В 1983-1984  годах  прошлого века я переписывался с двумя замечательными людьми, фронтовиками - Яковом Александровичем Хелемским и Александром Карловичем Лапиным. Первый из них к этому времени был известным советским поэтом, писателем, публицистом, жившим в Москве, а второй, отработав многие годы  в областной газете «Брянский рабочий», ушёл на заслуженный отдых, но много времени посвящал общественной деятельности.  

А вот в годы Великой Отечественной войны оба они несколько лет трудились в одной и той же газете, которая с августа 1941 по октябрь 1943 года называлась «На разгром врага» и являлась печатным органом Брянского фронта, а после его ликвидации  была переименована в «Суворовец» и прикреплена к только что созданному 2-у Прибалтийскому фронту.

Газета эта, как и другие печатные средства в годы войны, играла  роль не только чисто информационную, но и духоподъёмную, пропагандистско-воспитательную. Писатель Хелемский (так официально называлась его должность) и литературный сотрудник Лапин все годы войны были на передовой  – и в буквальном смысле, и в переносном.

В феврале-марте 1943 года, во время освобождения территории Дросковского и Покровского районов Орловской области, Якову Александровичу и Александру Карловичу довелось побывать, вслед за передовыми частями 48 армии, в нескольких населённых пунктах нашего края, из которых за несколько дней или даже часов до этого были изгнаны фашисты. О своих впечатлениях от увиденного и услышанного сотрудники газеты рассказали в нескольких публикациях. Но прежде чем перейти к ним, несколько слов посвящу биографиям  Я.А.Хелемского и А.К.Лапина.

  Яков Александрович (Айзикович – его настоящее отчество, оно так записано и в его наградных листах – А.П.) Хелемский родился 31 января 1914 года в городе Васильков, Киевской губернии. Детство и раннюю юность провёл в Киеве. В начале тридцатых годов переехал в Москву, работал в редакциях столичных газет,   печатался с 1931 года и как поэт, и как прозаик в «Пионерской правде», в «Комсомольской правде». Первая книга его рассказов «Летучая арка» появилась в 1934 году.

Работая в «Комсомолке», Хелемский учился в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), но из-за начавшейся войны не окончил учебного заведения. Ушёл на фронт добровольцем, хотя имел освобождение от службы в армии по причине слабого зрения. С октября 1941 года оказался на фронте, в должности писателя газет  Брянского фронта «На разгром врага» и «Суворовец» 2-ого Прибалтийского фронта.

О том, как Яков Александрович воевал, говорят его наградные листы. Процитирую некоторые моменты из них: «…Часто бывал в подразделениях первой линии. На поле боя ведёт себя мужественно. Товарищ Хелемский написал десятки поэм, стихов и очерков о героях боёв, о Героях Советского Союза…Каждое его произведение насыщено правдой о жизни и подвигах фронтовиков, их любовью к Родине, их ненавистью к врагу. Своим художественным словом тов.Хелемский помогал командованию воспитать в рядах воинов-фронтовиков чувство жгучей ненависти к врагу и жажду мести к врагам, чувство горячей любви к Родине, партии Ленина-Сталина»¹.

Первую свою награду, орден Красной Звезды, интендант 3 ранга (таким тогда было его звание – А.П.) Яков Хелемский заслужил в тяжёлый 1942 год. Тогда же он вступил и в члены ВКП(б). А по окончании Великой Отечественной войны майор административной службы Хелемский был удостоен ордена Отечественной войны 2 степени. И это – не считая медалей.

В военные годы (1944) появился у Якова Александровича и первый его сборник стихов, назывался он «По Орловской земле»².

   С 1945 года  Хелемский - член Союза писателей СССР, впоследствии член редколлегии журнала «Знамя». В дальнейшем Яков Александрович  выпустил около 20-ти лирических сборников. Стихи и  замечательные переводы Якова Хелемского произведений авторов из союзных республик печатались в журналах «Знамя», «Юность», «Новый мир». Яков Александрович - автор многих популярных песен, среди них – «Пани Варшава», «Как делишки, старик», «Это вам, романтики», «Под нашими спортивными знамёнами», «Старые пилоты», «Привет Бухаресту», «Люблю я машины попутные». Сотрудничал с композиторами: Матвеем Блантером, Вано Мурадели, Борисом Мокроусовым, Эдуардом Колмановским, Яном Френкелем, Оскаром Фельцманом. Большинство его песен исполнял Марк Бернес.

