Главная →Творчество мастеров→Творческая страница Полынкина А.М.→☺

Люди и змеи

На берегу теплого Средиземного моря, в древнем израильском городе Ашкелоне живет старый еврей Александр Наумович Сегаль. Ученый «Божьей милостью», известный биолог-исследователь, прошедший Великую Отечественную войну, волею судьбы оказался он в конце жизни далеко от родного Петрограда – Ленинграда.

Скучая по родине, вспоминая о встречах с интересными людьми, о своей работе, Александр Наумович, начиная с 1999 года, опубликовал в Израиле несколько книг под общим названием «Память о России».

Мне удалось прочесть четыре из них – «Разнотравье», «Дома и люди», «Свет старой лампы», «Чудеса начинаются на Ропшинской». Надо признаться, давно не получал такого удовольствия при чтении произведений непрофессионального писателя. Не профессионал-то Сегаль – это точно, однако в его книгах столько живых и увлекательных подробностей о природе, о животных, о людях, что ароматные страницы его «разнотравий» проглатываешь с огромным увлечением.

Впрочем, я не критик и не собираюсь делать подробный анализ произведений писателя Сегаля.

Речь в моем рассказе пойдет об одном конкретном эпизоде из его второй книги.

В вышедшем в свет в 2000 году «Разнотравье» есть глава под названием «Гремучая змея».

Я процитирую ее с небольшими сокращениями (а читатель – заодно – познакомится с манерой письма А.Н. Сегаля – А.П.).

«В ту пору я работал преподавателем в Педагогическом институте – учил зоологии тувинцев, будущих учителей. Происходило это в городе Кызыле.

Примерно в 100 км от города вниз по Енисею, располагалась учебная база нашего института, где проходила полевая практика студентов. База эта находилась в живописной горной долине на берегу небольшой быстрой речки, недалеко от места ее впадения в Енисей. Природа здесь так величава и очаровательна, что ее невозможно описать никакими словами.

В этом сказочном уголке я и занимался со своими студентами, открывая им тайны животного мира. Все было бы прекрасно, если бы однажды не произошло событие, которое едва не стоило мне жизни. Как-то утром, проходя по дорожке между домиками нашей базы, я заметил кучку студентов, оживленно обсуждавших какую-то находку на тропке. Подойдя поближе, я увидел, что они столпились вокруг змеи. А змей там было видимо-невидимо. Иной раз они даже падали с дырявой крыши нашей столовой прямо на обеденные столы.

Меня осенило: сейчас я продемонстрирую своим студентам, как надо управляться со змеями. А надо признаться, что со змеями я никогда в жизни дела не имел, но считал себя весьма подкованным по этой части, начитавшись учебников по зоологии вообще и герпетологии (науки о пресмыкающихся) – в частности. К тому же я почему-то забыл, что змеи бывают ядовитыми. Поэтому я без промедления (чтобы змея не успела удрать) нагнулся и смело схватил ее за шиворот. О таком техническом приеме ловли змей я где-то читал.

К великому моему удивлению, змея очень ловко вывернулась из моей «железной» (как я воображал), хватки и тяпнула меня за большой палец. Не отдавая отчета в происходящем, я решил, что просто не совсем удачно схватил змею, и перехватил ее другой рукой. Тут же змея тяпнула меня в другой большой палец. Мне сразу стало не по себе…

Что было дальше – вспоминаю с трудом. Пропадало сознание. Прямо на глазах руки стали синеть и набухать кровью. Стало ясно, что нужна срочная помощь. Но до ближайшего поселка, где можно было рассчитывать на врача – несколько десятков километров…

На автомобиле меня, полуживого, довезли до районного центра, где и сдали в больницу.

Как водится, противозмеиной сыворотки не оказалось, тем более, что неизвестно было, какая именно змея меня покусала. Не нашли подходящей сыворотки и во всей Тувинской республике, хотя обзвонили все медицинские учреждения. А мне становилось все хуже и хуже: почки перестали работать, сердце останавливалось, и я находился в прострации. Транспортировать меня в Кызыл не решались, а самолетом – тем более.

Из Кызыла примчалась Раиса Федосеевна – декан нашего факультета. Видя, что у врачей уже опустились руки, и они смирились с моей неизбежной кончиной, она бросилась по деревне искать «бабку».

Смутно вспоминаю, как кто-то стоит надо мной и что-то шепчет. Что там эта бабка шептала, я не знаю, но к утру, вопреки всем ожиданиям врачей, заработали почки, выровнялось сердце, и ангел смерти отлетел от меня. Утром меня отправили самолетом в Кызыл, и там, в больнице, я почти месяц постепенно приходил в себя».

Да, будущего известного зоолога и писателя спасла безвестная деревенская «бабка», найденная благодаря настойчивости декана биофака Тувинского педагогического института Раисы Федосеевны Петровой.

Как судьба забросила Александра Наумовича (уже в конце жизни) в далекий Израиль, так эта же «злодейка» (и другие, сопутствующие обстоятельства) выпроводила семью Петровых из Тувы, и вот уже почти 20 лет живет Раиса Федосеевна со своими родственниками на Орловщине.

