3 февраля 1897 года губернская газета «Орловский вестник»  в своей «Хронике» опубликовала следующую информацию:

«31 января Орловский окружный суд по уголовному отделению в городе Малоархангельске, в составе: тов.председателя – А.А.Романовский – Романько, член суда В.А.Федотов-Чёрный, уездный член суда Н.П.Кагальников, при секретаре В.Ф.Сухове и тов. Прокурора В.Ф.Берченко, с участием присяжных заседателей, слушал дело о князе Д.П.Кугушеве, обвиняемом по 1455 ст.уложения о наказаниях.

Защитником подсудимого выступил частный поверенный Селиверстов. Гражданским истцом был крестьянин П.В.Данилов. Экспертами по вопросу о состоянии умственных способностей подсудимого были вызваны директор Орловской психбольницы П.И.Якобий  и городовой врач Болховитин. Вход в зал заседания допускался по билетам. Вердиктом г.г.присяжных заседателей князь Кугушев был признан виновным, но заслуживающим снисхождения, в том, что 15 ноября 1895 года в сельце Николаевке  Малоархангельского уезда выстрелил в Андрееву и Данилова и лишил их при этом жизни, хотя и без обдуманного заранее намерения, в раздражении, но и не случайно, а с знанием последствий своего деяния. Суд постановил:

Князя Д.П.Кугушева, 34 лет, лишить всех прав состояния и сослать в более отдалённые места Сибири. Приговор сей, по вступлении его в законную силу, прежде обращения его к исполнению, представить, чрез министра юстиции, на усмотрение Его Императорского Величества. Приговор будет объявлен в Орле 7 февраля и о переводе князя Кугушева в орловскую губернскую тюрьму сделано председательствующим распоряжение».

Так жители Орла и губернии узнали уже официальную информацию о нерядовых убийствах, совершённых не просто дворянином (что и так было ЧП), но лицом княжеской фамилии, хотя и не из самых известных. Об этом двойном  убийстве больше года «гудела» вся Орловская губерния.

Кугушевы - княжеский род, происходящий от Бехана, владевшего в конце XIV века округом и городом Сараклыч (на его месте возник впоследствии Саровский монастырь). Род Кугушевых внесен был в VI части родословных книг Пензенской, Тамбовской и Орловской губерний.

Первое упоминание о Кугушевых в наших краях относится к 1782 году. Именно в это время владелицей земель у деревни Вепринской  Малоархангельского уезда названа капитанша, княгиня Агафья Кугушева. Её наследники расширили владения, приобретя  и получив по наследству земли в окрестностях Лазаревки, Муратово и деревни Николаевки (тоже территория Малоархангельского уезда). А одно из небольших владений, принадлежавшее Кугушевым и расположенное  на левом берегу реки Труды так и называлось – Князево (оно же - Княжее, Княжово). В нём и жил правнук первой владелицы – Павел Александрович Кугушев.

Река Труды у д.Князево (Княжее, Княжово)

Брошенный дом в д.Князево

Развалины в д.Князево

Примерным поведением и соблюдением православных традиций князь не отличался:  в гражданском браке  в течение 10 лет «прижил»  четырёх дочерей – Марию, Александру, Агафью и Глафиру. И только появление на свет 19 мая 1861 года долгожданного сына Дмитрия,  наконец-то,  сподвигло 52-летнего ловеласа обвенчаться со своей гражданской женой Александрой. А после рождения пятой дочери, Зинаиды, 5 июля 1865 года Павел Кугушев обратился с прошением к Орловскому Дворянскому депутатскому собранию о причислении ко дворянству жены   и всех детей, прижитых как до брака, так  и законнорожденных. Собрание пошло князю навстречу: пять дочек и сыночек дворянство получили.

Но, как читатель уже знает, ни дворянство, ни княжеский титул единственному продолжателю татарского рода Кугушевых счастья не принесли. Измельчали, наверное, эти князья. В армии Дмитрий Павлович обретался не долго, дослужившись всего лишь до чина младшего унтер-офицера, после чего ушёл в запас.

Поселился в одном из своих имений – в помещичьем доме на хуторе близ сельца Николаевка Малоархангельского уезда (исчезнувший к настоящему времени населённый пункт на территории Покровского района – А.П.). Отсюда князь Дмитрий Павлович частенько совершал поездки в дальние края, в том числе, и в свои саратовские имения. Дожив до 34 лет, он так и не женился, ограничиваясь случайными связями, пока не произошли вышеупомянутые события.

7 февраля 1897 года был объявлен приговор в отношении князя-убийцы, которого лишили всех прав состоянии и сослали в Иркутскую губернию. А та же газета «Орловский вестник»  уже 8 февраля опубликовала подробности судебного дела. Я их в сжатом виде доведу до современного читателя…

Всё началось в мае 1895 года, когда князь Кугушев возвращался из очередной свой поездки в Самарскую губернию и, проездом в Орле,  посетил  публичный дом, где познакомился с проституткой Анной Андреевой. Запала в душу князя продажная красавица, и он увёз её с собою в деревню.

