Главная →Творчество мастеров→Творческая страница Антонова С.В.→☺

«Их оставалось только…»

От Кологреево до Кенигсберга.

Отгремели праздничные салюты в день 65-летия Великой Победы нашего народа над немецко-фашисткими захватчиками. Фронтовики вновь повесили парадные костюма в шкафы, однако юбилейный год – год Ветеранов – продолжается. А мы, в свою очередь, продолжаем рассказывать о наших земляках-фронтовиках в рамках акции «Их оставалось только…» – всех тех, кто подарил нам майскую весну 45-го. О тех, кто и сегодня в строю.

Путь солдата: от Кологреево до Кенигсберга

Раны заживают, рубцы остаются. Участник освобождения Орловщины Егор Иванович Паршиков, который надел солдатскую шинель в феврале 1943-го года, до конца Великой Отечественной войны был четырежды ранен. Но каждый раз возвращался в строй для того, чтобы громить фашистов. И дошагал до Восточной Пруссии, брал вместе с однополчанами Кенигсберг. И рубцы-отметины о той страшной войне – всегда с ним: не только на теле, но и в воспоминаниях.

Весть о нападении фашисткой Германии на Советский Союз, докатившаяся до Вязового, стала самой страшной в жизни мирной покровской деревушки и прозвучала в июньском небе, словно колокольный набат. А война, казавшаяся такой несбыточной и далекой, очень скоро докатилась до вязовских крестьянских изб. В первые же дни то из одной, то из другой избы доносился плач: женщины и дети провожали на фронт своих мужей и отцов. Иван Егорович Паршиков, как и подобает мужчине, подбадривал жену:

– Марфа, не плачь, война надолго не затянется. Вот увидишь: скоро вернусь, только береги ребятишек, – и, обращаясь к старшему из сыновей, Егору, попросил: – Остаешься за старшего, помогай матери. Будь молодцом.

Шестнадцатилетний Егор старался во всем походить на отца, сдерживал слезы, лишь бы не показать слабину перед сестрами – двенадцатилетней Сашей, пятилетней Тамарой, да братом Сергеем, которому исполнилось только девять лет.

Егор Иванович, покидая родной дом, и не предполагал, что очень скоро фашистский сапог будет топтать вязовскую землю и Марфе Петровне придется невыносимо тяжело: ведь одно дело сохранить себя, а совсем другое – четверых детей. 21 ноября 1941-го фашисты вошли в деревню. В первое время местные жители особых притеснений не испытывали, поскольку немецкие фоска были озабочены решением другой задачи – продвижением на Москву. Конечно, вырезали оставшийся на подворьях скот, заставляли выполнять работу. Но когда советские войска серьезно потрепали их под Ельцом и немцы вынуждены были на некоторое время откатиться назад, здесь-то и начала проявляться их звериный оскал.

– Все пережили, все вынесли, – говорит Егор Иванович. – Молились вместе с матерью за отца и всегда жили надеждой на освобождение.

В феврале 43-го оно пришло. Но фронт нуждался в пополнении, практически сразу Егору Паршикову вручили повестку. Явился на сборный пункт в Покровское, в течение пяти дней вместе с другими покровскими ребятами проходил всеобуч в Липовце. Изучали винтовку.

– После этих краткосрочных курсов поступил приказ 25-му году получать обмундирование и на войну, – вспоминает фронтовик. – Нас же, годом постарше, оставили в районе, укомплектовали 73-ю стрелковую дивизию. Меня зачислили в 392-й полк. Да нас много оказалось знакомых в одной части – Илюшкин, Пономарев, Царев, Хохлов, Афанасьев, все наши ребята.

Свой отчет фронтовым верстам Егор Иванович ведет от Кологреево. В этой деревушке он какое-то время был наблюдателем.

– Затемно забирался на высокое дерево, чтобы в течение дня наблюдать за тем, что происходит на занятой фашистами территории, – объясняет ветеран. – При мне был телефон, а также журнал, в который необходимо было заносить все, что представляло бы интерес для командование наших войск: какая техника куда направляется, когда пролетел фашистский самолет и т. д. Все надо было фиксировать.

На первый взгляд – ничего сложного. Но вы представьте, уважаемые читатели, следующее: находиться на дереве и оставаться незамеченным надо было в течение всего светового дня, а сидеть приходилось на сколоченных между собой трех дощечках. Лишний раз поменять положение, пошевелиться – значит, подвергнуть себя опасности. Тело, конечно, к концу смены затекало и немело, но терпел солдат: лишь на земле можно было наконец расслабиться.

А еще через какое-то время красноармеец Паршиков уже ходил в разведку «за языком». Приказ ему на этот счет поступил от комбата неожиданно:

– Паршиков, ты в разведку боем возьмешь пулемет!

– Так я же с ним никогда не обращался…

– Вот и научишься!

По-тихому сходить не получилось. Разведчики были обнаружены фашистами, которые начали утюжить из автоматов и пулеметов по отходящим советским солдатом. В этой свистопляске Егор Паршиков несколько отстал от группы. Он признался, что хотел бросить тяжеленный пулемет, но вовремя откинул от себя эту мысль. Потом его сослуживцы рассказывали. Вернувшись, не обнаружили Паршикова. Комбат Кальян негодовал:

– Если что… из-под земли достану и расстреляю.

– И тут являешься ты, – рассказывали ему ребята, – и комбат расцвел. Снял с груди орден Красной Звезды и вручает тебе. Мы, Егор, обалдели.

