Часть первая - здесь

Своё повествование о таких людях начну по их месту проживания в деревне, причём, с конца деревни Тетерье. А так как наш дом находится на самом краю деревни, то повествование об участниках Великой Отечественной войны, которые остались живы, и вернулись домой с победой, начну со своего отца. К моему стыду, я почти ничего не знаю об этой части жизни своего отца. Так получилось.

Кузнецов Сергей Николаевич

Отец родился 8 октября 1925 года, и в момент, когда немцы захватили нашу деревню (ноябрь 1941 года), он был дома в деревне, так как ему тогда исполнилось только шестнадцать лет, и служить в армии он не мог по возрасту. В начале 1943 года немцы угнали его в Германию на работы. Что он там делал, отец не рассказывал, да я и не расспрашивал. Весной 1945 года он был освобождён на территории Германии нашими войсками. В военном билете у него записано, что он был призван в ряды Красной Армии полевым военкоматом в Германии. С его слов, он участвовал в освобождении Праги. В 1945 году награждён медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». После войны до 1950 года служил под Брестом. А потом демобилизовался и всю жизнь трудился в нашей деревне. Умер мой отец 20 декабря 1993 года. За всю жизнь я ни разу не слышал от отца ни одного дурного слова о Советской власти, хотя колхозных руководителей он ругал часто.

Булаткин Василий Андреевич

На краю  нашей деревни было два дома: наш дом, который стоял в одном ряду со всеми домами и через дорогу был ещё один дом, в котором жила семья Булаткиных. Василий Андреевич Булаткин, 1911 года рождения, в армию был призван в 1942 году. Он был участник войны и закончил её в Германии.

С дядей Васей я сильно дружил, так как он меня почти всегда брал с собой ловить рыбу «газовкой». А рыбак он был заядлый. Чуть только растает лёд на речке, он уже рыбачит. Он научил меня ловить рыбу руками. Но за многие годы нашего общения он ни разу не рассказывал о войне. Погиб он трагически в 1967 году. Колёсный трактор «Беларусь» с прицепом, на котором он работал, пытался подняться на крутую горку за нашими огородами. На половине горы трактор заглох, и стал скатываться вниз. Двухколёсная тележка прицепа подвернулась, и трактор через эту тележку перевернулся, и придавил Василия Андреевича. Я видел перевёрнутый трактор и лежащего под ним дядю Васю. Потом прибежали мужики, перевернули трактор, вытащили дядю Васю. Он был мёртв. Я долго плакал, видя все эти события.

При написании этого очерка я в интернете нашёл немного информации об участии в войне дяди Васи. Воевал он в рядах 47 тяжёлой миномётной бригады 24 артиллерийской дивизии прорыва Резерва Главного Командования. За участие в боях во время Моравско – Остравской операции в Германии сержант Булаткин Василий Андреевич в апреле 1945 года был награждён медалью «За боевые заслуги».

Пустарнаков Семён Алексеевич

Через два дома от нашего, далее по деревне, жила семья Пустарнаковых. Главой семейства был Пустарнаков Семён Алексеевич. Я звал его дядя Сеня. Дядя Сеня родился в 1902 году в нашей деревне, знал моего деда, Кузнецова Николая Ивановича. Где и как воевал дядя Сеня я, к сожалению, ничего не смог выяснить. Узнал лишь, что в 1985 году приказом министра обороны СССР он, как участник Великой Отечественной войны, был награжден орденом Отечественной войны II степени. После войны он работал в милиции, а потом собирал металлом в округе и возил его в район – в Покровское. Деревенские пацаны тащили к дому дяди Сени разный металлолом, а он им за это давал свистки и пистолеты с пистонками. У него была казённая лошадь по кличке Шпион – чёрный, не высокого роста мерин. Дядя Сеня летом давал мне отводить мерина на луг, где я его путал, и он там пасся до утра. А до луга я успевал на нём прокатиться, иногда даже в галоп. Дядя Сеня мужик был прижимистый, и в деревне его недолюбливали, особенно за то, что он почти никому не давал лошадь.

Москалёв Николай Корнеевич.

Дом Николая Корнеевича находился через дом от дома дяди Сени. С малых лет у меня осталась в памяти сцена, когда известный у нас в деревне человек, старый коммунист - Москалёв Николай Корнеевич (родом Николай Корнеевич с Донбасса) однажды, когда они с моим отцом сидели у нас дома и выпивали только что выгнанный отцом самогон, по моей настоятельной просьбе, показал рану на своей ноге. С моим отцом они никогда между собой не обсуждали события прошлой войны. В основном, обсуждали международную политику и ругали Америку. Это было в середине шестидесятых годов. Я долго его расспрашивал, почему он хромает, а он долго односложно отнекивался и, наконец, снял с ноги валенок и задрал штанину правой ноги до колена. И я увидел, что часть икры у него отсутствовала, придавая страшную уродливость ноге.

