Призрак Ивана Якушкина

Подвал помещиков Якушкиных

Вначале – о том, что было. А были: просторный помещичий дом, конный, винокуренный и кирпичный заводы, мельница, маслобойня, конопляники и рыбная ловля в запруженном рядом пруде, конюшня, скотный двор, овин, подвалы.  Поблизости от помещичьих построек располагались 24 дома, в которых проживало более 300  крестьян. Я перечислил основные объекты сельца Сабурово Малоархангельского уезда времён владения этим населённым пунктом и землями вокруг него помещиками  Якушкиными.

Что теперь? Дорога, которая когда-то проходила по центру деревни, заросла терновником до такой степени, что стала не видна, как ни всматривайся в попытке обнаружить её следы. Нет в деревне ни одного дома, ни одной хозяйственной постройки. Даже остатки рукотворных сооружений, если они и сохранялись какое-то время после ухода отсюда людей, утонули в зелёных  джунглях.

Из всех построек выдержал испытание на прочность только сделанный из камня-известняка просторный подвал. Но вход в него, заросший полутораметровой крапивой, обнаружить может только тот, кто хотя бы приблизительно знает место его нахождения. Лет двадцать тому назад подвал был ещё свеж и бодр, и местный колхоз хранил в нём, 150-летнем, картошку. Потом картошки в колхозе не стало, а одному из жителей соседней деревни потребовался камень-известняк для хозяйственных нужд. Он собирался разобрать весь старинный якушкинский подвал, но сумел выдрать  только камни от входа.

Но подвал с тех пор захирел, словно ему повредили голову, и вскоре обвалился один из двух его казавшихся несокрушимыми сводов. С обвалившейся стороны в хранилище стала заглядывать зелень.

Много раз, посещая умершее Сабурово, как родину писателя Павла Якушкина, я обязательно приходил к этому подвалу. А этим летом, увидев последние изменения, расстроился: ну зачем надо было известняк брать отсюда, ведь в окрестностях немало брошенных и полуразрушенных каменных домов?

«Да,- подумал я тогда, - куда больше, наверное, повезло другому подвалу, который так и не нашли за десятилетия поисков те же местные жители, особенно любители выпить».

Первое появление призрака

Эту легенду слышал я несколько раз и в нескольких вариантах, но попробую свести их вместе, отбросив самые красочные и совсем уж неправдоподобные моменты и сохранив разумную реалистичность рассказов бывших жителей деревни Сабурово,  обитающих ныне в соседней деревне Тетерье.

Итак, впервые призрак Ивана Якушкина увидела его вдова Прасковья Фалалеевна на годовщину его поминок, при посещении кладбища. Как живой, привиделся он ей, спрашивая: «Сохраняешь ли ты верность мне, Прасковьюшка?» «Сохраняю, батюшка», - отвечала вдова. С тех пор по нескольку раз в год приходил он к Прасковье Фалалеевне, то домой по вечерам, то к любимому их общему месту у пруда под старой ивой, где часто сиживала помещица, печалясь о муже.

Замуж во второй раз Якушкина больше не вышла, хоть и не раз предлагали это красивой молодой вдове, несмотря на наличие у неё семерых детей. А когда умирала она, то кто-то из соседей-помещиц увидел, как склонился в кладбищенских сумерках над гробом покойной странный и почти бестелесный облик, сказав громко: «Вот и дождался я тебя, Прасковьюшка!» И  пусть больше никто, кроме нервической Одинцовой, не увидел и не услышал у гроба ничего, но слух  о призраке Ивана Якушкина пошёл гулять вскоре по Сабурово,  Тетерью и по другим окрестным деревням.

Однако потом лет на пятьдесят о старом помещике-ревнивце забыли. Пока однажды не случилось другая история.

Призрак-сторож

Шли 20-ые годы века XX-ого, нэпманство было в самом разгаре, и один сабуровец по фамилии Синицын решился на открытие торгового заведения в деревне. Только-только был отменён «сухой закон», и деревня познавала забытый многими за несколько военных лет  вкус спиртных напитков. Самогон тогда не вошёл ещё в моду, и зачастили сабуровские мужики, у кого водились деньжата, в новоявленную «монопольку».

Ходил туда вместе с другими и Пётр Никулин, однако через некоторое время он как будто забыл дорогу в лавку. Но, тем не менее,  бывшие друзья-товарищи почти каждый день (особенно к вечеру) видели его крепко подвыпившим.

Заинтересовались мужики источником, из которого черпал Пётр хмельной напиток, пытались вызнать секрет и у трезвого Никулина, и у пьяного – бесполезно: он только хитро улыбался. Полгода прошло, зима наступила. Собрались снова однажды под вечер выпивохи у дверей лавки, как вдруг заметили почти бегом бегущего мимо них Никулина. Остановили они его окликом, к себе подозвали.  Сосед, Егор Толмачёв, спросил: «Куды бегишь, Петька? И чой-то бледный, как смерть, а?»

И рассказал  Пётр Никулин мужикам удивительную историю. Этой весной пропала у него любимая овца, долго искал её, уже отчаялся, как вдруг в зарослях в дальнем конце бывшей помещичьей усадьбы услышал он еле слышное блеянье. Стал пробираться через крапивный лес и обнаружил в самом его центре нору в земле, из которой и слышался овечий плач. В общем, оказался это подвал, совершенно скрытый в земле, а вход в него нашёл Пётр в проходившем  рядом овраге.  Когда попал Никулин в подвал, сходив домой за спичками и факелом, то понял он, как  крепко ему повезло, хотя любимая овечка и ногу при падении сломала. В подвале – большом, с высокими сводами, битком стояли большие и малые дубовые бочки, наполненные вином самых разных сортов. В этом Пётр убедился, уже когда стал эти бочки открывать и пробовать ароматные напитки.

