Какой русский  не любит кушать кашу? Или – в противном случае – он совсем не русский.

Каш этих, самых разных видов,  – великое множество. Но только одна  имеет имя собственное – гурьевская. Вот о ней-то, одной из самых знаменитых каш России,  и пойдёт далее речь.

«Лучше ничего ещё в жизни не пробовал…»

Итак, давно это было. В самом конце зимы 1822 года министр финансов Российской империи, действительный тайный советник и кавалер, граф Дмитрий Александрович Гурьев, находясь по важным государственным делам в Орловской губернии, гостил у болховского предводителя дворянства Петра Денисовича Юрасовского. Почему именно у него? Да Бог его знает! Возможно, потому, что  Пётр Денисович считался одним из самых известных и богатых помещиков Орловщины. Его отец, Денис Мартынович, жалованный чином боярина Московского, уже к концу 17 века был владельцем земель значительной части Болховского уезда. Помещики Юрасовские, чьи главная усадьба находилась в сельце Морозово, славились у современников своим крепостным театром, отличавшимся прекрасными актёрами и замечательным репертуаром. А балетную труппу театра и духовный хор регулярно вывозили в Орёл, - для выступления в разных церквах и перед архиереем. Из семьи Юрасовских вышли впоследствии талантливые учёные, медики, музыканты, военные. В общем, славное было семейство.

Вот к одному из его представителей – 52-ухлетнему Петру Денисовичу, отставному майору Оренбургского драгунского полка, и его жене Варваре Никитичне, и пожаловал на обед министр финансов России Дмитрий Александрович Гурьев.

Министр финансов Дмитрий Александрович Гурьев

Болховскому предводителю дворянства не хотелось ударить в грязь лицом перед гостем, и он вовсю расстарался для графа, известного своей любовью к гастрономии. Хозяин приготовил великое множество блюд, и желудок гофмейстера Двора Его Императорского Величества вполне был удовлетворён, но Пётр Денисович Юрасовский в самом конце застолья смог удивить привередливого столичного проверяющего.

Подали Гурьеву неизвестное ему доселе блюдо – какую-то кашицу. И министру так понравилось кушанье, что он решил: "Лучше ничего ещё в жизни не пробовал!" И это, несмотря на то, что мотаясь по долгу службы по заграницам, Гурьев избаловал себя  многими заморскими кухнями, и угодить такому гурману надо было сильно постараться. Граф потребовал показать ему повара, приготовившего такую кашу. Им оказался крепостной крестьянин Петра Юрасовского – Захар Кузьмин сын Аксенов. При разговоре выяснилось, что этот крестьянин долгое время находился в Москве, где и обучился от московских французов поварскому мастерству. Министру финансов каша понравилась настолько, что он решил повара забрать себе, и потому попросил Петра Юрасовского продать его крепостного.

Мерка золота – за повара

По всей видимости, болховский предводитель дворянства тоже ценил кулинарные способности своего повара, но отказать просто так столичному начальству он не посмел и придумал «отмазу». Три условия выдвинул Пётр Денисович министру финансов: во-первых, повар должен сам дать согласие на выкуп, во-вторых, он мог быть продан только со своими близкими, и, в-третьих, сумму сделки болховский помещик назвал такую, которая казалась ему заведомо невыполнимой для покупателя, - мерка червонцев. В переводе на современный русский язык, это ёмкость объёмом примерно 16 литров. Вот её-то и надо было заполнить полностью золотыми монетами.

Однако, к сильнейшему разочарованию Петра Юрасовского, министр финансов отреагировал  мгновенно: «Да, согласен!» Сделка была совершена в Орловской палате гражданского суда 25 марта 1822 года.

Я процитирую  начало этой купчей, чуть приблизив её язык к современному: «Лета 1822, марта, в 4 день, отставной майор Оренбургского драгунского полка Пётр Денисович Юрасовский, продал я действительному тайному советнику и кавалеру, графу Дмитрию Александровичу Гурьеву принадлежащую мне, доставшуюся по наследству от матери моей Татьяны Григорьевны Юрасовой, крепостную крестьянскую семью из деревни Сурьянино: Захара Кузьмина сына Аксенова, 53 лет, с женою его Домной, 49 лет, дочерьми: Акулиною, 29, и Василисою, 27, и сыном Сидором, 23 лет, с женою последнего Матрёной, 21 года, и малолетним сыном их Карпушкой – всего 2 человека, 4 бабы и 1 ребёнок. А взял я с него, кавалера, графа Гурьева за оную семью крепостных людей ходячею российскою монетою всё, что полагается по уговору – всё без остатку…» (сумма в купчей не названа, возможно, как раз по причине её «заоблачности» - А.П.).

Губернатор – в качестве свидетеля

А теперь придётся, в дополнение к приведённой информации, сказать ещё несколько слов, потому что  опубликованные в открытых источниках сведения, как ни странно, не полны и не точны (даже имя и отчество болховского предводителя дворянства искажены – А.П.). Между тем,  появившаяся  ещё в январском номере журнала «Исторический вестник» за 1900 год заметка князя А.Л.Голицына под названием «Историческая справка о Гурьевской каше» позволяет расставить всё по своим местам. Именно из неё я взял процитированный выше документ, который  полностью подтверждает факт самой сделки,  называет имена покупателя и продавца и, кроме того, содержит моменты, проигнорированные исследователями. Дело в том, что в заключительной части купчей названы имена свидетелей (гарантов), присутствовавших во время её совершения.