- Ну что, интересно? Могу ещё и на животе показать, - опуская штанину, спросил меня дядя Коля.  Я молчал, мне было страшно смотреть.

- Чем это тебя так, Корнеич? - спросил уже мой отец, который тоже увидел раненую ногу Москалёва.

- В 44-ом, на Украине, мина разорвалась недалеко, осколок чуть ногу не перебил, а второй распорол мне бок до самого живота. Еле зашили. Хорошо, что санбат был недалеко. Ребята на шинели дотащили. С тех пор хромаю. После госпиталя хотели комиссовать, но я несколько рапортов написал с просьбой, чтобы оставили воевать. Партбилет выручил. Оставили. Конечно, ходить много было трудно, но ничего, терпел. Да и ребята снисхождение делали. Абы куда не посылали. Да и молодой был. Не то, что сейчас. Чуть похожу, так она у меня отказывать начинает, как плеть тащится. А вот ты знаешь, когда в атаку ходил, совсем не чувствовал, что нога раненая, - с легкой грустью поведал свою историю с ранением Москалёв.

- Потом ещё два раза был легко ранен, сначала в плечо, потом в голову, - помолчав, добавил он.

- Ну, ты сам, Серёж, знаешь, что сейчас-то у меня работа мало ходячая. Нагружу сани силоса, довезу до фермы, а там девчата помогают разгрузить. Там же моя дочка дояркой работает. Но ты знаешь, как за шестьдесят перевалило, стало труднее работать. А без работы, что делать? Дома с бабкой ругаться? Нет, не хочу. Уж, когда совсем таскаться не буду, тогда поглядим, - закончил свои высказывания Николай Корнеевич.

- Мне несколько раз предлагали работать в сельсовете. Нет, эта работа с бумажками не для меня. Я привык к физическому труду. Да и с народом постоянно. А ты что не наливаешь? Давай ещё понемножку, да я поеду. Порядок нарушать нельзя. Такая политика партии. Поняли, - обращаясь к нам обоим, подытожил Москалёв.

Через год после этого, на первое апреля, он пришёл под вечер с работы, стал раздеваться и умер от разрыва сердца. Ему было шестьдесят два года.

Панов Пётр Иванович.

Дом Пётра Ивановича был посредине нашей деревни. Дом выделялся среди остальных, так как был деревянный. Он по каким-то причинам принадлежал районной власти, и его называли казённым. А заодно в деревне и Петру Ивановичу дали кличку Казённый. Но мы, школьники, его всегда называли по имени и отчеству, так как он работал в школе учителем физкультуры и военного дела. Это был высокий стройный мужчина. Да и сильный, он каждый день, почти всё время, бегом бегал в школу и обратно. А это пять километров в одну сторону. Но, тем не менее, сразу после войны он был демобилизован из армии. У него была немного искалечена правая рука: указательный и средний пальцы были всегда согнуты. Мы, школьники, это всегда видели, когда он ставил нам оценки в журнал. Да и так было видно. Но это ранение, по-видимому, не мешало ему воевать. И он воевал до тех пор, пока не кончилась война. Сколько бы мы его в школе не просили рассказать, что-нибудь о войне, он отделывался несколькими фразами и переводил разговор на другие темы. Но было известно, что воевал он на Кавказе, в Крыму и Чехословакии,  командовал стрелковым взводом, был в звании лейтенанта. Однажды в 1965 году на юбилей Победы он приходил в школу в полевой военной форме. У него было 3 ордена (два ордена Красной Звезды и Орден Отечественной войны) и медаль «За Победу над Германией».

Но вот уже в 1977 году, когда я был в отпуске в деревне, у нас с Петром Ивановичем состоялся, совершенно случайно, разговор, из которого я немного поподробнее узнал о его боевом пути. Пётр Иванович был уже на пенсии, не работал, но постоянно, что-нибудь делал вокруг дома. Вообще у него вокруг дома была образцовая армейская чистота. За это односельчане даже посмеивались над ним. Но Петр Иванович на шутки не обижался. В тот день я проходил мимо его дома, Пётр Иванович, как всегда, с метлой и совкой лопатой ходил вокруг дома, мы поздоровались. Я стал его расспрашивать про его сына Валерку, который был на три года старше меня, но мы с ним дружили. Валерка был умный парень, хорошо играл в шахматы. На почве игры в шахматы мы и сдружились. К этому времени он закончил пединститут и работал учителем в школе. Об этом мне тут же поведал Пётр Иванович. Чувствовалось, что он гордится сыном.

