Долгое время считалось, что с 1917 года в нашей стране началось всё великое и счастливое, а до того времени были темнота, невежество, рабство и дикость. «Довоенный уровень – это был уровень отсталой страны», так говорилось в кратком курсе истории ВКП (б), написанным и подготовленным к изданию тов. Сталиным, а также одобренным ЦК ВКП (б)  в 1938 году (издание ОГИЗ, 1945 г., с. 259).  Далее утверждалось,  что «…миллиардные займы, заключенные царем во Франции и Англии, приковали царизм к англо-французскому империализму, превратили Россию в данницу этих стран, в их полуколонию»  (с. 155).  Но факты истории свидетельствуют, что до первой мировой войны Россия входила в пятерку развитых стран мира по объему промышленного производства и реального  уровня  оплаты труда в промышленности.  При Николае II застраивались целые регионы, создавались сотни заводов, строились тысячи километров дорог. В то время как в школах заучивают несколько «великих строек» коммунизма, в тени остаются десятки беcпрецедентных строек Николаевского времени: 

1) Транссиб. Самая длинная в мире дорога – около 10 тыс. км;

2) дорога в Мурманск - самая северная дорога Империи;

3) железные дороги Кавказа;

4) железные дороги пустынь Средней Азии;

5) Новороссийское шоссе;

6) Амурское колесное шоссе;

7) стратегические шоссе на западе Империи;

8) освоение Донбасса (металлургические, угольные, химические, военные, машиностроительные предприятия);

9) освоение Кузбасса (в основном строятся угольные предприятия);

10) угольные предприятия Восточной Сибири;

11) освоение марганцевых рудников Грузии (Чиатура);

12) медные заводы в Армении (Алаверди);

13) освоение Урала (разработка медных месторождений, создание металлургических и машиностроительных предприятий);

14) освоение Домбровского угольного бассейна в Польше;

15) цинковые и свинцовые заводы Польши;

16) создание нефтяной промышленности Северного Кавказа и Азии;

17) форты и крепости на границах Империи (Брестская крепость, Новогеоргиевская крепость, крепость в Гродно, военный порт Александра III и крепость Петра Великого в Латвии, береговые батареи Севастополя, форты Петрограда (Тотлебен, Обручев), Кронштадтская минно-артиллерийская позиция (форты Николаевский и Алексеевский);

18) судостроительные заводы в Николаеве;

19) судостроительные заводы в Ревеле (Таллин);

20) реконструкция Мариинской водной системы;

21) создание Северо-Донецкой речной шлюзованной системы;

22) углубление рек Малороссии: Днепра, Днестра и Южного Буга;

23) осушение болот Центрального региона и Западной Сибири;

24) орошение пустынь Средней Азии (Мургабская ирригационная система в пустыне Каракумы, Романовский канал в «Голодной степи»);

25) создание энергетических систем: 279 городских электростанций, единая районная энергосистема Московского региона (станции Москвы, Электрогорска, Павловского Посада, Орехово-Зуево, линии электропередач и подстанции), первые крупные ГЭС.

Каждый из этих проектов заслуживает отдельного внимания.  Так, например, за простой фразой «Освоение Донбасса» при Николае II стоит создание целых семи крупнейших металлургических заводов и сотен шахт. Всего к 1913 году на Донбассе действует 1200 шахт, наиболее глубокая из которых «Новосмольяниновская» имела глубину 745 м. Кроме того, на том же Донбассе строятся машиностроительные, химические и военные заводы (производство патронов и брони). Развитие Донбасса подразумевало и создание современных коммуникаций. При Николае II только на участке от Харькова до Донбасса к 1913 году было построено 297 железнодорожных мостов. На участке Долгинцево (под Кривым Рогом) – Волноваха (Донбасс) – 214 мостов. И это далеко не все. Длина новых дорог измеряется тысячами километров. Внедряются передовые решения. Например, в 1908 году построен мост через Днепр в Кичкасе (Запорожье).  Мост был двухъярусным – одновременно железнодорожным и шоссейным. Уже с 1905 года в Одессе появляются асфальтовые дороги. Подобным образом шло развитие и других регионов. Однозначно ясно, что таких объемов строительства, как при Николае II, прежде в истории не было никогда.

