В 2022 году в Орловской области отмечали двести лет со дня рождения земляка. Писатель-этнограф, собиратель народных песен, присловий, загадок и побасенок. Это всё о нём, Павле Ивановиче Якушкине, уроженце Малоархангельского уезда Орловской губернии. Удивительный человек, но, к сожалению, о нём мало известно за пределами Орловщины. Разве что специалисты-филологи знают биографию Павла Ивановича и его труды из этнографических экспедиций. Впрочем, слово «экспедиция» звучит слишком официозно и не отражает житейских реалий. Якушкин пешком (!), в крестьянско-мещанском платье, в жару и стужу, с коробом торговца-офени за плечами обошёл… Много он обошёл, всю Европейскую Россию, по крупицам собирая драгоценные жемчужины языка русского народа.

Павел Иванович Якушкин

Если честно, то и для меня фамилия Якушкин, прежде всего, ассоциируется с декабристом Иваном Дмитриевичем Якушкиным, приходящимся Павлу Ивановичу двоюродным братом. Не могу не упомянуть и об их двоюродной сестре, Екатерине Гавриловне Левашёвой (урождённой Решетовой). Она вела переписку с декабристами, посылала им в Сибирь книги. Московский дом Левашёвых на Новой Басманной посещали Пушкин и Дельвиг, Герцен и Огарёв, Жуковский и Дмитриев. А Пётр Яковлевич Чаадаев жил и скончался в нём. Кстати, всю войну 1812-го года и заграничные походы русской армии прапорщик Чаадаев прошёл в лейб-гвардии Семёновском полку бок о бок со своим университетским другом, Иваном Дмитриевичем Якушкиным. Остаётся только добавить, что их товарищем по Московскому университету был Александр Сергеевич Грибоедов, троюродный брат Якушкина. Александр Сергеевич Пушкин познакомился с Екатериной Гавриловной в поместье Левашёвых во время своей известной поездки в Болдино. На память об этом событии через пять лет, в 1835 году, поэт написал стихотворение «Если ехать вам случится».

Иван Дмитриевич Якушкин

А как же связь Якушкина с болховским краем? Удалось выяснить, что оба деда его жены Анастасии имели землевладения в Болховском уезде. И дальнейшее повествование будет об этой женщине и её нелёгкой судьбе..

Выскажу, возможно, крамольную мысль. Дело в том, что у меня нет однозначного мнения о событиях декабря 1825 года. Если отойти от школьных учебников истории с нарисованной розовыми красками картиной декабристского выступления на Сенатской площади, то возникает множество вопросов. Перечислим лишь малую толику. Почему из руководителей тайного общества на площади был только поручик Евгений Оболенский? А остальные? Во главе с диктатором полковником Сергеем Трубецким, идеологом Никитой Муравьёвым и умелым организатором Кондратием Рылеевым. Почему во время следствия многими декабристами были забыты офицерская честь и чувство товарищества? Ведь иногда давали показания даже о том, о чём следователи и не спрашивали. Печально, но это было. Вопросы нарастают как снежный ком. А если бы царь дрогнул? Какая смута с её жуткими последствиями ожидала Россию? Перегрызлись бы между собой вожди восстания, как случилось незадолго до этого во Франции? И кто бы в итоге оказался во главе? Какие волны террора прокатились бы по нашей родной земле? И как бы отреагировали на это зарубежные недруги? Организовали очередную интервенцию, как бывало не раз? Продолжать можно без конца. Впрочем, история не знает сослагательного наклонения.

А женщины… Жёны декабристов без страха и упрёка исполнили свой долг. Оставили обеспеченную жизнь, родителей, а некоторые и малолетних детей. Прошли через каток чиновничьих препон и запретов, разделив судьбы своих мужей в сибирских каторжных далях. Горящие свечи во тьме... Я уже писал о связанных с болховским краем Наталье Фонвизиной, Александрине Муравьёвой (очерк «В даль неведомую») и Авдотье Глинке (очерк «Авдотья Глинка»). Подошла пора рассказать об Анастасии Якушкиной. Ей не довелось поехать за мужем в Сибирь, но… Впрочем, обо всём по порядку.