Егор Иванович говорит, что до сих пор жалеет, что не приколол награду к гимнастерке, сунул в карман, из которого орден и выпал. Но он и сегодня ту комбатскую награду самой дорогой. Но свой орден Красной Звезды Егор Иванович Паршиков все-таки получит.

Остались позади Грязное, Богодухово (здесь погиб командир полка Елькин), Анино, Змиевка, Маврино, Яковлево и Кромы. Под станцией Комаричи Брянской области наш земляк получил свое первое – и самое серьезное – осколочное ранение. В госпитале, который располагался на станции Дерюгино, лечился в течение четырех месяцев – с августа по ноябрь. Затем было отправили в батальон для выздоравливающих, но вскоре Егор Паршиков вновь возвратился в родную 73-ю стрелковую дивизию.

Гомель, Жлобин, Бобруйская операция, Слоним, Барановичи, Пинск, Брестская область, форсирование реки Нарев, Восточная Пруссия…. И Кенигсберг с Пилау. Это его война – война покровского солдата.

– Как-то уже после войны я посчитал: прошагал от Кологреево до Кенигсберга 1700 километров, форсировал 11 рек, участвовал в боях за 14 крупных городов.

Неполная статистика, Егор Иванович. А ордена Красной Звезды, Отечественной войны 1-й степени, а фронтовые медали, в том числе «За взятие Кенигсберга», «За Победу над Германией», а четыре ранения, дважды в голову и дважды в руку, наконец. Это все тоже ваша война. А путь домой, который занял еще четыре года, вплоть до февраля 49-го. В открытой товарняке от Пилау до Гродно, затем Новороссийск, где еще вчера – стрелок, наблюдатель, разведчик в составе автобатальона осваивал и новую для себя стезю – строительство дорог. Ростов – Новочеркасск, Новочеркасск – Шахты – их строил Егор Паршиков.

– Технике было мало, практически все работы выполняли вручную, – говорит Егор Иванович. – А вместе с нами строили дороги и немецкие военнопленные. Но это уже была не вона, поэтому лично я уже и не воспринимал их как фашистов. Мы победили, к чему ненужное унижение.

Возвратился домой. Расцеловались с отцом, который также, как и обещал жене и детям, вернулся домой живым. И на его теле огонь войны оставил свои кровавые следы, был ранен, но дошел до Будапешта. Иван Павлович за те 32 года, что отмерила ему судьба пожить после майских раскатов салюта, много хорошего сделал для своей земли, оставив на ней добрый след и теплые воспоминания о себе.

А Егор Иванович, отработав некоторое время в милиции, затем охранником в Госбанке, экспедитором в райпотребсоюзе, нашел свое призвание в животноводстве. Вместе с женой, а с Антониной Стефановной он связал свою судьбу в 52-м, стали прославленными работниками отрасли, работая на откормочнике.

– С 650-ю свиньями управлялись в четыре руки.

В прошлом сентябре жены не стало, с той поры и здоровье Егора Ивановича резко пошатнулось: уход любимых не проходит бесследно. Отрада ветерана – его дочери Анна и Инна, которые сегодня «посменно» приезжают из Орла, чтобы быть с отцом, два внука и внучка.

Вот и в день нашего приезда в Вязовое в родительском доме была Анна Егоровна. Хлебосольный дом Паршиковых: никакие доводы не приняли в расчет – усадили нас с водителем за стол, чтобы напоить холодным квасом. Анна Егоровна в тот момент только-только вернулась из магазина, который расположен от ветеранского дома в двух километрах. На это Егор Иванович посетовал: мол, летом-то еще ничего, а вот зимой выбраться от их дома сквозь снега – большая проблема. В этой части деревни нет природного газа. И ветеран воспринимает это вполне обыденно, с пониманием: ну кто, дескать, потянет к ним трубу – затраты-то какие! А вот другой факт из жизни ветерана не можем понять уже мы. Егор Иванович, участник освобождения Орловщины, в прошлом году был приглашен на праздничные мероприятия в Орел 5 августа. Но в городе Первого салюта и Воинской славы он так и не был.

– Понимаешь, сынок, пригласительный билет мне принесли только… 9 августа. Неужели вовремя доставить эту открытку было так же трудно, как провести газовую трубу к дому каждого ветерана?! Я бы с удовольствие поехал в Орел, здоровье позволяло, Антонина была жива…

Не попал Егор Иванович в Орел и 9 мая этого года.

– Читал в районке, что делегация покровских ветеранов была на праздновании 65-летия Великой Победы самой многочисленной, – разводит руками фронтовик. – И я вновь собирался поехать с друзьями. Но когда 9-го утром добрался до Покровского, вдруг выяснилось, что делегация уже уехала, еще накануне. Кинулся искать Анашкина, Черкасова, Михайлина – нет никого, все еще с вечера в Орле. Может, я что неправильно понял, когда объявляли о поездке, но получилось вот так… Рассказываю, как есть.

Удастся ли Егору Ивановичу побывать в Орле сегодня, мы расскажем в ближайшее время. Или вновь приглашение придет с опозданием – не хочется в это верить.

На прощание, по традиции, сфотографировали фронтовика в выходной пиджаке. Анна Егоровна все поправляла воротничок отцовской рубашки. А Егор Иванович полушутя отмахивался:

– Аня, ты все думаешь, мне восемнадцать?! Давно уже нет.

Бодрости духа вам, Егор Иванович.

С. Антонов.

Главная →Творчество мастеров→Творческая страница Антонова С.В.→☺