 Перед 1917 годом в России действительно была народная собственность на средства производства: 90 процентов земли принадлежало крестьянам и казакам, помещиков уже почти не осталось; 90 процентов предпринимателей были выходцами из крестьян. Был огромный рост народного благосостояния при Николае II.

 Сравнивая средние зарплаты российских рабочих до 1917 года со средними зарплатами европейских и американских рабочих, еще советский академик С.Г. Струмилин (в 1960 году) писал : 

"Заработки российских рабочих были одними из самых высоких в мире, занимая второе место после заработков американских рабочих. Реальный уровень оплаты труда в промышленности России был достаточно высок и опережал уровень оплаты труда в Англии, Германии, Франции". "Средний годовой заработок в обрабатывающей промышленности США по цензу 1914 года достигал 573 долл. в год, 11,02 долл. в неделю, или 1,84 долл. в день. В перерасчете на русскую валюту по паритету дневной заработок американского рабочего составлял 3 руб. 61 коп. золотом.

 Но с учетом сравнительной дороговизны жизни в этих странах выводы получаются другие. При сравнении цен на важнейшие пищевые продукты в России и США оказывается, что в США продукты стоят в три раза дороже, чем в России. Опираясь на эти сравнения, можно сделать вывод, что уровень реальной оплаты труда в промышленности России следует оценить не ниже 85% американского"..  (Струмилин С.Г., Очерки экономической истории России. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1960., с.122-123).

А после революции и гражданской войны, все население страны, переживало трудные голодные и полуголодные времена.  Сокращалось население городов и сёл.

С целью  сохранения советской власти Ленин считал необходимым заключить мирный договор с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией.  3 марта 1918 года большевистское правительство, выполняя своё обещание, данное в Декрете о мире, заключило Брестский мир с Германией и её союзниками, который был представлен немцами в форме ультиматума  о капитуляции России в Первой мировой войне.   По условиям этого ультиматума Советское правительство должно было признать независимость Курляндии, Лифляндии, Эстляндии, Финляндии и Украины — они становились отдельными государствами. Вывести свои войска с их территории, передать Турции Анатолийские провинции, демобилизовать армию, разоружить флот в Балтийском и Черном морях, признать невыгодный для России русско-германский торговый договор 1904 года и разрешить беспошлинный вывоз в Германию руды и иного сырья, а также выплатить контрибуции и репарации.

 В ходе подписания Брестского мира Россия лишалась территории в 1 210 000 квадратных километров с населением более 60 миллионов человек, теряла 1/3 пахотных земель, 40% промышленности, в том числе около 90% угледобычи и 73% чёрной металлургии. На отчуждённых территориях проживало 40% всех промышленных рабочих.

 В 1918-ом году деморализованная и разагитированная революционной пропагандой армия бросала оружие и бежала от врага, попутно расстреливая собственных офицеров. Мужики спешили домой грабить барские усадьбы и делить землю.   Не менее драматично развивались революционные события в губернском городе Орле.  Город Орел  в это время кишел преступным элементом. Было множество мелких воинских отрядов, работающих по хлебозаготовкам, последние, чувствуя слабость организовавшейся советской власти, вели себя независимо. Порой эта независимость выливалась в формы безобразий.  Один из таких отрядов  своими злодеяниями  оставил долгую память  в жизни орловских обывателей  и местной власти.

