В «Реквиеме» («Книге Памяти жертв политических репрессий», Т.2,  Орёл, 1995), на 186-ой странице значится имя Василия Ивановича Котельникова,  уроженца и жителя Орла, инвалида, арестованного в 1937 году и в том же году  расстрелянного. В общем-то, как ни печально, ничего особенного – сколько их, наших земляков, было безвинно арестовано и репрессировано (и значительная часть – как раз в 30-ые годы)?  Может быть, только возраст – 77 лет – на момент трагической смерти В.И.Котельникова – вызывает удивление и несколько большее сочувствие: старика-то – за что?

«Власть рабочих и крестьян – только на бумаге»?

Вот на этот вопрос я и попытался найти ответ в шеститомном деле под №4207, хранящемся в архиве Орловского областного управления ФСБ (условное название – «Дело Ампилогова Михаила Афанасьевича и других», всего – 30 человек). Интерес к конкретной судьбе бывшего орловского «крестьянина, кулака и торговца» (так он значится в одном из протоколов допросов – А.П.) пробудила во мне правнучка репрессированного, жительница Орла  Анна Ивановна Попова.

В огромном многотомном деле Василию Ивановичу Котельникову посвящено несколько страниц. Первая из них – «Оперативный лист на подлежащего аресту…» поясняет суть интереса органов госбезопасности к достаточно пожилому человеку: «…он имеет связь с руководителем эсеровско-кулацкой организации города Курска. По его установкам занимается контрреволюционной деятельностью, под видом сбора подписей об открытии церкви занимается антисоветской агитацией, распространяет провокационные слухи о гибели Советской власти и будущей войне, заявляя: «Власть рабочих и крестьян – только на бумаге, а на самом деле рабочие и крестьяне как были рабами, так и есть…». Этот документ сочинил и направил по инстанциям в первых числах января 1937 года помощник оперативного уполномоченного 3-ого отдела ЭКО, сержант госбезопасности Алёшин.

14 января в доме Котельникова по улице Сакко и Ванцетти (бывшая Карачевская, возвратившая в 1992 году своё имя – д.№118) работники органов госбезопасности произвели обыск (в качестве понятых использовали соседей). Результаты его зафиксированы в протоколе: «Изъято печатных отдельных листов – 4 штуки, писаных листов – 3 штуки и крестов медных – 17 штук». И это всё! Больше никаких  улик у арестованного найдено не было, а что там содержалось в «печатных» и «писаных» листах – неизвестно.

Но  уже 15 января оперуполномоченный  СПО Орловского ГО Управления НКВД по Курской области (Орловской области в это время ещё не было, она появится в конце сентября 1937 года – А.П.) Вдовенко, изучив поступивший к нему «Оперативный лист подлежащего аресту…», делает вывод, что «Гр. Котельников проводил контрреволюционную агитацию среди населения против Советской власти и проводимых ею мероприятий, и потому его необходимо привлечь в качестве обвиняемого по ст.ст. 58-10, ч.ч.1-2 и 58-1 УК РСФСР, избрав мерой пресечения содержание под стражей в тюрьме города Орла по I категории». Постановление было объявлено Котельникову под расписку.

Ктитор Васильевской церкви

16 января 1937 года упомянутый выше Вдовенко провёл первый допрос обвиняемого, для начала выяснив его семейное положение.

Тут я несколько отклонюсь от материалов дела №4207 и некоторые моменты биографии Василия Ивановича Котельникова освещу на основании сведений его правнучки Анны Поповой, собранных ею с помощью расспросов родственников и благодаря работникам Государственного архива Орловской области, куда Анна Ивановна обращалась за помощью.

Итак, предки Василия Котельникова, как  и он сам, были мещанами   и жили в приходе Троице-Васильевской церкви, в которой в 1879 году состоялось его бракосочетание с орловской мещанкой  Ольгой Митиной.

Васильевская церковь (в наши годы и до революции)

Уже на следующий год в той же Троицкой церкви был крещён первый их ребёнок – дочь Павла, а следом появились и другие дети: Мария (1883 год), Анна (1885), Ольга (1889) и, наконец, долгожданный сын-наследник – Константин (1893 год).

Павла Васильевна Котельникова (Селихова)

Мария Васильевна Котельникова (Москвитина)

Анна Васильевна Котельникова (Кочергина)

Ольга Васильевна Котельникова (Москвитина)

Константин Васильевич Котельников

Котельниковы жили довольно зажиточно. По семейным преданиям, им принадлежал не только большой и красивый дом на Карачевской улице (напротив Крестительского кладбища), но также нефтелавка неподалёку (там торговали керосином и хозяйственной утварью) и небольшой свечной заводик. После революции с этими заведениями пришлось расстаться (они были национализированы), но дом оставался во владении большой семьи.

На момент ареста и допроса Василия Ивановича Котельникова в нём жили: он сам, уже вдовец и инвалид-иждивенец, его сын Константин Васильевич (36 лет), дочь – Ольга Васильевна Москвитина (40 лет) с детьми Павлом и Алексеем (10 и 8 лет), вторая дочь – Анна Васильевна Кочергина (46 лет) с дочерью Верой (22 лет). Где в этот момент были зятья - из протокола допроса неясно.

На первом допросе оперуполномоченный Вдовенко пытался выяснить у арестованного, кого он знает из лиц, «близко стоящих к церкви бывшего Васильевского прихода»?