Вот тогда и забыл Никулин дорогу в лавку, предпочитая свой тайный и бесплатный магазин. Пил обычно здесь же, редко принося из дома какую-либо закуску. Почувствовав, что его скоро будет «развозить», сразу же выбирался наружу и отправлялся домой.

Жене, возвращаясь, говорил, что угощают его друзья, а поскольку друзей у него было полдеревни, супруге приходилось верить.

Вот и сегодня зашёл Пётр, как обычно, в подвал, выпил с наслаждением из любимой бочки кружку вина и только-только собрался наливать другую, как вдруг услышал: «Ты, мужик, совсем обнаглел, решил всё моё вино, видно, выпить?»

От неожиданности Никулин кружку на пол выронил, и она упала с громким стуком. Обернулся выпивоха на голос и увидел в светлом дверном проёме очертания фигуры, как-то странно одетой. Лица было не разглядеть.

«Что уставился?- грубо продолжил голос. – Не понял, что ли, повторяю, прекрати ходить в подвал и пить моё вино. А дверь закрой так, как было, и никому ни слова».

«А ты кто, сторож, что ли?» Никулин, вообще-то, не из робких был мужиков, но тут сдрейфил здорово. «Ты, холоп, кажется, совсем спятил. Хозяин я здешний, подвал мой, вино  моё, да и наверху всё – моё. Быстро вон отсюдова, понял?» И Хозяин чем-то замахнулся.

Как Никулин очутился на улице, как закрыл дверь подвала, как добежал до середины деревни, он плохо помнил. Вот тут-то и остановили его бывшие друзья-товарищи.

«Да, Петька, здоров ты врать. А ну дыхни»,- скомандовал Егор Толмачёв. Никулин дыхнул, и пахнуло на мужиков таким ароматом винным, которого они и не нюхивали.

«Мужики, а может, и не брешет он, - задумчиво сказал Фёдор Синицын, - мне бабка рассказывала о барине Якушкине, тень которого его вдове являлась много лет назад. Ожил он, наверное, вот и явился Петьке, вина пожалел, жадный он был всегда».

Но большинство любителей выпить на рассказ о призраке отреагировали скептически, убедив напуганного Никулина наутро показать дорогу к вожделенному подвалу.

Однако уже к полуночи пошёл снег, изменивший все ориентиры, да к тому же, когда мужики утром зашли за Никулиным, он не смог встать с печи: ноги не слушались.

Так сабуровцы и не опохмелились. Когда же к весне здоровье к Никулину вернулось, он категорически отказался показывать тайный подвал. Да и пить Пётр, к удивлению многих (особенно жены),  начисто бросил.

Некоторые из деревенских года два после этого происшествия сами пытались отыскать винные сокровища. Но когда зимой один из особо настойчивых, Ефим Пустырников,  замёрз в 50 метрах от собственного дома, с кружкой в закаменевшей руке, так и не найдя винного погреба, сабуровские мужики отказались от мечты о бесплатном  утолении жажды.

Продолжение или конец легенды?

В последний раз о  барине Якушкине нам рассказал местный пчеловод Самохин, когда я с ребятами, совершая очередной пеший туристический поход, остановился с ними на ночёвку как раз на месте помещичьей усадьбы.

«Знаете,- шёпотом (разговор шёл вечером)  произнёс дед, - а ведь я нашёл якушкинский винный погреб. Дверь – дубовая, крепкая, но без замка, один засов. Зашёл, было, я туда, бочки успел разглядеть и вдруг – тень какая-то, и голос: «И ты, дед, вина захотел? Не твоё оно, иди подобру-поздорову!» Теперь я к этому месту – ни ногой».

Наслушавшиеся рассказов про призрак Якушкина,  мои семиклассники спали плохо. А уже задремавший под утро, вскоре я проснулся от крика Саши Михайлова: «К нам в палатку призрак лезет!»

Когда я вылез из спального мешка и взглянул на этого призрака, то засмеялся от облегчения и неожиданности: большой ёжик пытался нанизать на иголки упавшее рядом с палаткой яблоко и волей-неволей толкал ребячью палатку. Увидев меня, ёж свернулся в клубок с уже нанизанной добычей.

Так и не удалось нам тогда познакомиться с тенью отца Павла Якушкина, хотя вспоминали об этой  ночёвке  мы потом очень долго.

Жители из соседней деревни Тетерье, приходившие частенько в уже умершее Сабурово за малиной и грибами, но всё ещё побаивавшиеся встречи с  тенью местного «отца Гамлета», были убеждены, что призрак надо успокоить, нейтрализовать. А чем – конечно же, крестом. И пару лет назад такой Крест был установлен. Большой, дубовый, установленный точно напротив Синицыного колодца, из которого писатель Павел Якушкин любил брать воду с собой в дальнюю дорогу, Крест  возвышается  над всем бывшим сельцом Сабурово, - как памятник старинному православному населённому пункту и его знаменитому хозяину. Наверное, теперь, 180 лет спустя после своей смерти, Иван Андреевич Якушкин успокоился навсегда.

P.S. А о винных подвалах в его усадьбе по-прежнему помнят жители соседних деревень, описывая их каждый раз новыми красками.

Александр Полынкин

Главная → История Покровского края →☺