Авантюрист Сухоносов

 «Герой» вскоре последовавших в Орле событий Иван Палладьевич Сухоносов был начальником броневого дивизиона, располагавшегося в Курске. Проезжая через Орёл в Москву, он остановился в нашем городе. Осмотревшись, Сухоносов убедился, что в городе отсутствует твёрдая власть, и нет боеспособных воинских частей. По ночам в Орле хозяйничали преступники. Сухоносов быстро оценил обстановку и, придя в Совет, заявил, что он — командир броневого дивизиона, в его распоряжении 500 человек команды и 17 броневых автомобилей. Им была предложена помощь в очищении города от преступников.  Председатель Орловского Совета Народных Комиссаров, бывший председатель губсовнархоза Буров, принял это предложение  и дал ему поручение навести порядок.  Предложение было принято.  Вскоре Сухоносов со своим бронедивизионом появился в Орле, где его назначили «комиссаром по охране города». Однако, со вступлением Сухоносова в обязанности комиссара  он сам себя провозгласил верховным комиссаром по охране города Орла  и в городе начались небывалые безобразия: реквизиции, грабежи, обыски, пьянство, дебош, насилие и все что угодно, но только не охрана города.  На предложения губисполкома  прекратить безобразия,  самочинные обыски и грабежи он нагло заявлял:  «Не вы, а я тут верховная  власть.  У меня сила, которая вас охраняет, а вы сидите не вмешивайтесь не в свое дело».  Буйству сухоносовского отряда не было удержу.  На одном из вечеров барышня отказалась танцевать и тут же была застрелена публично адъютантом Сухоносова.   Власть губернского Совета оказалась под угрозой полной дискредитации.  Понимая, что он может потерять власть, анархист Сухоносов,  самовольно на 7 марта 1918 года  назначил собрание представителей от предприятий,  воинских частей и типографий в здании епархиального училища.  Присутствовали в основном солдаты и немного рабочих. Часть солдат  были нетрезвы. «Верховный комиссар» ошарашил присутствующих заявлением, что  буржуазия,  якобы,  пыталась подкупить  его в виде взятки в 300 тысяч рублей за то, чтобы он продал свой отряд, погубил пролетариат города Орла и весь мировой пролетариат и призвал устроить буржуям «варфоломеевскую ночь» и истребить всех до единого.  Казалось, вот-вот начнётся кровавый погром. К счастью, в зале оказались представители ЦК при Верховной ставке действующей армии Фроловский и Аптер.  Фроловский взял слово вне очереди и назвал призывы к резне буржуазии выгодными контрреволюции. После его длительной речи ряд ораторов также выступили против погрома.

Тогда Сухоносов согласился, что можно не сразу резать буржуазию, а «по капле высасывать из неё кровь».

— На защиту революции я зову вас! — дико выкрикнул он. Аплодисменты перешли в овацию.

Далее «верховный комиссар» пошёл на откровенный подлог, рассказав аудитории, что командующий советскими войсками на Дону Антонов-Овсеенко приказал ему по телефону: «Товарищ Сухоносов, действуй, привязывай буржуев к орудиям и взрывай их на воздух».  На самом деле никакого разговора не было. На этот раз трагедия «варфоломеевской ночи» вылилась в фарс полупьяного демагога.  Пьяные солдаты под бурные овации и крики «Смерть буржуазии»,  горячо поддерживали все лживые и демагогические высказывания и призывы авантюриста и бандита Сухоносова,  присутствовавшие на собрании представители рабочих - молчали. Речи  Сухоносова сводились к тому,  что буржуазия обложена контрибуцией в шесть миллионов рублей по его совету, но денег они не несут  потому,  что подкупили совет сверху донизу, а его подкупить не смогли.   Его слова производили сильное впечатление на солдат, которые повседневной агитацией были уже настроены против советской власти  в Орле.  На самом деле Сухоносов сам вымогал и брал себе деньги, которые должны были идти в кассу губисполкома, как контрибуция. Он же и обещал буржуазии  уменьшить контрибуцию.  Во избежание тех последствий, что его могут обвинить в вымогательстве и присвоении сумм, принадлежащих губисполкому, он  решил подорвать авторитет местного совета и захватить власть в свои руки.  После этого знаменательного собрания губернским исполнительным комитетом была назначена следственная комиссия для выявления действительности дачи взятки. Однако безобразия, реквизиции, пьянство, дебош не прекращались. Отряд чувствовал себя свободно и власти в лице губисполкома и местного горсовета не признавал.  Для губисполкома выход был только в разоружении сухоносовского отряда.  Однако сделать это можно было лишь при наличии реальной силы, каковой в тот момент губернский исполнительный комитет не имел. Чувствуя бессилие советской власти и безнаказанность, 10 марта отряд из 34 человек при двух пулемётах под командованием одного из адъютантов Сухоносова прибыл в город  Болхов под предлогом изъятия у населения незаконно хранящегося оружия.  Губисполком об этой акции ничего не знал. Начальник отряда Петров заявил болховчанам: «Приехал по водворению в городе порядка, а потому вся власть в городе принадлежит мне. Лица, не исполняющие приказаний, будут расстреливаться, в том числе и члены уездного исполкома».  От слов он перешёл к делу. Члены исполкома Иванов и Илюхин были арестованы во время заседания комитета.