 Анастасия Васильевна Якушкина родилась 1 сентября 1807 года в семье отставного гвардии капитан-поручика (с 1798 года чин назывался «штабс-капитан») Василия Петровича Шереметева и Надежды Николаевны Тютчевой. Двоюродный прадед отца, Борис Петрович Шереметев, знаменитый генерал-фельдмаршал петровской эпохи и первый граф Российского царства. А мать, Надежда Николаевна, приходилась родной тёткой Фёдору Ивановичу Тютчеву. Родители отца и матери Анастасии, Тютчевы и Шереметевы, владели землями в Болховском уезде Орловской губернии. И располагались эти земли практически рядом, недалеко от дороги Орёл - Болхов. Деду Шереметеву, Петру Владимировичу, принадлежала пустошь Путемка на речке Кутьме и пустошь Заикина возле самой дороги. Здесь был выстроен постоялый двор. А дед, Тютчев Николай Андреевич, владел деревней Пальчиково и сельцом Кутьма. Вот такая совсем близкая география.

Анастасия Васильевна Якушкина

Анастасия была младшей дочерью в семье, брат Алексей родился в 1800 году, а сестра Пелагея в 1802. Воспитывала детей мать, Надежда Николаевна. Отец, Василий Петрович, трагически погиб 19 июля 1808 года. Лошади внезапно понесли пролётку и разбили её. Смерть Шереметева была мгновенной. Анастасии к этому времени не исполнилось и года.

Через несколько лет вдова с тремя детьми переехала в Москву, проживала с дочерьми Пелагеей и Анастасией в семье своего брата, Ивана Николаевича Тютчева, отца Фёдора Тютчева. А сын, Алексей Васильевич Шереметев, поступил в Московское училище колонновожатых, основанное по инициативе генерал-майора Николая Николаевича Муравьёва. Кстати, за его сына, Михаила Николаевича Муравьёва, в августе 1818 года вышла замуж старшая дочь Надежды Николаевны, Пелагея Васильевна. Со временем Михаил Николаевич стал крупным военным и государственным деятелем Российской империи. Генерал от инфантерии, член Государственного совета, министр и губернатор - это далеко не все титулы Муравьёва.

Но мы немного отвлеклись. Брат Анастасии, Алексей Васильевич Шереметев, служил поручиком лейб-гвардии Конной артиллерии и до 1821 года состоял в Союзе Благоденствия. В декабре 1825 года принимал участие в безрезультатном обсуждении возможности восстания в Москве. К суду Алексей не привлекался («Высочайше повелено оставить без внимания»). Через два года он вышел в отставку штабс-капитаном и долгие годы проживал в своём подмосковном имении. Любитель поэзии, Шереметев состоял в знакомстве с Александром Сергеевичем Пушкиным и большой дружбе с Фёдором Ивановичем Тютчевым, своим двоюродным братом.

Мать Анастасии, Надежда Николаевна Шереметьева, происходила из старинного дворянского рода Тютчевых. Она дочь Николая Андреевича Тютчева и Пелагеи Денисовны Панютиной, всего в семье было семь детей, три сына и две дочери. Фёдор Иванович Тютчев - сын её старшего брата Ивана Николаевича и Екатерины Львовны Толстой. Тютчев-старший служил в Кремлёвской экспедиции, так тогда называлась государственная организация, занимавшаяся ремонтными и строительными работами в Московском Кремле. Усадьба Ивана Николаевича находилась в Армянском переулке, куда в 1816 году приехала и поселилась Надежда Николаевна с детьми. Она занималась благотворительностью, помогала самым разным людям, оказавшимся в непростой жизненной ситуации. Состояла в переписке с Василием Андреевичем Жуковским и Петром Яковлевичем Чаадаевым, в течение восьми лет (с 1842 года и до своей смерти в 1850 году) дружила с Николаем Васильевичем Гоголем. Она написала ему сорок семь писем и получила ответных сорок три). И ещё, Надежда Николаевна еженедельно писала письма в Сибирь зятю, осуждённому Ивану Дмитриевичу Якушкину. Считается, что именно по её желанию дочь Анастасия вышла за него замуж, несмотря на весьма значительную разницу в возрасте (невесте едва исполнилось пятнадцать лет, а жених был вдвое старше).. Бракосочетание состоялось 6 ноября 1822 года. В некоторых источниках указывают 5 ноября, но вот выписка из метрической книги Покровской церкви села Покровское Рузского уезда Московской губернии (ГБУ ЦГА Москвы Ф.203. Оп.745. Д.1210. Л.372) с сохранением орфографии: «6 ноября 1822 года … Женился отставной капитан Иван Дмитриев сын Якушкин первым браком …. (слово написано неразборчиво, предполагаю «взял», - О.В) за себя означенного села Покровского помещицы вдовы гвардии капитан поручицы Надежды Николаевны Шереметевой дочь Анастасию Васильевну, у коих указной обыск с поручительством чинён был. Оный брак венчали священник Матвей Борисов дьячёк Александр Афанасьев и пономарь Михайла Саввин».