Один из самых известных и популярных советских поэтов, фронтовик Яков Александрович Хелемский  прожил долгую творческую жизнь, оставив после себя несколько десятков великолепных стихов и популярных песен.   Скончался он 6 сентября 2003 года, в возрасте 89 лет. Похоронили Я.А.Хелемского на новом Донском кладбище Москвы.

Александр Карлович Лапин был на год с небольшим старше Хелемского: он родился 1 декабря 1912 года в Москве, но судьба и образование привели его в город Брянск, с которым оказалась связана его довоенная и послевоенная биография. В армию он в первый раз был призван Брянским райвоенкоматом 1 ноября 1937 года и успел не только отслужить срочную, но и принял участие в советско-финской войне в качестве пулемётчика.

После демобилизации работал в редакции газеты «Брянский рабочий», а в августе 1941 года,   после образования Брянского фронта и создания его газеты «На разгром врага», стал  сотрудником её редакции. Должность его называлась «старший литсотрудник отдела фронтовой жизни». О том, как он трудился и воевал, лучше всего скажет наградной лист капитана административной службы Александра Лапина, подписанный ответственным редактором газеты «На разгром врага», полковником Александром Воловцом  14 августа 1943 года, уже после освобождения Орла (цитирую – А.П.):

«Тов. Лапин за два года работы во фронтовой газете показал себя преданным делу Ленина-Сталина работником, талантливым военным журналистом, организатором военкоровского актива. Большую часть времени он проводил в действующих батальонах и ротах наших стрелковых частей. В 1941 году он был первым журналистом, показавшим боевые действия группы генерал-лейтенанта Крюченкина, пройдя с её бойцами почти весь трудный путь.

В 1942 году Лапин работал в частях при отражении летнего наступления на оборону 13 армии. В зимнюю кампанию 1943 года тов.Лапин работал в частях, действовавших по ликвидации касторненской группировки немцев и широко показал в газете боевой опыт героев Касторного. В текущих наступательных боях тов. Лапин выступил как организатор материалов от бойцов и командиров Орловских дивизий.

Выполняя хорошо обязанности военного корреспондента, тов.Лапин ведёт себя на фронте мужественно, бесстрашно, он тесно связан с сержантским и офицерским составом»³.

Наградой капитану Лапину за эти фронтовые заслуги стал орден Красной Звезды. А по окончании Великой Отечественной войны – уже как сотрудник газеты «Суворовец»  2-ого Прибалтийского фронта в звании майора административной службы Александр Карлович был удостоен ордена Отечественной войны 1 степени.  Он продолжал служить до  июля 1947 года, а по демобилизации вернулся в Брянск и долгие годы трудился ответственным секретарём газеты «Брянский рабочий».

Во многом благодаря заслугам А.К.Лапина, с помощью его сведений и на основе его большого фронтового архива в школе №56 города Брянска в 1975 году появился первый и единственный  в стране музей военной журналистики. Вот что сказал о нём побывавший здесь Яков Хелемский:

 «В Брянске славные ребята школьный создали музей.

Повествуют экспонаты о редакции моей.

О газетных матерьялах, о спецкорах боевых,

О друзьях моих бывалых, о погибших и живых».

А.К.Лапин способствовал и открытию  в Брянском лесу, на Поляне журналистов (недалеко от Партизанской Поляны),  первого памятника фронтовым журналистам (здесь погибли 3 октября 1943 года, подорвавшись на мине, редактор газеты «На разгром врага» Александр Воловец и сотрудница газеты Зоя Хмелевская – А.П.).

Александр Карлович Лапин скончался 12 марта 1990 года, похоронили его на одном из брянских кладбищ.

В моём архиве хранятся три письма от фронтовика-журналиста, отправленные из Брянска 19 мая 1983 года, 30 мая 1983 года и 12 января 1984 года⁴. Все три письма, включая адрес на конверте, отпечатаны на машинке, и только подпись  Александра Карловича – собственноручная.