На другой день в Болхове начался  неприкрытый грабёж. Сухоносовцы брали всё, что попадалось под руку. Под угрозой расстрела реквизировали кавалерийские сёдла, принадлежавшие военному ведомству, тысячу пар обуви, мануфактуру на 500 рублей, 11 лошадей, 2 пишущие машинки и на 3000 руб­лей разного товара.  При обыске в присутствии арестованного  представителя   местной власти члена уисполкома Иванова,  местные женщины с насмешками и издевательствами раздевались догола и тут же насиловались. После всякого рода грабежей и насилий  под угрозой расстрела  бандитами Петровым и Босториным был вызван оркестр для их проводов. Этим самым была в корне дискредитирована советская власть.  При известии об этом дичайшем беззаконии губернский исполком перешёл к решительным действиям. В город Орёл к этому времени  прибыл с фронта 142-й пехотный Звенигородский полк.   Полк  представлял из себя хорошую боевую единицу. По приходе в Орел, полк  послал  делегацию в президиум губисполкома с предложением: «Если местный губисполком нуждается в военной силе, то полк остается служить и отдаёт себя в полное распоряжение органам советской власти. Если же губисполком в них не нуждается, то полк демобилизуется, сдаст оружие и разойдётся по домам».

Президиум приказал полку оружие не сдавать и оставаться на службе. Узнав, что звенигородцы выразили доверие местной власти и остаются у неё на службе, Сухоносов задался целью разоружить полк, а затем расправиться с Советом.  «Верховный комиссар» отдал приказ полку немедленно сдать оружие и разойтись по домам, но звенигородцы не выполнили это распоряжение и обратились в губ­исполком за санкцией, получив в ответ категорическое запрещение выполнять какие-либо указания, исходящие от Сухоносова и его штаба.

В городе запахло порохом.  В ночь с 14 на 15 марта было созвано экстренное заседание губисполкома. Сюда явился и сам «верховный комиссар» с целой свитой пьяных телохранителей, а на улице, у входа в здание, расположился броневик. Однако и со стороны губ­исполкома была устроена засада, которая имела приказ в случае крайнего обострения обстановки напасть на сухоносовцев.

Зал заседания был переполнен, настроение присутствовавших было более чем напряженным. Слово взял член президиума Абрамов: «Товарищи, безобразия сухоносовских отрядов и самого Сухоносова настолько вызывающи, что у меня создаётся мнение, что Сухоносов идёт против Советской власти». При этих словах «верховный комиссар» ворвался в зал и стал кричать: «Меня обвиняют в контрреволюции? Это ложь! Абрамов со мной личные счёты сводит. Я требую сейчас Абрамова ко мне на объяснение. Я сейчас учиню суд над ним». И схватился за маузер. Сухоносов продолжал кричать: «Я Абрамова не выпущу из своих рук, я его расстреляю!».

В зале поднялся невероятный шум. Абрамов вынул револьвер и пошёл навстречу Сухоносову.  Другие члены губисполкома тоже взялись за оружие. Среди поднявшегося переполоха в зал вбежал адъютант «верховного комиссара».  Одет он был в красную черкеску, на поясе болтались кинжал в серебряной оправе, два револьвера и бомба; лицо пьяное, дикое. Выкрикивая каждое слово, он напыщенно обратился к Сухоносову: «Товарищ командир, броневики прибыли, что прикажете делать?».  «Приказываю быть в  боевой готовности и ждать моих распоряжений», — последовал ответ.

Этот диалог ещё более возмутил собравшихся. Когда Сухоносов попытался объяснить, что броневики прибыли для охраны Совета, его перебили крики: «Охранять нас никто тебя не просил! Мы не доверяем тебе!».  Тут же  в залу вбежал  другой адъютант и прокричал: «Товарищ начальник, аэропланы прилетели».  В ответ: «Ждать моих приказаний». С мест раздался шум и ропот.  «Товарищи, не бойтесь! – кричал Сухоносов. Я броневики и летательные машины не для вас вызвал. Пусть буржуазия посмотрит, как мы охраняем совет. …».  На трибуну вышел Аронов, товарищ председателя губисполкома и от имени  президиума  исполкома выдвинул кандидатуру нового начальника гарнизона — Рямо,  горячо одобренную присутствующими. Новый начальник гарнизона заверил членов губ­исполкома:

— Товарищи, я глубоко благодарю за оказанное доверие и надеюсь, что я его оправдаю. Я положу конец всякому произволу, который до сего времени творился в городе Орле.  Я заставлю подчиняться Советской власти всех, кто до сего времени ещё чувствует себя независимым.