В сентябре 1823 года в семье появился первенец Вячеслав. Крестили младенца в Воскресенской церкви близ Сретенки: «… оное крещение исправлял приходской священник Сергей Фёдоров с причтом» (ГБУ ЦГА Москвы. Ф.126. оп.1. Д.107. Л.19). А восприемниками были генерал-майор Михаил Иванович Фонвизин (декабрист) и гвардии капитанша Надежда Николаевна Шереметева, мать Анастасии Васильевны. Михаил Александрович Фонвизин - герой Отечественной войны 1812 года, племянник дипломата и литератора Дениса Ивановича Фонвизина, приходился своей жене двоюродным дядей. А жену звали Наталья Дмитриевна, урождённая Апухтина, одна из декабристок с болховскими корнями. Её отец, Дмитрий Акимович Апухтин, с 1807 по 1812 год исполнял обязанности предводителя дворянства Болховского уезда Орловской губернии. Впоследствии Наталья Дмитриевна оставила двух малолетних сыновей на попечение родственников и в 1827 году последовала за мужем в Сибирь. С собой она везла…. Об этом немного позже.

О событиях 14 декабря 1825 года написано много, очень много. Тема большая, ничего нового я не напишу. Впрочем написал. Стихи...

Медный всадник в декабре.

Стужа. Ветер. День короткий.

Ощетинилось каре.

Залп! Картечь прямой наводкой.

Ах, российский поворот!

Аты - баты, шли солдаты.

Кто живой - под невский лёд,

Уцелевших - в казематы.

Дальше - следствие и суд.

Срок поменьше иль поболе.

И этапом побредут

В кандалах по царской воле.

Часть - в солдаты на Кавказ.

Там война, конца не видно.

... Эполеты наземь - враз!

Казнь гражданская постыдна.

Шпаги треск над головой

Разделил на "до" и "после"

Жизнь с судьбою полковой

И сибирские погосты.

На Сенатской площади отставной капитан Якушкин не был, в это время он проживал в Москве. Супруги ожидали появления на свет второго ребёнка. Здесь Ивана Дмитриевича и арестовали январским утром 1826 года и отправили в Санкт-Петербург. После допроса в присутствии императора перед арестантом распахнулась тяжёлая дверь одиночной камеры Алексеевского равелина Петропавловской крепости. В сопровождающих документах зловеще указывалось: «...присылаемого Якушкина заковать в ночные и ручные железа, поступать с ним строго и не иначе содержать как злодея». Такая резолюция появилась после отказа арестанта давать показания, могущие повредить товарищам по несчастью. Не дрогнул перед оловянным взглядом взбешённого императора! И оковы пришлось носить долгих три месяца, ножные кандалы сняли 14 апреля, а ручные 19 апреля 1826 года. В следственном деле описана внешность Ивана Дмитриевича: «...2 аршина 6 1/8 вершков (около 170 см, - О.В), лицо смугловатое, круглое, глаза темно-карие, нос большой, продолговатый, на правую сторону кривоват, волосы на голове и бровях чёрные с сединой».