Чуть подробнее об этом ниже, а пока я дополню рассказ Сегаля о его чудесном спасении рассказом самой спасительницы:

«Когда я спросила главного врача Туранской больницы, есть ли у них в поселке «бабка», заговаривающая от змеиного укуса, он раскричался – «Какая такая бабка? Только через мой труп». Я ему говорю – «Трупом не Вы, а Сегаль через несколько часов станет. Вы можете его спасти? Нет? Что тогда потеряете? Авторитет?».

Главврач сдался: «Ну ладно. Меня-то самого тоже «бабка» от рожи в детстве вылечила» и назвал адрес известной в поселке «заговорщицы».

Когда я привела «бабку» (оказавшуюся интеллигентной женщиной лет 50) в больницу, она, только посмотрев на Сегаля, сказала: «Еще можно помочь», хотя тот лежал уже полностью без сознания, распухший, как бревно, и посиневший.

Из палаты все вышли, кроме «бабки» и меня. Бабка, держа принесенную с собой большую белую эмалированную кружку с водой у рта, что-то шептала в нее несколько долгих минут, а потом окропила этой водой Александра Наумовича и сказала: «Через полчаса опухоль будет спадать, но приготовьте посуду больному – он будет мочиться!».

Минут через 20 Сегаль вдруг очнулся и сразу же сказал: «Хочу…». Вылил он не менее 3-х литров (прошу простить за физиологические подробности): заработали почки. Сразу и двигаться начал. Вот так все было».

Петровы и Сегали в Кызыле жили в соседних домах на одной Магистральной улице, дружили. Потом их пути разошлись, но спасительницу свою Александр Наумович не забыл и в Израиле. Кроме упоминания о Раисе Федосеевне в «Разнотравье», он посвятил Петровой еще несколько страниц в книге «Дома и люди». Я снова их процитирую с некоторыми сокращениями:

«Декан моего факультета, Раиса Федосеевна Петрова, приняла меня, нового преподавателя, очень тепло и уважительно. Это была весьма оригинальная женщина. Она отличалась неуемной энергией и жизнелюбием. Кажется, дневала и ночевала в институте, успевая посещать лекции и занятия всех преподавателей, вести собственный предмет, физиологию, и в то же время постоянно находиться на посту декана. На любом студенческом вечере она первая открывала танцы, помогала петь самодеятельным хористам и вообще умудрялась во всем участвовать, оказываясь всегда в нужном месте в нужное время…

Раиса Федосеевна ввела меня в круг местной интеллигенции и приобщила к своему дому, где то и дело устраивались разные праздничные мероприятия с шутками, играми и, конечно, танцами. Что бы мы без нее делали, не могу себе представить!...

Откуда черпала свою неистощимую энергию Раиса Федосеевна, ума не приложу. Летом она ходила в туристские походы, купалась в холодном, как лед, Енисее, а зимой бегала на лыжах, каталась на коньках и даже на невесть откуда взявшихся финских санях…»

Все выходившие в Ашкелоне свои книги Сегаль аккуратно присылал в село Смирные Покровского района Орловской области, куда в 1990-м году переехали из Тувы Петровы и их родственники. Всю жизнь прожившие в красивейшем уголке Азии, они были вынуждены так сделать, когда русским среди тувинцев стало совсем невмоготу. Впрочем, это совсем отдельная и печальная история.

С Александром Николаевичем Петровым, мужем Раисы Федосеевны, я познакомился в 1990-м году, когда на одном из совещаний в Покровском районном отделе образования нам представили его, как нового директора Топковской средней школы.

Несмотря на разницу почти в 20 лет, между нами сразу возник тесный контакт, не ослабевший все 4 года нашего знакомства.

Петров и внешне казался интеллигентнейшим человеком (это впечатление усиливали обычные роговые очки), а уж после разговора с ним я понял, какие ценные кадры занесли в Покровский район неблагодарные ветра горбачевской перестройки.

Увлекающийся и увлеченный многим человек, он закончил вначале сельхозтехникум, а потом биохимический факультет Абаканского пединститута, учился в аспирантуре во Владимире, а закончил ее в Институте человека, в Ленинграде, где его научным руководителем была академик Бехтерева.

Подготовил уже Петров и диссертацию – да так и не удосужился ее защитить. К этому времени они с Раей Мельниченко уже поженились, и муж решил, что для семьи хватит и одного кандидата наук.

К тому же, кроме научной деятельности (у Петрова имелось несколько печатных трудов в солидных журналах) много времени у него занимали занятия спортом.

Вначале Шура Петров, несмотря на обычный средний рост, больших успехов добился в баскетболе, где его тренером был знаменитый Арменак Алачачян. В составе сборной Советского Союза Петров участвовал в Олимпийских играх в Мехико в 1968-м году.