Последней попыткой Сухоносова «сохранить лицо» был нелепый приказ дать салют в честь Совета, встреченный возгласами: «Не сметь стрелять!», «Не нуждаемся мы в этом!».  Салют не прозвучал. В этот вечер всё обошлось благополучно,  и люди разошлись.

Однако Сухоносов не сдавался. 15 марта 1918 года  Звенигородский полк вновь получил от него ультиматум о сдаче оружия.  Полковой комитет постановил: «Оружия Сухоносову не сдавать до распоряжения на этот счёт Совета».

Вечером 16 марта в губисполкоме, в здании бывшего Дворянского собрания (в настоящее время на этом месте находится областной драмтеатр), стали готовиться к подавлению предполагавшегося сухоносовского восстания. Сюда прибыл в полном вооружении и боевой готовности отряд из г. Могилёва, приехавший в Орёл вместе с Верховной ставкой для расформирования. Другой отряд находился на Введенской улице (ныне им. 7 ноября), но в его лояльности Совету были сомнения. Третий отряд был сформирован членом президиума губисполкома И. В. Чемеровым из рабочих-колбасников, приведён в губисполком и получил оружие. После этого Чемерову было поручено отправиться в отряд на Введенской улице, привести его в боевую готовность и возглавить операцию по подавлению мятежа Сухоносова.

Тем временем сухоносовцы двинули на казармы Звенигородского полка два броневика, направили три трёхдюймовых орудия и вновь ультимативно потребовали сдать оружие.

Броневики открыли пулемётный огонь, звенигородцы ответили. Несколько человек были ранены. Сухоносов приказал обстрелять казармы артиллерией. Один снаряд попал в крышу казармы, другой — в стену, но это лишь подняло боевой дух звенигородцев.  Они окопались и стали готовиться  к контрнаступлению.

«Верховный комиссар» заколебался и объявил перемирие до 10 часов утра. Все свои силы он стал стягивать к штабу, располагавшемуся в бывшем епархиальном училище.  Когда это поняли в губ­исполкоме, было решено окружить сухоносовцев с трёх сторон.

Стараясь избежать какого бы то ни было кровопролития, Совет предъявил штабу сухоносовцев ультиматум: в течение двух часов сложить оружие и выдать своего начальника. После отклонения этих требований по штабу сухоносовцев было сделано два выстрела из орудий, стоявших на Садовой и Болховской улицах. Один снаряд попал в купол епархиальной церкви, другой разорвался над самим зданием. И тут выяснилось, что сухоносовцы не собираются умирать за своего командира: они выбросили белый флаг. Звенигородцы быстро их разоружили.

Сам Сухоносов в это время выступал на устроенном им митинге на вокзале и надеялся поднять восстание среди железнодорожных рабочих.  Президиум губисполкома, не теряя времени, послал на легковом автомобиле тт. Аронова и Викснина, чтобы привезти Сухоносова в губисполком. Вслед за легковым автомобилем были посланы два грузовика с красногвардейцами, один броневик и кавалерийский отряд из 50 человек. Прибывшие  на вокзал застали Сухоносова в самом разгаре митинга. Ему предложили сесть в автомобиль и ехать  в губисполком. Он ещё не знал о разоружении своего отряда и надеялся, что с ним поведут переговоры. Каково же было удивление «верховного комиссара», когда его арестовали, отобрали маузер и отправили в каторжную тюрьму, обвинив в контр­революционной деятельности.

В 1919 году Орловский трибунал приговорил Сухоносова к 4 годам и 11 месяцам лишения свободы, не осудив на расстрел из-за его якобы пролетарского происхождения. Так пал неудавшийся орловский диктатор.

Вскоре Сухоносова освободили по амнистии, что характерно для того времени. Он вновь попал на небольшую командную должность в караульном батальоне в Черниговской губернии. При наступлении деникинцев осенью 1919 года бывший «верховный комиссар» переметнулся к белым, стал у них ротным командиром, потом попал в плен к красным и по выяснении личности расстрелян.

