Главная →Творчество мастеров→Творческая страница Новиковой Лилии→☺

Старшая сестра

(рассказ)

Юльке снилось, будто она ловит руками мелкую рыбешку в мутной и мелковатой речке. Только пескари и огольцы почему-то скользили между пальцев и никак не попадались в ладошку. А вот попалось что-то шершавое и колючее. Проснувшись, девочка поняла, что лежит на полатях, свесив руку, а теленок лижет ей пальцы. Юля открыла глаза. В комнате был полумрак. Горела керосиновая лампа. Но ее забивал какой-то странный голубой свет. Печка, видно, уже давно топилась. Дрова весело трещали, веселые блики плясали на стене.

Юлька прислушалась, а затем отодвинула занавеску и увидела маму.

Женщина присела на скамейку, по лицу ее струился грязный пот. Она подняла свое измученное лицо и молча посмотрела на девочку. Большой живот мешал ей. Вот-вот она должна была родить. Несколько раз приезжала медсестра и просила ее приехать в больницу. Но Анна только упрямо мотала головой:

– Не, не, Галочка, как же я оглоедов-то оставлю? Я как-нибудь сама!

Отец громко ругался в сенях. Там что-то сипело.

– Ма, что там у вас? – спросила Юля.

– Глянь в окно-то, вишь, сколько снегу намело! Страсть господняя! Одни трубы торчат!

Девочка глянула в маленькое подслеповатое окошко и ахнула: оно все было залеплено снегом.

– Во дела! Как же мы будем из дома-то выходить?

– Самое главное - дверь открыть. А там отец все отчистит.

– А можно я тоже помогать пойду?

– Ну, а как же, кто ж еще пойдет? Ты у нас самая старшая.

Юля посмотрела на спящих братьев:

– Ну да, какие из них помощники, только драться! Да и маленькие еще.

Шурик пошевелился, почесал свою грязную голую пятку и недовольно спросил:

– Чего орешь?

– Вставай, соня! Смотри, сколько снегу намело! По самую крышу!

Шурик закрутил своей большой лохматой головой, стараясь понять, правду говорит сестра или врет. На шум проснулся пятилетний Пашка. Он переполз с полатей на печку, уселся на голый кирпич и подскочил как ужаленный: кирпичи успели накалиться. Шурик захохотал. Пашка, хоть и был маленький, но постоять за себя умел. Сжав пальцы в кулачок, он ударил брата прямо в глаз. Мальчишки тут же сцепились как два диких зверька. Девочка испугалась, что они попадают с печки, и разняла драчунов.

А вскоре она уже чистила снег наравне с отцом, а потом носила воду на коромысле. Отец наливал ей по полведра, и она осторожно двигалась со своей ношей по прорытому тоннелю.

После обеда выпустили ребятишек погулять. Они ошалело оглядывались кругом. А картина была просто сказочная. Дома еле выглядывали из-под снега. Дым вертикальными серыми столбами поднимался вверх. А снег был везде. Ребята кувыркались по снежной целине, рыли себе норы, бегали по тоннелю. Юля, как взрослая, наблюдала за братьями.

Было тихо. Тепло. Ленивое солнце медленно двигалось по небосклону, его лучи заигрывали со снежными барханами.

Девочка задумалась. Замечталась, вспомнила сказку о снежной королеве. Вдруг со стороны деревни показался небольшой отряд лыжников. Это были ее друзья-товарищи. Впереди всех на самодельных лыжах с кленовыми палками шел губошлепый Гошка. Это был добрый малый лет 14-ти. В детской кампании он был самый старший, а потому и хороводил. Юльку он уважал, потому что она была храброй и никогда не ныла. А еще она на широких дубовых отцовских лыжах всегда прокладывала им лыжню.

– Юляха, поехали кататься, – не здороваясь,  зашлепал губами Гошка.

Остальные ребятишки с ожиданием и надеждой смотрели на девочку.

– Ага, мне вон еще за ними надо смотреть!

– Да куда они денутся, – затараторила Надюха,  Гошкина сестра.

– Может и не денутся, да глаза друг другу повыцарапают.

Гошка поманил ребят к себе. Они подошли и снизу вверх, задрав головы, смотрели на казавшегося им взрослого Гошу.

– Ну, будете баловаться?

– Будем, – утвердительно кивнул Пашка.

Шурик дал брату подзатыльник и они тут же сцепились в клубок.

– Вот дают, а! Маленькие, а злые, – удивился Гоша.

Юля со знанием дела развела ребят в стороны:

– Видете? А вы говорите: «кататься». Да лыж-то отец все одно не даст. Я вчера крепление порвала.

– Юль, без тебя никак, ну иди, попросись, – не унимался Гошка.

Девочке хотелось покататься. Она любила осваивать новую лыжню, оставляя далеко позади себя своих товарищей.

Но сегодня нельзя. За ребятами надо смотреть, и маму не оставишь. А тут еще Верунчика кормить надо. Всех младших детей в семье звали ласково: Шурик, Павлик, Верунчик,  и только ее звали Юлька, да еще с мягким «к». Получалось - Юлькя.

Ее размышления прервал конопатый,  картавый Мишка в старом отцовском полушубке:

– Ну сто, ты идес или нет?

– Нет, – определилась Юлька, махнула рукой, вытащила ребят из снега и начала их отряхивать.

Разочарованная кампания медленно потащилась назад.

Дома девочка увидела спящую мать. Голова ее лежала на высоких подушках. Лицо ее было бледным, губы синими, веки вздрагивали во сне.