Жили они там вдвоём, совершенно без прислуги. Но в октябре князь вызвал в помощь себе и любовнице своего лакея из саратовского имения. Звали его Филимон Данилов, и он верой и правдой служил князю Кугушеву уже 20 лет.

А 15 ноября 1895 года, около 11 часов утра, на хутор князя приехали крестьяне Василий Сампсонов и братья Гревцевы – Иван и Николай. Сампсонов купил на слом у князя его скотный сарай, и братья должны были помочь ему в его разборке и перевозке.

Князь ещё спал, но, разбуженный лакеем Филимоном, пригласил приехавших в дом – «обмыть», по русскому обычаю, сделку. По предварительной просьбе Кугушева, Сампсонов привёз две бутылки портвейна и бутылку водки. Крестьяне пили водку, а князь – портвейн, чем-то закусывали. Кугушев выпил пол-бутылки, но не опьянел, а только «повеселел». Ходил по дому туда-сюда, пригласил из спальни любовницу Анну. Ей предложили гости выпить полстакана вина, она согласилась, после чего князь поцеловал ей руку и проводил   в спальню. Оттуда вскоре послышались песни – «Пропадай ты, жизнь молодецкая» и «Конфетка моя леденистая, янтарная, моренистая…».

Князь, по мере опустошения бутылки, несколько раз заходил в спальню, целовал Андрееву и выходил к крестьянам каждый раз взволнованный, даже со слезами на глазах.

Иван Гревцев вздумал было подшутить над ним: «Глаза княжеские, а слёзы, как у мужика». И тут, по словам свидетеля, Дмитрий Павлович так посмотрел на него, что шутнику стало страшно. Крестьяне почуяли недоброе и попытались уехать. Но Кугушев остановил их словами: «Сидите – ещё будет!»

Потом разговор зашёл о стрельбе, и князь стал хвастаться, какой он стрелок. Зарядил ружьё и несколько раз на крыльце выстрелил. Прошло ещё немного времени, крестьяне разделились – двое курили на кухне, а третий сидел в гостиной. В этой время то ли Анна Андреева, то ли сам Кугушев позвали в спальню Филимона. Тот зашёл, и почти сразу же там раздалось два выстрела, на которые гости не обратили внимания – ведь они не были первыми.

Но тут из спальни в гостиную вышел Кугушев и сказал Ивану Гревцеву: «Идём, посмотришь, как я двух баранов повалил». В спальню следом за князем отправился не только Иван, но и двое других крестьян. Их глазам предстала страшная картина: «…на полу лежали в луже крови с простреленными в упор и изуродованными лицами мёртвая Анна Андреева и ещё хрипевший Филимон Данилов. Указывая на них, Кугушев сказал: «Это люди, не скотина – я должен буду отвечать за них».

Последующие события для крестьян разворачивались, как во сне. Николаю Гревцеву князь тут же приказал уезжать и сообщить, куда следует, об убийстве. Николай умчался сломя голову, за ним попытались сбежать и двое других. Но не тут-то было. Однако испуганный Сампсонов умолил Кугушева отпустить его. Тот, обозвав своего покупателя «негодным трусом», позволил ему уехать. А не менее напуганного Ивана Гревцева князь оставил,  то кричал на него, то водил в спальню посмотреть на дело рук своих, то поил чаем и вином, то говорил, за что он застрелил любовницу и лакея.  И когда после очередного визита в спальню всё ещё хрипевший на полу Филимон Данилов на некоторое время отвлёк князя, сбежал из дома и последний гость. Кугушев тут  зарядил ружьё и третьим выстрелом в грудь добил Филимона.

А потом совершенно спокойно  съездил к соседу-арендатору Абрамкину, отдал там долг двум рабочим, сообщил им об убийстве  и возвратился домой. Там его уже ждала полиция. Кугушев обратился к уряднику: «Ну, что тут рассуждать? Я убил двух людей – пусть знают князя Кугушева, который с собой шутить не позволит».

Войдя в дом, князь всё рассказал и показал, заявив, что убиты были «холуи и изменники», поскольку Анна Андреева ему постоянно изменяла с соседями – мещанином Абрамкиным и купцом Говоровым, а лакей Филимон ей в этом помогал, приводя любовников в дом.

Правда, в ходе судебного разбирательства выяснить, на самом деле изменяла любовница или это выдумки Кугушева, не удалось.  Зато, когда «горячка» первых часов прошла, убийца стал говорить, что совершенно не помнит, как он совершил убийства.

Пришлось в течение семи месяцев наблюдать за князем нескольким врачам-психиатрам. Они пришли к единодушному мнению, что Кугушев вменяем и только симулирует потерю памяти по этому эпизоду. На самом судебном заседании уже другие врачи подтвердили мнение коллег.

Присяжные заседатели, рассматривая материалы дела, решили, что вина князя Кугушева доказана полностью, он совершил преступление в нормальном состоянии и потому – «Виновен»,  хотя и заслуживает снисхождения.

Царь Николай II утвердил решение суда о лишении князя Дмитрия Павловича Кугушева всех прав состояния и высылке его в Сибирь… Какова его дальнейшая судьба там – мне выяснить не удалось.

Александр Полынкин