Орловско-кромское сражение

Политика большевиков, объявивших  коммунистическое переустройство страны  на основе «классовой борьбы с буржуазными элементами»  и сопутствующими  при  этом  революционными эксцессами,  встретила  сопротивление значительной части общества и положила начало кровавой гражданской войне.  И эта Гражданская война была заранее запланирована  большевиками (об этом мы можем судить по ряду высказываний Ленина),  специально разжигалась в деревне (этого не скрывал Свердлов), ее всеми силами стремились превратить в мировую (как об этом писали Бухарин и Тухачевский).

В разгар гражданской войны, в 1919 году,  с Юга на Москву двинулись войска Деникина. 23 августа 1919 года решением Совета Обороны республики Орловская губерния была объявлена на военном положении в связи с приближением войск Деникина. Губком партии и губисполком постановили создать во всех городах и на железнодорожных станциях революционные комитеты и передать им всю полноту власти. Были созданы Орловский, Брянский, Ливенский и Елецкий укрепрайоны. Началось всеобщее военное обучение коммунистов. Уездные исполкомы создавали рабочие батальоны, конные отряды, мобилизовывали все транспортные средства, брали на учет имеющийся запас продовольствия, фуража, различных товаров. По мере приближения линии фронта все взрослое население вышло на строительство оборонительных сооружений. В городах губернии формировались вооруженные боевые отряды. В это время был создан Орловский укрепленный район, боевые границы которого проходили по рубежу Солнцево - Сабурово - р. Цон - Малая Куликовка - Барвинки - Волобуево—Солнцево. В задачу укрепленного района входило преградить главные пути наступления противника на Тулу и Брянск, запереть орловский железнодорожный узел и помешать наступлению противника на Орел на важнейших направлениях от Курска, Ельца, Ливен и Севска. Все трудоспособное население Орла и прилегающих к нему населенных пунктов работало над сооружением укреплений. К середине августа командованием большевиков на южном фронте была подготовлена такая мощная сила, которая могла не только остановить дальнейшее наступление врага, но и погнать его. Однако войска Южного фронта не сумели развернуть контрнаступления, и деникинская армия, ломая препятствия, продолжала продвигаться к Орлу.

Ударная группа корниловцев под командованием полковника Скоблина Н. В. вплотную подошла к границам Орловской губернии, не встречая серьёзного сопротивления со стороны красных. 2 октября марковцы без боя заняли Ливны, развернув наступление на города Кромы и Дмитровск. 10 октября корниловцы овладели Кромами и были готовы к взятию Орла. На следующий день они находились уже в 20 вёрстах от города. 55-я стрелковая дивизия 13-й армии, противостоявшая наступлению белых, была легко разгромлена благодаря переходу на сторону противника начальника её штаба, бывшего полковника А. А. Лаурица, а её начальник А. В. Станкевич — прилюдно повешен добровольцами.  «Наступал решающий момент, переломный момент всей гражданской войны,- вспоминает об этом периоде К. Е. Ворошилов,- снабженные союзниками,  поддержанные и штабами, белогвардейские полчища Деникина подходили к Орлу». В соответствии с Московской директивой А. И. Деникина, командование Вооружённых сил Юга России отводило Орлу роль одного из ключевых пунктов на пути Добровольческой армии к Москве.

 8 октября в Орле был создан совет обороны в составе уполномоченного реввоенсовета XIII армии, начальника гарнизона города Орла и члена орловского революционного комитета в руки которого перешла вся полнота власти в городе.  Его штаб организовали в доме № 14 по улице Введенской (ныне — 7-го Ноября). В подчинение Совету обороны перешли все войска, расположенные в городе и районе, и все гражданские власти. По приказу Совета обороны в Орле был введён комендантский час с запретом на хождение по улицам после 10 часов вечера без специальных пропусков, и развёрнута деятельность выездной секции трибунала. Дела, поступавшие на рассмотрение трибунала, предписывалось рассматривать, как максимум, в течение 24 часов. Третий пункт приказа гласил:

«Всякое неисполнение приказа, расхлябанность и нераспорядительность со стороны гражданских и военных властей будет караться самым беспощадным образом, вплоть до расстрела.

Все способное к труду население принимало участие в строительстве укреплений. В короткий срок Орел был опоясан цепью траншей и проволочных заграждений».