Долгое следствие, суд и приговор: осудить по первому разряду. Это означало смертную казнь отсечением головы. 10 июля 1826 года последовала конфирмация императора, меру наказания смягчили, определив Якушкина в каторжные работы сроком на 20 лет. Остаётся только добавить, что через несколько дней после ареста у Ивана Дмитриевича родился второй сын. Младенца назвали Евгением в честь декабриста Оболенского. Кстати, дочь последнего, Ольга Евгеньевна Оболенская, в начале двадцатого века работала сотрудницей в девичьем приюте «Всех Скорбящих Радость» в селе Спас-Чекряк Болховского уезда. В этом приюте воспитывалась моя прабабушка, Архангельская Прасковья Петровна. Приют основал священник Георгий Коссов, за святое житие канонизированный в 2000 году Русской Православной Церковью в лике святых как исповедник.

Опять отвлёкся... Что поделать, если многие события так и сплетаются в диковинные кружева, связанные с Болховским краем.

Осуждённого на каторгу декабриста отправили сначала не в Сибирь, а в форт «Слава» Рончесальмской морской крепости. Это в районе города Котка, в южной Финляндии, на берегу Финского залива. Во время переезда Якушкина жене и тёще удалось увидеться с ним в Парголово, небольшом посёлке к северу от Санкт-Петербурга. Видимо, были сведения, что «финское сидение» ненадолго, а потом последует этап в Сибирь. Решили, что жена с детьми приедет к нему.

В октябре 1827 года в оковах и под конвоем Якушкина отправили в Сибирь. Анастасия Васильевна с малолетними сыновьями трижды выезжала для встречи с мужем в Ярославль, через который пролегала дорога на каторгу. Две безуспешные попытки, на третий раз повезло, и 15 октября 1827 года встреча состоялась. Последняя встреча, но супруги об этом не знали. Анастасии Васильевне не разрешали ехать в Сибирь с детьми и, полагая, что только мать сможет дать сыновьям должное воспитание, Иван Дмитриевич не разрешил жене одной следовать за ним. Была надежда, что со временем последуют изменения в лучшую сторону. Увы...

Якушкин в кандалах отправился в Сибирь, Анастасия Васильевна вернулась в Москву. Его ожидал Читинский острог и перевод в Петровский завод, её забота о детях. Анастасия не смирялась. Хрупкая женщина рвалась к мужу. Она вела дневник, с адресованными мужу мольбами, впоследствии переправленный в сибирские дали с «верным человеком». Это была вышеупомянутая Наталья Дмитриевна Фонвизина (Апухтина). Вчитайтесь лишь в некоторые строки этого удивительного свидетеля минувших лет: «...Если ты позволишь мне приехать без детей, дай мне знать. Я прошу об этом на коленях, как о самой великой милости, которую ты можешь мне даровать. во имя неба, разреши!». «...Разреши мне приехать к тебе! ты этим сделал бы меня счастливой на всю жизнь. Заклинаю тебя нашими детьми. Разреши мне это сделать...». «...Ты можешь быть счастлив без меня, зная, что я нахожусь с нашими детьми, а я, даже находясь с ними, не могу быть счастливой...».

Официальным духовником декабристов был назначен протоиерей Санкт-Петербургского Казанского собора Пётр Николаевич Мысловский. Долгие полгода, пока шло следствие, он посещал арестантов Петропавловки. Когда на следующий день после повешения пятерых декабристов на Петровской площади Санкт-Петербурга служили благодарственный молебен за ниспровержение крамолы, отец Пётр остался в Казанском соборе и отслужил панихиду по казнённым. Поступок… Из письма священника Петра Мысловского Анастасии Якушкиной в 1827 году: «Насчёт твёрдости Вашей решимости,чтобы ехать в край Вам чуждый и отдалённый. Дело сие единожды решено и не должно подвергаться ни исследованиям, ни сомнениям. Обеими руками надлежит держаться обета, изречённого сердцем и основанного на долге религии. Вам скажут: будущность Ваша ужасна, и я это совершенно знаю, и Вам известен жребий, Вас ожидающий. Но что же была бы за жертва, ежели бы мы приносили её без содрогания сердца? Быть может поблекнет скоро лицо Ваше, зато в сердце прозябнет цветник райский».