- А ты после института в армии служил? – вдруг задал мне вопрос Пётр Иванович. А то моего Валерку грозятся забрать в армию на год.

- Нет, не служил. У нас была военная кафедра, а после четвёртого курса лагерные сборы. Там приняли присягу. А в этом году, после окончания института, присвоили звание лейтенанта, - стал я подробно рассказывать, так как знал, что Пётр Иванович любит в каждом вопросе знать и подробности.

- А какая же у тебя военная специальность? – продолжил меня расспрашивать Пётр Иванович. Было видно, что ему хочется поговорить на эту тему.

- Танкист я. А сборы проходил в мотострелковой Таманской дивизии, которая стоит в Алабино, в Подмосковье, - как можно полнее ответил я ему.

- В Таманской? Так я воевал в Таманской дивизии. При мне за освобождение Таманского полуострова нашей 242-ой горнострелковой дивизии присвоили звание Таманской - осенью 1943 года. А бои были тяжёлые, немцы никак не хотели отступать. А мы за свою землю дрались и не собирались уступать! Наш 903 горнострелковый полк, когда мы брали там одну станицу, за день отбил несколько контратак. Наш командир полка мужик был отчаянный, сам несколько раз водил нас в атаку. Был ранен. Я это всё хорошо помню. Не забуду. Много ребят полегло тогда. Но станицу взяли. И пленных взяли.  А за взятие Севастополя уже в мае 1944-го нашему полку было присвоено звание Севастопольский.

 - Пётр Иванович, а я ведь сборы проходил именно в Севастопольском полку, там и присягу принял, - уже с каким-то восторгом воскликнул я.

- Так мы, получается, однополчане, - добавил я, протягивая ему руку для пожатия.

Пётр Иванович также протянул мне правую руку и, пожимая её, я почувствовал, что его пальцы скрючены и не разгибаются.

- Николай, не может быть. Насколько мне известно, наша дивизия в 1947 году была расформирована. Я демобилизовался в конце 1945 года. А ребята некоторые продолжали служить, так они писали, что дивизию расформировывают. Это, скорее всего, другая дивизия,  - как-то озадаченно стал рассуждать Пётр Иванович.

- Ладно, приеду в Москву, зайду на военную кафедру и у них уточню, - пообещал я.

- Пётр Иванович, а когда Вы получили ранение руки? - задал я ему вопрос, переходя, как бы, на другую тему. Он пристально посмотрел на свою руку, потом повернул лицо ко мне и заговорил, подбирая слова:

- В 1942 году это было, в горах на Кавказе. Немец нас там сильно молотил. Но и мы, конечно, не молчали. Наша дивизия была сформирована там, на Кавказе. Там, в августе 1942 года, я и начал свою войну. Там и ранение руки получил уже в октябре 1942 года, но воевать продолжал. Но вот в декабре 1943, прям под Новый год, под Моздоком, был тяжело ранен в спину. Тогда загремел в госпиталь. Хотели списать из строевой части. Я написал три рапорта, просил, чтоб вернули в свою часть. Офицеров не хватало, наверное, поэтому разрешили. Так я со своим взводом до Чехословакии дошёл. Стрелять пришлось переучиваться: курок безымянным пальцем научился нажимать, - оттопыривая безымянный палец и улыбаясь, закончил свое сообщение Пётр Иванович.

На этом мы тогда и закончили беседу. А я потом действительно зашёл на кафедру и там пожилой полковник Зимин, который читал нам «Историю военного искусства», тоже участник войны, мне подробно рассказал об этих дивизиях.

Действительно, Пётр Иванович был прав. 242-я горнострелковая Таманская, Краснознамённая, ордена Кутузова дивизия была расформирована в конце 1947 года.

Но в тоже время, вместе с 242-ой горнострелковой дивизией в боях за Кавказ и Крым воевала 2-я гвардейская стрелковая дивизия. И за отличные боевые действия при освобождении Таманского полуострова 9 октября 1943 года дивизии также было присвоено почётное наименование «Таманская». А в ней есть 1-ый гвардейский Севастопольский полк. Моя короткая служба проходила именно в этом полку.

Позже, уже при написании этих строк, я просматривал сайт «Память народа» и получил дополнительную информацию о боевом пути Петра Ивановича. Читая выписки из наградных листов на Петра Ивановича, я получил документальную информацию, как геройски воевал наш скромный учитель физкультуры, который никогда не рассказывал о своей войне.