В письме от 30 мая 1983 года Лапин, по моей просьбе, сообщил мне номера газет «На разгром врага», в которых были опубликованы материалы, имевшие отношение к Покровскому району. В №66/732 (на странице 3) от 13 марта 1943 года⁵ появилась фотокопия фашистского объявления, размещённого в деревне Отрада. А 3 апреля 1943 года, в газете под № 76/742 был опубликован большой очерк Якова Хелемского под названием «В мёртвой деревне»⁶, посвящённый селу Трудки. Оба населённых пункта находятся на территории Покровского района, в обоих гитлеровцы зверствовали во время оккупации, и об этих событиях мы узнали благодаря фронтовым корреспондентам Лапину и Хелемскому. Копии  материалов мне в 1984 году прислал Александр Карлович. Кстати, самый полный архив газеты «На разгром врага» хранился именно у Лапина. Ему я и обязан всей дальнейшей информацией, которую представлю слушателям и читателям.

Вначале поведаю о событиях в деревне Отрада, начав с цитирования того самого немецкого объявления, сфотографированного Александром Лапиным (Александр Карлович не только писал, но и снимал памятные события на фотоплёнку, он был фотографом со стажем – А.П.). Объявление висело с сентября 1942 по февраль 1943 года, и никто из местных жителей, под страхом расстрела, не мог его снять.

«За оказанную бандиту поддержку и приют в Отраде повешены: Афанасьев Александр Максимович, Андрияхин Егор Егорович, Лихачев Иван Иванович, бывший староста. За то же самое расстреляны: Внукова Мария Гавриловна (Дубинкина) из Крутова, Шкаликова Анна Ивановна (Отрада), Шкаликова Анна Парамоновна (Отрада), Шкаликов Илья Гаврилович (Отрада), Шкаликов Александр Васильевич (Отрада). За намеренный саботаж с молотилкой расстрелян Ломакин. За неразрешенное обладание огнестрельным оружием расстрелян Моисеев. Германский командующий. Сентябрь 1942 года».

Мне, после получения этого документа, удалось найти живых свидетелей описанных злодеяний, двое из них – дети повешенного оккупантами Александра Максимовича Афанасьева: Иван Александрович и Тамара Александровна (в замужестве – Корнеева). Они-то и рассказали в подробностях, что и как происходило в ту страшную осень 1942 года. В сжатом виде события выглядели так.

Во время временной оккупации Покровского края (1941-1943 годы)  в доме колхозников Афанасьевых в деревне Отрада (в семи километрах от райцентра Покровское – А.П.) некоторое время скрывался один из покровских подпольщиков, Егор Дубинкин. Немцы его долго искали, но найти не сумели. В отместку за это гитлеровцы схватили  два десятка человек из отрадинских семей,  подозреваемых ими  в укрывательстве «партизана», в том числе отца и сына Афанасьевых – Александра Максимовича и Ивана Александровича. Арестованных две недели держали по подвалам в селе Покровское (на современной улице Куйбышева), долго допрашивали и регулярно избивали.

 После одного из таких допросов Александр Максимович сказал сыну: «Нельзя нам двоим погибать. Попробую всю вину взять на себя». И взял. Фашисты выпустили младшего Афанасьева из подвала.

 Боясь, что немцы могут передумать, Иван   дома не ночевал, скрывался на самой верхотуре не работавшей ветряной мельницы, располагавшейся неподалёку от п.Отрада.  И увидел он оттуда 17-ого сентября 1942 года  все подробности казни  трех своих земляков, в том числе, и родного отца. Фашисты пригнали их утром в Отраду и повесили на одной из ракит.

А в селе Покровское в тот же день 17 сентября, на территории Покровской машинно-тракторной станции (бывшее имение помещиков Оловенниковых), расстреляли ещё пятерых жителей п.Отрады и д.Крутое, подозреваемых в помощи партизанам.

После освобождения Покровского района от оккупантов военный корреспондент газеты политуправления Брянского фронта «На разгром врага» Александр Лапин   сфотографировал в посёлке  Отрада прикреплённое к раките (ракита до сих пор стоит в уже вымершей деревне – А.П.) фашистское объявление. Трое повешенных отрадинцев упокоились в общей могиле  в 150 метрах от дома Афанасьевых.  Иван Александрович Афанасьев лично хоронил отца и его товарищей, а потом ухаживал 70 лет за могилой,  но после его смерти  в 2007 году и почти полного вымирания населённого пункта  делать это стало некому.

Поэтому спустя несколько лет сын другого казнённого фашистами патриота, Владимир Лихачёв, обратился с просьбой к местной администрации о переносе останков погибших отрадинцев на Покровское гражданское кладбище. В конце апреля 2015 года поисковики из отряда «Огненная дуга» (г.Орёл) провели траурную процедуру. Теперь могилы на окраине Отрады нет. Но зато появилось захоронение в новой части Покровского кладбища.