Василий Иванович ничего не скрывал: «Я знаю священника бывшей Васильевской общины Тихомирова Якова, председателя церковного совета Васильевской церкви Беляк Лаврентия Осиповича, бывшего ктитора Васильевской церкви Тюкова Николая Степановича, знаю Попова Николая Григорьевича – активного и пристрастного церковника, который часто прислуживал в церкви во время службы священника Якова Тихомирова». Но ни о каких антисоветских действиях Василий Иванович, по его словам, не помышлял.

После этого допроса последовал почти двухмесячный перерыв. Арестованный сидел в ожидании, пока 10 марта 1937 года не последовал второй вызов к оперуполномоченному.

Котельников, в дополнение к тому, что говорил  на первом допросе, сообщил, что после революции, поскольку торговые заведения у него отобрали, он занимался сельским хозяйством (крестьянин-середняк). По поводу отношения к церкви заявил: «Состоял  активным церковником с 1927 по 1931 год, был членом церковного совета Васильевской церкви города Орла. В июле 1931 года архиереем Орловским Александром Щукиным был назначен ктитором Васильевской церкви (тут арестованный, вероятно, допускает ошибку, потому что Щукин стал во главе Орловской епархии в самом конце 1932 года – А.П.), был им до марта 1936 года – до момента закрытия храма, то есть, до передачи Васильевской церкви обновленцам. После закрытия стал посещать Смоленскую церковь. Обновленческий архиерей Константиновский (Георгий, впоследствии  принял покаяние – А.П.) предлагал остаться ктитором обновлённой Васильевской церкви, но я отказался».

«К высшей мере наказания, с конфискацией имущества…»

На прямой вопрос оперуполномоченного, как он относится к Советской власти, Котельников ответил так же прямо: «Мы настроены против Советской власти за её притеснение духовенства, большевики – варвары, разрушают церкви, духовенство и верующих притесняют».

Но на вопрос, является ли он верующим, Василий Иванович вдруг заявил: «Нет, я не верующий, я работал ктитором, получал зарплату 450-500 рублей».

В заключение, отвечая, признаёт ли себя виновным в антисоветской агитации, Котельников решительно ответил: «Признаю, что организовал сбор подписей против обновленцев, но ни в каких  церковно-монархических и контрреволюционных организациях я не состоял».

Не знаю, что повлияло на дальнейшее – то ли  откровенная позиция старика, то ли собственные выводы допрашивавших его, но 13 марта 1937 года орловские  НКВД-ешники приняли постановление «Об изменении содержания под стражей на подписку о невыезде» (эта бумага есть в деле).

Но из остальных документов я не увидел, было ли  реализовано это «Постановление» или осталось просто декларацией, потому что из-под стражи Василия Ивановича Котельникова никто так и не освободил.

Собранного на него материала, как, вероятно, думали, работники органов, оказалось вполне достаточно – и не просто «дать срок», но и обеспечить гораздо более серьёзное наказание.

Дело в том, что примерно в это же время, 13 февраля 1937 года, был арестован, заключён в Орловскую тюрьму  и усердно допрашивался «органами»  епископ Орловский и Севский Иннокентий (Никифоров). «Работу» с ним  вели к тому, что было потом   записано в «Обвинительном заключении»: «4-ым отделом УГБ УНКВД по Орловской области (она уже появилась – А.П.) вскрыта и ликвидирована контрреволюционная церковно-фашистская организация, проводившая свою подрывную контрреволюционную деятельность в городах Орле, Ливнах, Никольском, Дросковском и других районах Орловской епархии. Данную организацию возглавлял и руководил бывший епископ Орловской епархии Иннокентий (Никифоров)».

Первую группу обвиняемых  по этому, якобы раскрытому НКВД-ешниками, делу,  15 августа 1937 года Постановлением Особой «Тройки» УНКВД   Курской области   приговорили  к высшей мере наказания – с конфискацией имущества. Самым старшим из 14 расстрелянных оказался 77-летний инвалид-иждивенец, бывший торговец и ктитор Васильевской церкви, многодетный отец и дед Василий Иванович Котельников.

Сам епископ Иннокентий (Никифоров) был расстрелян 4 декабря 1937 года. Могил казнённых мы до сих пор не знаем.

Произведенной в 1955—1957 годы проверкой в УКГБ Орловской области дел на участников организаций, будто бы руководимых епископом Иннокентием (Никифоровым), установлены факты фальсификации следственных материалов. Дела были признаны сфабрикованными, и все невинно осуждённые в 1957 году реабилитированы. В 2017 году исполняется ровно 80 лет  самому делу «церковников» и 60 лет – с момента их реабилитации.

PS. Да, дом №118 по улице Сакко и Ванцетти (Карачевской), в котором жила семья Котельниковых, в годы войны был уничтожен.

(Александр Полынкин)

• Демидовы из села Покровское
• Жестовские (из цикла «Покровские фамилии»)
• Некрасовы (из цикла «Покровские фамилии»)
• Ефремовы (из цикла «Орловские фамилии»)
• Один из Долговых (из цикла «Орловские фамилии»)
• Смирновы (из цикла «Орловские фамилии»)
• Новиковы (из цикла «Орловские фамилии»)
• Оболенские
• Черниковы
• Фомкины