Прошло несколько лет и Якушкин соглашается на приезд к нему жены без детей. Хоть немного, но сыновья подросли, и уже можно рассчитывать на помощь родственников. В феврале 1832 года Анастасия Васильевна поехала в Санкт-Петербург хлопотать о разрешении ей ехать в Сибирь одной. На поданном докладе начальника Третьего отделения и шефа жандармов Александра Христофоровича Бенкендорфа, составленном по прошению Якушкиной, император написал указание: «Отклонить под благовидным предлогом». Ответ не заставил долго ждать, Бенкендорф отличался редкой исполнительностью. Он написал Якушкиной убийственные строки: «..Государь император по всеподданнейшему моему докладу о желании вашем отправиться в Сибирь к мужу вашему высочайше повелел мне соизволить уведомить вас, что сначала дозволено было всем жёнам государственных преступников следовать в Сибирь за своими мужьями, но как сим дозволением вы в своё время не воспользовались, то не можете оного ныне получить, ибо вы вы нужны теперь для ваших детей и должны для них пожертвовать своим желанием видеться с мужем». Выражаясь простым языком, «кто не успел, тот опоздал». Ответ, составленный внешне вежливо и логично, исключал саму возможность подачи повторных прошений. Но Анастасия Якушкина продолжала свою борьбу. Безуспешно, разве отказы стали более резкими: «Что же принадлежит до изъявленного вами желания ехать к мужу в Сибирь, то на сие Его Величество решительно отозваться изволил, что сие вам разрешено быть не может». Не может… Трудно представить, что творилось в душе бедной женщины...

Шли годы. Указом императора от 14 декабря 1835 года Ивана Дмитриевича освободили от каторжных работ и перевели на вечное поселение в Ялуторовск, небольшой город в семидесяти километрах к юго-востоку от Тюмени. Здесь он развернул активную деятельность по развитию образования среди местного населения. В августе 1842 года Иван Дмитриевич открыл всесословную (!) бесплатную школу для мальчиков. Один из учеников впоследствии вспоминал: «Каких только не было тут костюмов, начиная с куртки барича, сына губернского прокурора … до азяма (длинный кафтан, носившийся с кушаком, - О.В), заплатанного синими и белыми заплатами. Тут были и два татарчонка с чисто выбритыми головами в своих национальных костюмах. Были два брата в казацких казакинах». Широко образованный декабрист сам писал курсы для обучения по самым различным предметам, изготавливал пособия и даже глобусы. Якушкин прошёл через множество препон и доносов, но не сдавался, отстаивая своё детище. Результат не заставил себя ждать, за время пребывания декабриста в Ялуторовске мужскую школу окончило свыше полутысячи юных сибиряков. Для занесённого снегами далёкого сибирского городка середины девятнадцатого века это много, очень много.

А жена… Анастасия Васильевна растила и воспитывала сыновей, Вячеслава и Евгения. Она переехала на подворье Троице-Сергиевой лавры, чтобы детям давали уроки преподаватели духовной академии. В то время для поступления в университет требовалось знание латыни и сыновья декабриста успешно ею овладели. Анастасии Васильевне удалось не только дать Вячеславу и Евгению хорошее разностороннее образование, но и привить любовь и уважение к осуждённому отцу и его взглядам, что впоследствии нашло своё подтверждение. Сколько сил и материнской любви вложила она в своих детей, словами не описать, можно только предполагать. Сын Евгений вспоминал: «Она мне всегда казалась совершенством, и я без глубокого умиления и горячей любви не могу и теперь вспоминать о ней. Может быть и моя любовь, моё благоговение перед ней преувеличивают её достоинства, но я не встречал женщины лучше её. Она была совершенная красавица, замечательно умна и превосходно образована. Я не встречал женщины, которая была бы добрее её. Она готова была отдать всё, что у неё было, чтобы помочь нуждающемуся. Все люди были для неё равны, все были близкие. И действительно, она одинаково обращалась со всеми, был ли то богач, знатный человек или нищий, ко всем она относилась одинаково. Прислуга и простой народ любили её чуть не до обожания».