Когда же Александру Николаевичу перевалило за 40, он всерьез увлекся новым видом спорта – дельтапланеризмом. Участвовал в соревнованиях – и очень это ему нравилось. Следом за мужем забралась в дельтаплан и Раиса.

Вообще очень многое объединяло супругов-биологов – и походы по тайге (пешком и на лыжах), и спуски на плотах по рекам, и занятия театром, и умения быстро становиться душой коллектива.

На дачу Петровых под Кызылом съезжались многочисленные знакомые и друзья, чтобы посидеть в райском уголке (Райском – еще и от имени хозяйки «Рая»), устроенном 15-летним усердным и тяжким трудом.

Посреди дачи, в окружении декоративных камней, бил рукотворный фонтан, который Александр Николаевич назвал «Раечкины слезы».

Дело в том, что значительную часть подготовки фонтана к эксплуатации Раиса Федосеевна провела, будучи наполовину загипсованной. Это было как раз тогда, когда уже опытная дельтапланеристка Раиса Петрова сильно разбилась на очередных соревнованиях.

Привез чуть оклемавшуюся жену Александр Николаевич на дачу и сказал – «Сиди здесь и выздоравливай! Ничего не пытайся делать!».

Но только Петров с утра на работу – как Раиса Федосеевна сразу: «Что ж я целый день сиднем сидеть буду. А фонтан?». И начала она одной рукой (другая-то, как и туловище – в гипсе была) к месту будущего источника привезенные на дачу декоративные камни таскать.

Удалось эту процедуру несколько раз ей удачно сделать, а вот очередной камень слишком тяжел оказался. Потеряла Раиса равновесие и упала лицом вниз. Удачно упала, даже гипса не повредила, а вот ни встать, ни повернуться из-за того же гипса уже не смогла, как ни пыталась. Кричала, да без толку – соседей поблизости еще не имелось.

Устала Раиса от своих бесполезных попыток, из сил совсем выбилась. А тут еще и солнце припекло основательно. Разморенная и уставшая, чуть отвернув в сторону голову, заснула Раиса Федосеевна – да так крепко, что вернувшийся с работы муж не смог разбудить ее.

Переволновался тут сильно Александр Николаевич за жену и упал рядом, потеряв сознание. И тут уже Раиса Федосеевна очнулась. Теперь ей пришлось, лежа, пытаться привести в чувство мужа.

Все закончилось, в конце концов, благополучно: раны зажили, дача расцвела, дела преподавательские в институте ладились. И ничего, казалось, не предвещало изменений, - но они возникли – те самые, первые еще в СССР, проблемы на национальной почве.

Уехали Петровы из Тувы вместе с большой группой родственников, уехали, даже не сумев продать свою благоустроенную квартиру в центре Кызыла: никто не стал ее покупать. Деньги удалось выручить только за лучшую под тувинской столицей дачу.

Полученных средств и накоплений хватило при приезде на Орловщину на покупку старого дома на берегу Смирновского пруда, да на приобретение стройматериалов.

Пруд в селе Смирные Покровского района чем-то напомнил переселенцам Сибирскую природу, и именно здесь решили они обосноваться, благо работы оказалось для всех в избытке. Александр Николаевич Петров стал директором Топковской школы, племянник Сергей Александрович возглавил Смирновскую основную школу, находившуюся на грани закрытия. Сразу пятеро учителей, приехавших сюда, в покровскую глубинку, спасли школу, а вскоре и сделали ее известной в Покровском районе (впрочем, это тоже отдельная большая история – и тоже с печальным концом).

Раисе же Федосеевне, как кандидату биологических наук, предложили работу в Орловском педагогическом университете. От села Смирные до Орла – свыше 100 километров, но терять научную квалификацию Петровой не хотелось (да, к тому же, на время преподавания ей пообещали комнату в общежитии), и она согласилась. И до сих пор, хотя вот уже несколько лет Раиса Федосеевна на пенсии, она продолжает обучать студентов-биологов.

Александр Николаевич Петров, почти закончив постройку нового дома в Смирных и даже подумывая о сборке своего дельтаплана (он перевез его на Орловщину в разобранном виде), внезапно скончался от тяжелого заболевания.

Хоронили Петрова всем учительским и директорским сообществом на смирновском кладбище, ставшем местом его последнего приюта.

Осталась было Раиса Федосеевна одна в большом доме (взрослый сын со своей семьей жил отдельно), да некоторое время спустя приехал в гости в Смирные старый знакомый – Владимир Александрович, тоже «тувинец», только переселившийся в Крым.

Приехал – да так и остался. Он, потерявший год назад жену, и Раиса Федосеевна решили жить вместе.

Их 15-летними общими усилиями место на берегу Смирновского пруда постепенно превратилось в нечто, напоминающее дачу Петровых там, далеко под Кызылом.

Все-таки человеческая память – это могучая сила. И даже гремучие змеи этой памяти не страшны.

На фото:

Раиса Федосеевна Петрова у своего дома в селе Смирные

Раиса Федосеевна встречает гостей.

Главная →Творчество мастеров→Творческая страница Полынкина А.М.→☺