Ниже приведена копия Наградного листа на первую награду Петра Ивановича, которая датирована 12 сентября 1944 года. А награждался он за подвиги, совершённые ещё в 1942 и 1943 годах. Там же указаны и ранения, которые получил Пётр Иванович в 1942 и 1943 годах. По-видимому, об этих событиях и о ранениях рассказывал мне Петр Иванович при той нашей встрече. Только он тогда скромно умолчал, что тяжело ранен был в рукопашном бою. За те бои он был награждён орденом Красной Звезды.

Не менее героическое поведение Петра Ивановича описано и в наградном листе от 14 октября 1944 года, где кратко представлена его война в сентябре, октябре 1944 года. Копия этого Наградного листа приведена ниже. За эти подвиги он также награждён орденом Красной Звезды.

И третий свой орден Пётр Иванович получил за подвиги, проявленные в боях с фашистами уже на территории Чехословакии в 1945 году. Наградной лист от 27 марта 1945 года на представление его к награде орденом Отечественной войны 2-ой степени также приведен ниже.

Петру Ивановичу повезло. Он прошёл всю войну на самой передовой, командовал взводом автоматчиков, много раз ходил в атаки, дрался в рукопашных боях, много раз был ранен, контужен, но остался жив.

И естественно, такой герой, как Пётр Иванович в конце войны был награждён медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Я рад тому, что Пётр Иванович шесть лет был моим учителем и, что мне довелось с ним жить в одной деревне. Умер Пётр Иванович 07.06.2004 года.

Сумский Дмитрий Фёдорович

Напротив дома Панова Петра Ивановича находился дом Сумских. Глава семейства - Сумский Фёдор Лактионович. У Лактионовича было два сына и дочь. Старший сын Дмитрий родился  19.07.1919 года и в 1939 году был призван служить в Красную Армию. Служил он в артиллерийской части. Войну начал уже опытным солдатом – командиром орудия. А закончил войну командиром взвода в звании лейтенанта в Кенигсберге. После войны Дмитрий Фёдорович до 1960 года служил в армии и окончил службу в звании майора. Он иногда приезжал в деревню к своему отцу и приходил к нам в гости, так как они с моим отцом были родственники. Приезжал он всегда в военной форме с орденами и медалями.  Их у него было много. Кроме орденов у него были нашивки за ранения. Про войну он ничего не рассказывал, да мы и не расспрашивали. О его боевом пути я узнал из архивных данных.

Дядя Митя был артиллеристом и воевал с самого начала войны. Воевал геройски, о чём говорят строчки представлений в наградных листах. Он вместе со всеми отступал до Москвы, а потом наступал до самого Берлина. За бои под Москвой награждён медалью «За оборону Москвы». Другие награды у него появились уже после 1943 года, когда Красная Армия стала наступать и выдворять фашистов с нашей земли.   С февраля по август 1943 года Дмитрий Фёдорович со своим орудием участвовал в тяжелейших боях в Думиническом районе Калужской области. Порой приходилось ставить орудие на прямую наводку. За бои в марте гвардии старший сержант Сумский был представлен к награждению медалью «За боевые заслуги». Выписка из наградного листа приведена ниже.

А за геройское поведение в боях  в августе 1943 он был представлен к награждению орденом Красной Звезды. Выписка из наградного листа от 26.08 1943 года приведена ниже.

В 1944 году Дмитрий Фёдорович участвовал в боях за освобождение Белоруссии.

В боях под Витебском, командуя артиллерийским взводом, гвардии старшина Сумский Дмитрий Федорович вёл себя геройски, подавляя артиллерийские батареи фашистов. Об этих его подвигах кратко описано в выписке из наградного листа. За эти подвиги в июле 1944 года он был представлен к награде вторым орденом Красной Звезды.

Далее боевой путь Дмитрия Фёдоровича лежал на Берлин. В апреле 1945 года в боях юго-западнее немецкого города Кенигсберга его взвод подавил несколько артиллерийских батарей немцев и уничтожил десятки фашистов. Эти действия артиллеристов способствовали продвижению войск вперёд. К этому моменту Дмитрий Фёдорович стал офицером, ему было присвоено офицерское звание «младший лейтенант».  За героическое поведение в боях в марте-апреле месяцах командир взвода гвардии младший лейтенант Сумский был представлен к награждению орденом Отечественной войны II степени. Выписка из наградного листа приведена ниже.

В 1945 году Дмитрий Фёдорович был награждён медалями: «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.».

Данилов Василий Семёнович.

Данилов Василий Семёнович родился в 1924 году в деревне Тетерье. Во время оккупации находился дома в деревне. В армию был призван в феврале 1943 года после освобождения деревни от фашистов.