Оно – единственное такого рода среди десятков обычных могил жителей райцентра Покровское и окрестных деревень.

23 апреля 2015 года по Первому областному телеканалу  был показан  сюжет о событиях, о которых я только что рассказал.

А за братской могилой у Покровской МТС, где лежат останки пяти расстрелянных мирных жителей, долгие годы ухаживал Иван Яковлевич Шкаликов – муж одной из казнённых  здесь женщин. После его смерти заботу о захоронении взяла на себя местная «Сельхозтехника», а потом – сменившие её агрофирмы.

В мае 2019 года по инициативе руководства  агрофирмы  «Северное сияние»  памятник на могиле мирных жителей был обновлён:  появилась мраморная плита с именами пяти расстрелянных жителей.  Ухаживают за захоронением и памятником учащиеся Покровского лицея. Регулярно здесь проводятся памятные мероприятия.

И в заключение – об очерке писателя Якова Хелемского, опубликованном в газете «На разгром врага» 2 апреля 1943 года (№76/742).

Назывался он «В мёртвой деревне»⁶. Материал достаточно большой по размеру, и потому я процитирую из него только  два больших отрывка.

Фрагмент первый:

«На карте – пятиверстке название деревни Трудки (тут Хелемский неправ, потому что Трудки – село, в котором в 1943 году ещё стояло здание Вознесенской  церкви, на которой у фашистов был оборудован наблюдательный пункт  – А.П.)  напечатано крупным шрифтом. Эта деревня тянулась на несколько километров по берегу реки Труды и насчитывала около тысячи дворов. Сейчас, после немцев, это – пустыня. Грязный, талый снег, перемешанный с золой, закопченные горла печных труб, обгорелые доски, - страшное пепелище, озаренное весенним солнцем.

Неподалеку отсюда проходила немецкая оборона – сильный узел сопротивления. Наши взяли ее штурмом. Части уже ушли вперед, и здесь работают только саперы, вычищая набитую минами землю.

Я долго бродил возле взорванных блиндажей у глинистого ската, изрытого траншеями и глубокими воронками, среди размотанной проволоки. Здесь врага  настигла  месть, и вздутые трупы немцев лежали в траншеях, в желтой воде. Близ испепеленной ими деревни, - неприятная глазу картина.

Я шел по вязкой, размокшей дороге и скоро увидел то, что было в деревне Вязоватая,  - обломки кирпичных стен, внутри которых рос высокий бурьян и свистал мартовский ветер.

У одной из развалин толпились саперы. Они расчищали вход в погреб. Он был забит досками, заложен огромными камнями и засыпан землей. Сейчас доски, камни, комки ссохшейся глины лежали на влажной земле, и черное отверстие погреба жутко зияло на ослепительном свету. Оттуда несло затхлой сыростью и сладковатым запахом разложения. Наружу торчал валенок, и, когда мы заглянули в погреб, оказалось, что это нога первого из замурованных. Боец в ватной куртке и в таких же штанах лежал навзничь на ступеньках, головой вниз. Мы спустились вниз и увидели на соседней ступеньке еще одного бойца.

Карманный фонарик скользнул по мрачным стенам и выхватил из тьмы еще несколько тел. Здесь были трупы красноармейцев. Сидел, прислоняясь к стене, штатский человек в шубенке. И в самом углу женщина с грудным ребенком на руках. Видно, она умерла, обессиленная, и только крепче прижимала к себе в агонии уже мертвого младенца.

Всего мы насчитали 11 трупов. Мы сняли шапки. Кто эти несчастные? Как их зовут? Никого не было в мертвой деревне, кто бы мог рассказать о них и об их страшной смерти. Кто-то из саперов нагнулся над бойцом, чтобы найти документы. Мертвец качнулся, и мы услышали странный стук. Сапер глухо крикнул:

- Братцы… Да он скелет!...

Несчастные, видимо, находились здесь с прошлой зимы. Под истлевшей одеждой сохранились их кости.

Мы долго смотрели на голубое ситцевое платье русской матери, на почерневшее одеяльце, в котором был завернут скелетик ребенка, на безмолвные тела красноармейцев. Каждый из нас думал о том, что мы еще мало знаем немцев, и на что они способны. Каждый из нас вышел из страшного погреба повзрослевшим на 10 лет».