Юля пригрозила сорванцам, налила им по кружке молока, отрезала по ломтю хлеба и отправила их на печку. Братья дружно засопели, зачмокали. Девочка и себе налила молока и села за стол. К ней потянулся теленок, замычал, поднял хвост. Юлька метнулась, схватила старую кастрюлю и собрала у теленка мочу. Он уже месяц жил в хате. В сарае было очень холодно. Три дня после отела даже корова жила вместе с людьми. Боялись, что скотина простудится, заболеет и подохнет. А этого нельзя было допустить, без молока в большой семье беда.

Заворочалась, захныкала трехлетняя Вера. Юля подошла к люльке. Малышка улыбнулась сестре и протянула к ней ручки:

– Няня!

Юля попробовала постель рукой, она была сухая.

– Ах ты, молодец! Пойдем-ка писать. Миша пописал.

Вера лопотала:

Миса писал. Миса холосый.

– Миша хороший. И ты хорошая.

Юля подержала малышку над той же кастрюлей. Младшая сестричка очень любила Юлю. Да и как ей было не любить ее, если все лето Валюнчик, как сиамский близнец, сидела у сестры на спине или на шее. А Юле  ведь было всего десять лет, ей тоже хотелось побегать, поиграть, а с Валюшкой на закорках особо не разбежишься. Иногда маленькая проказница могла и написать за шиворот. Тогда, взбешенная и доведенная до отчаяния, Юлька с размаху бросалась в пруд, полоская и платье, и себя, и Верунчика. Но сейчас они мирно сидели за столом и ели размоченный в молоке хлеб.

Юле было приятно думать о том, что она так хорошо помогает родителям, все ее слушаются. А как же иначе, ведь она старшая сестра.

Анна вдруг застонала, заворочалась. Подняв голову, спросила:

– Ребята где?

– Там, – махнула рукой в сторону печки, – спят уже.

Она опять застонала, повернулась на бок:

– Что-то спина болит, кабы не ныне… ты Веру тоже на печку посади, а то еще простудится.

Гремя ведрами, вышел отец. Он уже подоил корову и подал Юле ведро с молоком.

Девочка посадила сестренку в ящик, отлила молока теленку, остальное процедила в глиняный кувшин.

Андрей молча поужинал, посмотрел на спящую жену, заглянул на печку к ребятишкам. Юля читала книжку, светлая в кудряшках головка Верочки лежала у сестры на животе, девочка беззаботно болтала пухлыми ножками. Ребят старшая сестра предусмотрительно разложила по разным сторонам. Отец погрозил им пальцем, и тихо прошептал, где его искать, если что. Юля знала, что значит «если что».

Спустя час - полтора Анна тихонько сползла с кровати, надела валенки и стала ходить по хате туда-сюда. Юлька насторожилась, слезла с печки, положила сестренку в люльку, дала ей соску и качнула колыбель, а сама подошла к матери. Она молча гладила ее по плечу. Анна тихо ойкнула, перегнулась и села на лавку.

– Ты знаешь, где отец?

Юля кивнула.

– Беги быстрее, палку возьми, да валенки папкины надень.

Девочка сунула голые ноги в большие отцовские валенки, накинула одежонку, платок и выскочила на улицу. Ночь была светлая, морозная. Святки. Это было 10 января 1961 года.

В больших, не по ноге, валенках идти было неудобно, за то они почти не проваливались в снег. Всю дорогу девочка бежала, остановилась только у дома старого Никитушки. Все мужики на Святках собирались у деда поиграть в подкидного дурака. Из ворот выскочила большая лохматая собака и начала брехать.

На лай вышел отец. Увидев дочку, он все понял, стал на лыжи и помчался к дому. А дальше все было как во сне. Ребятишки, затаив дыхание, видели, как на свет появилось странное, красно-синее копошащееся существо, как мать просила ударить ее по попе, а отец недоумевал:

– За что бить такого маленького?

И тогда роженице пришлось сделать это самой. Вдруг это существо заорало басом на всю хату. Ребята от неожиданности попрятались за занавеску и тоже заревели от страха.

Юле тоже хотелось плакать, но отец позвал ее помогать. Она осторожно поливала ковшиком на отцовские руки. Малыш недовольно морщился, ворочался, но не плакал. Юля молча смотрела на него и думала:

– Мальчик. И зачем нам еще один мальчик? Тоже будет драться.

Новорожденного положили вместе с подушкой на печку. Мальчики настороженно смотрели на братца. Малыши что-то ловил беззубым ртом, сучил ручками и ножками. Юля с улыбкой смотрела на ребят:

– Мальчик. Как назовем? Я хочу Славиком.

Тут вдруг отец подал голос. Он хлопотал около жены. Она что-то тихо говорила ему.

– Какой еще Славик? Ванюшка будет. Вот так!

– Ну вот, Иванушка-дурачок будет, больше имени не нашли! – подумала девочка и взялась за книжку.

На следующий день приехала на лошади медсестра. Она взвесила Ванюшку и охнула:

– Пять кило! Вот это богатырь! Ну, ты даешь, Семеновна! И пупочек уже затянулся. Ну, молодец, Алексей!

– А ты глянь на чуб-то! – тихо проговорила Маруся.

Алексей наклонил свой кудрявый чуб, седая прядь упала на лоб.

Медсестра ойкнула. Андрей лишь усмехнулся:

– Ничего. Зато знаю точно, что это мой сын, а то в роддоме еще подмените!

 Л.А.Новикова читает свой рассказ Старшая сестра

Главная →Творчество мастеров→Творческая страница Новиковой Лилии→☺