Василий Семёнович  работал счётоводом в колхозе, на фронте потерял часть правой ноги и ходил с протезом, опираясь на самодельный костыль. Это был грузный, немногословный и очень спокойный мужчина. Дом его стоял рядом с правлением колхоза и магазином, так, что на работу ходить Василию Семёновичу было недалеко. У него было трое детей – две девочки и парень -  Вовка. Вовка был лет на пять года моложе меня и с ним мы стали дружить только, когда уже повзрослели. И вот однажды, в начале семидесятых, когда я был в деревне на каникулах, мы собрались втроём, я, Вовка и Ерошка, купили в магазине две бутылки пунша (другого вина не было) и зашли домой к Вовке, поскольку он жил рядом с магазином, чтобы там спокойно выпить. Василий Семёнович дома был один. Нас с Ерошкой он хорошо знал, поэтому радушно пригласил в комнату и сказал, чтобы мы не стеснялись. Мы уселись за стол, разлили по гранёным стаканам пунш, в том числе Василию Семёновичу, чокнулись и выпили. Вино было сладенькое, но на вкус приятное. Василий Семёнович отпил пару глотков, поставил стакан и сказал:

- Такой компот я не пью. Принесу ка я своей, - тяжеловато вылез из-за стола и, хромая, пошёл в другую комнату. Через несколько минут он вернулся. В руках у него была бутылка самогона и миска с солёными огурцами.

- Ну, что, моей попробуете? – обратился он к нам.

- Не, дядь Вась, она крепкая, а мы в район собрались на танцы, - за всех стал отнекиваться я.

Дядя Вася не стал настаивать. Он налил себе полстакана, выпил, крякнул и стал жевать солёный огурец.

- Дядь Вась, а расскажите, как вас ранило, - продолжил я разговор с Василием Семёновичем. Дядя Вася перестал жевать, положил огурец. Внимательно посмотрел на меня и спросил:

- А зачем тебе это знать? Ничего в этом интересного нет, - нехотя ответил Василий Семёнович.

- Па, ну расскажи, если ребята просят, - вмешался в разговор сын Вовка.

- Ну, ладно, слушайте. Война у меня была не очень длинная. В конце февраля 1943 года, сразу, как только заработал военкомат в Покровском после освобождения села от немцев, меня призвали в армию. Немцы в Германию меня не угнали, так как я в тот период болел тифом. А твоего отца угнали, - глядя в мою сторону, заговорил Василий Семёнович.

- Попал я сначала в запасной полк 48 армии, там был определен в артиллеристы. Пару месяцев потренировались стрелять из орудия. Часть была недалеко отсюда в районе Алексеевки. Канонада с фронта была хорошо слышна. В начале июня был уже зачислен в свой 392-ой стрелковый полк, в артиллерийский дивизион. Полк стоял в обороне. Но скоро началось наступление. За Змиёвку, которая от нас в сорока километрах. За неё шли упорные бои. Я к этому времени выполнял обязанности командира орудия, так как нашего сержанта тяжело ранило, и его увезли в госпиталь. Меня за бои в районе Змиёвки даже наградили медалью «За отвагу». Много наших ребят там полегло. Немец никак не хотел уходить. Но мы его выдавили, нам земля помогала.

После этих слов Василий Семёнович перестал говорить, налил себе четверть стакана самогонки, и молча, выпил. Закусывать не стал.

- А когда Вас ранило? – спросил я его, прервав молчание.

- А ранило меня вскорости. Примерно месяца через два, после того, как Змиёвку взяли. Снаряд недалеко от нашей батареи разорвался, и мне осколком перебило правую ногу. В госпитале спасти ногу не смогли. Так и закончилась моя война, - криво улыбаясь, закончил своё сообщение Василий Семёнович.

При написании этого очерка, используя архивные материалы, мне удалось получить выписку из наградного листа на награждение Василия Семёновича медалью «За отвагу», за геройское поведение в боях при освобождении станции Змиёвка, которая находится в сорока километрах южнее города Орла. Копия этой выписки приведена ниже.

Так Василий Семёнович воевал, освобождая нашу Орловскую землю от фашистской нечисти.

Николай Кузнецов

(окончание следует)

• «Отец закончил то, что дед наметил…» (Стихи Николая Кузнецова о войне)
• Земляки во время Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов (очерк)
• Земляки во время Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов (очерк, окончание)
• Николай Кузнецов и его осенние стихи
• О 200-летии Достоевского, краеведческой конференции в ГАОО, докторе наук и библиотеке имени Пушкина (литературные новости от 11 ноября)
• Родной край: земля и люди (очерк)