Этими людьми  оказались очень уважаемые личности.  Мало того, что одним из них был Мышкинский уездный предводитель дворянства 1822 года лейтенант Афанасий Башмаков (Ярославская губерния), но другими свидетелями стали орловский помещик, полковник в отставке,  Михаил Петрович Бахтин и действительный статский советник Николай Иванович Шредер. Михаил Петрович Бахтин – это тот самый благотворитель, который спустя 20 лет пожертвовал большую сумму денег на строительство Орловского  кадетского корпуса и отмечен был императором Николаем  I  специальной медалью и чином генерал-майора.

Что касается Николая Ивановича Шредера, то он в те годы являлся орловским губернатором и  стал популярен в местном обществе как зачинатель многих известных дел в губернском центре. По его инициативе с крутого спуска к Оке был сделан пологий спуск, от которого на другую сторону реки был переброшен мост. Мост и съезд с горы стали называться Балашовыми – по фамилии генерал-губернатора, управлявшего тогда пятью губерниями, в том числе и Орловской.

При Шредере появились в Орле каменные тротуары, и стал наводиться порядок на городских улицах. Николай Иванович сумел вдохновить дворян и купцов на сбор средств на «устроение в губернском центре места для общественного увеселения и прогулки», в результате чего весной 1823 года состоялось торжественное открытие городского сада с гуляниями, иллюминацией и музыкой. Жители Орла в благодарность инициатору и основателю сада и для сохранения памяти о нём  назвали сад «губернаторским-Шредерским».

Чтобы первое лицо губернии выступило в качестве свидетеля  при заключении обычной купчей на продажу семьи крепостных крестьян, требовались очень  серьёзные основания. Вполне возможно, что сумма сделки действительно была высока, и потому гарантами её (во избежание всех и всяческих недоразумений) выступили очень уважаемые в Орловской губернии лица, названные мною выше.

Пострадал из-за желудка

Наверное, по окончании всех переговоров и подписаний остались довольны обе стороны: граф Гурьев теперь хоть каждый день, при желании, мог вкушать полюбившуюся ему кашу, а болховский предводитель дворянства Юрасовский несколько увеличил размеры своего состояния.

Впрочем, как пишут некоторые историки, министру финансов вскоре аукнулась эта невиданная для России сделка: его недоброжелатели «накатали телегу» императору, и ровно через год Александр I освободил графа Гурьева от высокой должности. Но зато с ним остались искусный повар Захар Аксёнов и его любимая каша, очень несправедливо получившая вскоре имя собственное (спрашивается – за что? За то, как написал князь Голицын, что бывший министр «уничтожил неимоверное количество ея – и только» - А.П.).

Правда, наслаждался  новым блюдом бывший министр финансов России недолго – умер спустя два с половиной года после отстранения от дел государственных. Может быть, годы сказались, а может, огорчился сильно, и даже вкушаемая каша не помогла.

А вот Пётр Денисович Юрасовский,  после той прогремевшей  на всю России истории, прожил ещё 20 с лишним лет и, близясь к завершению земного  пути, решил часть своего богатства пожертвовать  на нужды богоугодные. В его имении в селе Кривчее (Кривчье, Кравча) Болховского уезда он построил приходской храм – каменный, холодный, освящённый во имя Происхождения честных древ Креста Господня (первый Спас).

Церковь бывший болховский предводитель построить успел – и скончался вскоре, а храмостроительство продолжила его жена, Варвара Никитична. На её средства был сооружён в 1850 году придельный алтарь, освящённый во имя святителей Московских – Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. Что ж, вполне возможно, эти богоугодные деяния удались, в какой-то мере, благодаря большому любителю  известной теперь, читатель, и тебе каши.

Жаль, что красивая церковь в селе Кривчее не сохранилась.

А вот гурьевская каша гурманами востребована на протяжении уже 200 лет.

Большим почитателем её был, к примеру, император Александр III.

А мой хороший знакомый из Воронежа, Олег Волков, написал стихотворение о гурьевской каше:

Ничего не приукрашу,
Расскажу, а Вам решать,
Наша Гурьевская каша
Бесподобно хороша.

В министерском экипаже
Гурьев в Болхов приезжал.
Враз гурмана ошарашил
Повар, истинный левша.

Приукрасил чудо наше
Снятой пенкой, чуть дыша.
Мед, цукаты и фисташки:
В блюдо вложена душа.

Чудо - повар! Чудо - каша!
Граф, рецептом дорожа,
Не скупясь,червонцев чашу
Заплатил, домой спеша.

Он поста лишился даже,
Скупкой золота греша.
...Стольный город нашу кашу
С наслаждением вкушал.

Классический рецепт гурьевской каши легко найти в интернете. Вот такая получилась история о вкусной пище…

(Александр Полынкин)