителей, здесь она слушала только свое сердце, и  поэтому — с синяками и шишками бежала к пруду, где ее уже ждал любимый барин  Николай Алексеевич.
  Однако и Киреевский просто путаться  с чужой женой не собирался. Однажды он явился к Ольгиному мужу и предложил ему  сделку — если он договорится в церкви и крестьянину Ловчикову разрешат развод,  он, взяв в жены Ольгу Григорьевну, позаботится и о его детях, а мужу — в  качестве компенсации — подарит десять десятин земли.
  Сделка состоялась — хотя и не сразу.  Три года ушло у Николая Киреевского на поездки — в Орел и Малоархангельск. Он  сумел убедить всех, что Ольга Григорьевна — это его жизнь, много раз замаливал  свой грех прелюбодеяния, стоя на коленях. Но, в конце концов, в Успенской  церкви села Смирные, в присутствии всех местных крестьян, Киреевский обвенчался  со своей любимой.
  Двух детей Ольги Григорьевны Николай  Алексеевич воспитывал как своих, а от большой любви родился у них вскоре общий  сын Георгий.
  Георгий вырос, женился и уехал  куда-то в столицу. Хозяйкой имения «Орловка» стала после смерти мужа Ольга  Григорьевна. К своим смирновским соседям, став барыней, она относилась, как и  муж, по-доброму. Потому крестьяне ее уважали и любили.
  Николай Алексеевич Киреевский  скончался в 1907 году, и 10 лет — до революции — хозяйство вела его жена. Часть  земель, испытывая финансовые затруднения, она продала во время Первой Мировой  войны, сама же после революции куда-то уехала (может быть, к сыну). Следы Ольги  Киреевской затерялись в бурные годы революций и гражданской войны.
  Когда хозяева помещичьего дома  уехали, некоторое время в нем была трудовая коммуна — из пришлых людей,  руководил которыми Семен Бондарев из соседней Новой Слободки. В конце 20-ых  годов, когда коммуна прекратила свое существование, в имение переселилось  несколько семей из деревни Непочатой, где не хватало свободных земель.
  Жить сообща в большом двухэтажном  доме переселившиеся не захотели, и потому для постройки своих домов они  разобрали двухэтажный дом Киреевских да вырубили часть деревьев в парке — так  возник на месте имения «Орловка» населенный пункт с тем же названием. В 1932  году в нем уже проживало 165 жителей.
  Сейчас в Орловке в девяти домах — 14  жителей, все пенсионеры. Отец одного из них — Кима Ивановича Заикина — был как  раз в числе тех, кто переселялся из Непочатой сюда, в Орловку. А дом Заикина и  до сих пор держится на тех, столетней давности бревнах из имения помещика  Киреевского.
  Сохранилась часть парка, аллеи  которого подзаросли, но все-таки, если знать, где идти (а Ким Иванович Заикин,  проживший здесь всю жизнь, знает — он-то и показал нам аллеи), они хорошо  просматриваются. На месте помещичьего дома — только яма от фундамента, зато  сохранился барский колодец с вкуснейшей питьевой водой (неподалеку от колодца и  произошла встреча Николая Киреевского с Ольгой Ловчиковой). Этой водой  пользуются жители Орловки и приезжающие сюда на отдых покровчане.
  Всю же историю любви помещика к  крестьянке рассказала мне старейшая жительница Орловки, к сожалению, уже  умершая, Матрена Павловна Гревцева.
  Многое в жизни она повидала и  испытала. Когда началась война, и муж ушел на фронт, осталась Матрена одна с  малолетними детьми. Немцы оккупировали деревню, где она жила тогда, выгнали ее  из дома, и пришлось скитаться по подвалам. А во время освобождения сгорел дом  (немцы сожгли его при отступлении) и несколько месяцев, не имея крыши над  головой, ночевала Матрена Павловна в подвалах или просто под телегой — вместе  со своими детьми.
  Потом был тяжелый труд — копала,  носила, косила — и все почти задаром. Только наладилась жизнь — дети выросли и  разъехались, умер муж.
  Нелегкую и длинную жизнь прожила  Матрена Павловна Гревцева. И светлым пятном в памяти 85-летней старушки  осталась навсегда история любви помещика и крестьянки.
  Рассказывала Матрена Павловна — лицо  светилось, а подробности такие вспоминала, будто вчера все видела.
  Имена помещика и жены его —  крестьянки — подлинные, проверял я потом и удивлялся.
  Такая вот история любви, похожей на  сон.

  P. S.

Смирновский пруд сейчас — одно из любимых мест отдыха жителей  Покровского района
 
  Смирновский пруд сейчас — одно из любимых мест отдыха жителей Покровского  района. Но приезжающие на его берега даже не догадываются, какая романтическая  история произошла здесь 100 лет назад.
  Пусть прочтут этот рассказ и  убедятся, что и на нашей орловской земле жили когда-то барышни-крестьянки и  любившие их рыцари-помещики. 

Александр Полынкин
  Фото автора

Источник: Малоархангельск.ру