20 февраля 1846 года Анастасия Васильевна Якушкина умерла. Вот как это отражено в третьей части метрической книги московской церкви Борисо-Глебской на Поварской: «В доме прихожанки статской советницы вдовы Олимпиады Николаевой дочери Мясоедовой, жившая по найму капитанша вдова(?) Анастасия Васильева дочь Якушкина. Погребение совершал Борисоглебской церкви священник Георгий Ильинский. При погребении были той же церкви диакон Георгий Петров Арсеньев, дьячёк Павел Яковлев, пономарь Георгий Евфимиев Лебедев». Причина смерти не указана, в возрасте покойной ошибка. Написано - 37 лет, на самом деле 38. Похоронили Анастасию Васильевну в Новодевичьем монастыре, могила сохранилась до наших дней. Но почему вдова? Ошибка? Или гражданская казнь, которой подвергся Якушкин при вынесении приговора, сыграла свою роль? Аналогичных записей в метрических книгах пока найти не удалось.

В память об умершей жене Иван Дмитриевич открыл первую в Сибири школу для девочек, для учениц из малообеспеченных семей обучение было бесплатным. Плату за них вносили декабристы, их друзья и знакомые.

Сыновья Ивана Дмитриевича и Анастасии Васильевны, воспитанные матерью, выросли, окончили Московский университет. Старший, Вячеслав, уехал в Восточную Сибирь чиновником особых поручений Министерства внутренних дел при генерал-губернаторе. Младший, Евгений, после окончания юридического факультета служил по Межевому корпусу, в 1853 году ездил в командировку в Сибирь, где и увидел впервые своего отца. Это случилось в Ялуторовске. Подарок судьбы - три месяца общения отца и сына! Но это не всё. Ивану Дмитриевичу требовалось лечение и помог уже старший сын, Вячеслав. Он перевёз больного в Иркутск. В частном письме Якушкин писал о сыновьях: «Оба добрые, неглупые ребята и к тому же довольно образованные, и я очень доволен, что с ними познакомился. У Вячеслава огромная память».

Лечение затянулось на два года, именно в это время Иван Дмитриевич и написал часть своих «Записок». Часть записали сыновья под диктовку отца. Якушкин переехал из Иркутска обратно в Ялуторовск после получения известия о приезде туда Натальи Дмитриевны Фонвизиной, вдовы декабриста Михаила Александровича Фонвизина. Как сказано выше, он был восприемником Вячеслава, старшего сына Якушкиных. И помогал Ивану Дмитриевичу в создании и содержании школы в Ялуторовске. Освобождён в 1853 году, переехал с женой в подмосковную деревню, где и скончался год спустя. И вот теперь Наталья Дмитриевна Фонвизина возвращается в Сибирь, в Ялуторовск. Якушкин выезжает на встречу с ней. Здесь и застал его манифест императора от 26 августа 1856 года об освобождении декабристов от ссылки. Правда император был уже другой, Александр Второй. Предыдущий, Николай Павлович, покинул бренный мир годом ранее. Сопровождал Ивана Дмитриевича из Сибири в Москву старший сын Вячеслав. Манифест запрещал вернувшимся декабристам проживание в Москве и Санкт-Петербурге. Вячеслав пытался добиться для отца разрешения остаться в Москве для лечения, но получил отказ. Шеф жандармов князь Долгоруков отвечал: «Государю императору благоугодно, чтобы насчёт Якушкина и других лиц, судившихся по одному с ним делу, о которых не состоялось до настоящего времени особого распоряжения, были в точности исполняемы правила, объявленные при возвращении их из Сибири, тем более, что они и в губернских городах, где изберут себе жительство, могут найти все средства для пользования от болезней». Якушкин был вынужден проживать в тверской деревне. Состояние здоровья ухудшалось. Сын Вячеслав без разрешения властей привёз больного в Москву, где Иван Дмитриевич и скончался 11 августа 1857 года, на одиннадцать лет пережив свою жену. Похоронили Якушкина на Пятницком кладбище Москвы, могила сохранилась до наших дней.