И здесь же, в Трудках, увидел Хелемский другое, поразившее его  не менее страшной разрухи большого села.

Фрагмент второй:

«Тут есть домик немецкого коменданта, он уже разминирован.

… Да, в этой развороченной, обугленной русской деревне сохранился один дом. Его выстроили немцы, и он стоит, пресловутый памятник «нового порядка». Нарядный, сложенный из крупного камня, с плетеной террасой, с ручкой у входа, чтобы не поскользнуться на ступеньках, с массивной дубовой дверью и флюгером на плоской крыше – стоял он среди пепла и скорби.

Я вошел в домик. Большая светлая комната. Два камина из красного кирпича с черными резными дверцами. Чтобы сложить их, немцы разрушили кирпичную церковь в соседней деревне (как раз здесь, только на другой стороне реки Труды – А.П.). Потолок и стены облицованы ровными квадратиками из березовых палочек. Белая нежная кора русской березы, тончайшая мозаика, выложенная с дьявольской аккуратностью.

Здесь была приемная коменданта. А вот и его спальня. Стены обшиты шелковой материей. Потолок – из лакированного дерева. Еще один камин. Ковры на полу.

Маленькие окошки. Сквозь них смотрел комендант на спаленные избы. Камины, ковры, шелковые стены – это для него, для немца. Пепелище и смрадные подвалы - это для русских. Это и есть освоение завоеванных областей. Это и есть немецкий порядок на Орловской земле…».

В одном из писем мне (от 23.09.1983) Яков Александрович дополнил описание домика немецкого коменданта:

«Поражало, особенно внутри, стремление создать свой уголок «фатерланда», утвердиться на чужой земле, как дома. Камины, коврики и с сентиментальными пейзажами и готическими надписями, люстра в виде колеса, массивные пивные кружки. Был и портрет фюрера – мы сорвали его со стены и выбросили. Была перед домом клумба с гномом,  румяным, в колпачке. И особенно кощунственными были заборчики из березовых тонких стволов. В общем, сработано было добротно и безжалостно».

Описанный в очерке  Хелемского домик изобразил в том же номере газеты (с натуры) художник Давид Дубинский (известный в послевоенные годы книжный иллюстратор и график, лауреат Сталинской премии – А.П.).

Убегая из Трудок, успев уничтожить практически все крестьянские дома, немецкий комендант оставил в бывшем своём жилище сюрприз бойцам Красной Армии – несколько мин. Рядом стояли и 12 канистр с горючей жидкостью. Открой кто-либо из наших дверь – и от тех, кто попытался бы войти внутрь,   и от домика, ничего бы не осталось.

Но наши саперы оказались умнее – они, войдя в дом через окно, сумели его разминировать. Вот тогда-то  и побывал в нем фронтовой журналист Хелемский.

После освобождения лет 10 в домике коменданта размещался Вышнетуровецкий сельсовет, но как только в Трудках с жильем стало получше – трудкинцы без жалости разобрали это напоминание о немецких порядках по бревнышку и кирпичику.

Глубокий котлован от дома (по слухам, из него шёл подземный ход прямо к немецким окопам, располагавшимся выше, на поле – А.П.) оставался и многие годы спустя.

Сам Хелемский, вспоминая о военных годах, уже в 60-ые годы написал поэму «Баллада Кильского канала»⁷, в которой упомянул этот врезавшийся в его память эпизод:

«В обугленной орловской деревушке

Он высился надменно средь золы,

И мусора и круглых головешек.

Там в сорок первом и сорок втором

Его построил комендант немецкий,

Да так, чтоб все до мелкой безделушки

Ему напоминало фатерланд…»

«… А в сорок третьем комендант бежал,

Спалив дотла все избы деревушки,

Взорвать свою постройку не успев.

Тогда и побывал я в этом доме,

Запомнив навсегда убранство комнат,

Расположенье их»…

Сборник стихов с этой «Балладой»  Хелемский  прислал мне в подарок. Вот такая история событий Великой Отечественной войны, сохранившихся благодаря двум замечательным сотрудникам фронтовой газеты «На разгром врага».

 Яков Александрович Хелемский и Александр Карлович Лапин навсегда останутся не только в истории советской журналистики и литературы, но и  в памяти жителей Орловщины и Покровского района.

Александр Полынкин,

член Союза военных литераторов,

член Союза Российских писателей,

п.Покровское Орловской области