Скорая смерть не миновала и старшего сына декабриста. В 1857 году Вячеслав Иванович Якушкин перешёл из Министерства внутренних дел в Министерство государственных имуществ, дослужился до чина коллежского асессора, соответствующего армейскому майору. В 1861 году он заболел и скончался во время лечения в Симферополе, прожив на белом свете недолгих тридцать восемь лет...

Евгений Иванович Якушкин

Младший сын Якушкиных, Евгений Иванович Якушкин, долгие годы трудился в Ярославльской палате государственных имуществ и принимал активное участие в крестьянской реформе 1861 года. Своих крестьян он освободил полностью, без выкупа и с земельными наделами, на практике осуществив отцовскую мечту. После Евгения Ивановича остались обстоятельные труды по праву и этнографии. Но это далеко не всё, главным делом жизни Евгения Ивановича была любовь к печатному слову. Всю свою жизнь он собирал книги и периодику, собрав грандиозную библиотеку. Без преувеличения можно сказать, что о ней, широко распахнувшей двери перед жителями провинциального Ярославля и ставшей по сути публичной, знали все книголюбы России. И ещё, Евгений Иванович фактически представлял собой связь времён. Он собрал множество материалов о декабристском движении, организовал производство литографированных портретов самих декабристов и буквально настоял на написании воспоминаний выжившими участниками. Известнейшее произведение «Пущин о Пушкине» и несколько десятков неизданных ранее стихов нашего великого поэта увидели свет благодаря Евгению Ивановичу. Отдельным штрихом деятельности Евгения Ивановича явилась моральная и материальная поддержка отбывавшего каторгу Фёдора Михайловича Достоевского. Сын декабриста помог опальному писателю вернуться в мир литературы.

Вячеслав Евгеньевич Якушкин

Подошло к концу наше повествование. Страдания и труды Анастасии Васильевны нашли своё отражение в потомках. Вспоминаются слова из Евангелия от Матфея: «Всякое дерево доброе приносит и плоды добрые». Впрочем судите сами. 

Сын Евгения Ивановича, Вячеслав Евгеньевич Якушкин, стал историком и общественным деятелем, входил в состав Государственной Думы 1-го созыва в далёком 1906 году. Именно он написал первое научное описание рукописей Александра Сергеевича Пушкина.

Иван Вячеславович Якушкин (в центре)

Внук, Иван Вячеславович Якушкин, посвятил свою жизнь селекции растений, избирался академиком ВАСХНИЛ.

Двадцать шесть лет отдал службе в советской разведке правнук Евгения Ивановича, Дмитрий Иванович Якушкин. Он - генерал-майор КГБ, четырнадцать лет работал в США, из них восемь лет, с 1975 по 1982 год, резидентом Первого главного управления КГБ СССР.

И, наконец, праправнук Евгения Ивановича, Дмитрий Дмитриевич Якушкин, выбрал журналистскую стезю. После окончания факультета международной журналистики МГИМО он работал в «Комсомольской правде» и «Московских новостях», вёл публицистические передачи на телевидении. С сентября 1998 года по январь 2000-го Дмитрий Дмитриевич Якушкин исполнял обязанности пресс-секретаря первого Президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина.

Дмитрий Иванович Якушкин

Дмитрий Дмитриевич Якушкин (слева)

И на прощание акростих:

Ямы да ухабы встали на пути,

Кабы через ямы эти перейти.

Узнику в оковах следовать в Сибирь.

Шаг, и хмурит брови строгий конвоир.

Коротко свиданье, звон цепей, этап.

И опять дорога, яма да ухаб.

Не даёт надежды горькая судьба,

А царя не тронет женская мольба.

Олег Волков

• Книга Александра Полынкина о Павле Якушкине – в Библиотеке сайта «Мастера»