 12 октября корниловцы с боем заняли село Лаврово, атаковали село Михайловка и захватили станцию Стишь. Об этих боях у станции Стишь особо упоминает в своей книге, изданной в 1931 году, бывший главнокомандующий Южным фронтом, а затем советский маршал Егоров.  По его мнению, «бои за станцию Стишь и противодействие бронепоездам белых, прорывавшимся через расположение бригады и подходившим к Орлу, весьма затрудняли продвижение латышей». 12 и 13 октября на реке Цон у деревни Знаменка под Орлом вместе с частями Красной Армии  сражался рабочий полк под командованием М. Г. Медведева. Только наступившая ночь спасла отряд от уничтожения. М. Г. Медведева ложным приказом вызвали якобы в штаб, находившийся в д. Некрасовке. Белогвардейцы схватили Медведева, подвергли допросу, а потом расстреляли. Братская могила медведевцев,  погибших при обороне Орла, находится на воинском кладбище в Советском районе областного центра. В 1961 году в Орле па Московской улице установлен памятник М. Г. Медведеву, созданный из красного гранита по проекту скульптора С. И. Фокина и архитектора С. И. Федорова.

13 октября 1-й корниловский полк, наступая вдоль железной дороги Курск - Орел, прорвал советский фронт и к 16.00 вошел в Орел, а в 18.00 с юго-западной стороны,  преодолевая серьезное сопротивление у хутора Гать,  в город с боем вошел 3-й корниловский полк. По воспоминаниям очевидцев из соседнего с деревней  Гать села Сретенье  Орловского уезда, белые входили в село походными колоннами, а господа офицеры ехали на колясках.

 По описанию обозревателя газеты «Орловский вестник»,  впоследствии открывшейся в Орле, с полудня 13 октября в городе «опять заговорили пушки, послышалась характерная пулемётная дробь»: белые подошли к городу настолько близко, что их артиллерийские снаряды в эти часы уже пролетали «через город, над домами».

Полковник Левитов М. Н. (Фото 1926 г.)

 Как отмечал белогвардейский поручик  Левитов Михаил  Николаевич, в июле 1919 года командир 1-го батальона  2-го Корниловского полка,  (полковник в 1920 г.), командир 2-го Корниловского полка,  «с отличных наблюдательных пунктов противника картина движения трёх полков должна [была] быть хорошо видна». Он же впоследствии вспоминал: «Артиллерия, обозы и растянутое движение бронепоездов по линии железной дороги красочно говорили о силе и мощи нашего удара», что, по его мнению, произвело большое впечатление на «уже сильно потрёпанные советские части» и заставило их покинуть свои окопы без штыковой схватки. К 16 часам со стороны Курских улиц в Орёл первыми вступили части 1-го Корниловского полка, завязав уличные бои с остатками разбитой 13-й советской армии. В 18 часов с юго-запада красных атаковал 3-й Корниловский полк. Городские предместья, охваченные огнём, покрылись многочисленными трупами и ранеными. С наступлением позднего вечера сопротивление красных было сломлено окончательно.

По свидетельству Левитова, вступавших в Орёл корниловцев встречали толпы народа; «гудели колокола, духовенство в праздничных облачениях стояло около церквей».  Капитан  К. Л.  Капнин (полковник с 1920г.),  на момент событий того периода возглавлявший штаб Корниловской ударной группы (впоследствии — дивизии), описывал вступление корниловцев в город следующим образом:

Непередаваемые минуты. Тихий осенний вечер. Лучи заходящего солнца освещают толпы народа, встречающего нас цветами, словами благодарности, счастья избавления от душащего всё живое красного террора, а над землёй расплывается непрерывный радостный Пасхальный звон. Невозможно было удержаться от слёз. Так встречал нас простой люд окраин.

Схожие воспоминания оставил и обозреватель из газеты «Орловский вестник»:

Молчаливая, тоскующая улица преображается. Льётся радостный, ликующий звон. Как волны, звоны начинаются с окраин и льются дальше, в середину, наполняют весь город. Общий восторг растёт и крепнет, и за одно это мгновение, за счастье пережить это и сказать, что и я жил и дышал в этот день, кажется, готов отдать всю жизнь.

Вместе с тем во время вступления белогвардейцев в Орёл имели место и проявления негативного к ним отношения. Так, Капнин подмечал, что в центре города в те часы было безлюдно, сделав вывод, что городская интеллигенция «притаилась в своих жилищах, боясь публично высказать свою радость».  Более того, при вступлении в Орёл поддавшийся большевистской пропаганде подросток бросил в колонну корниловцев ручную гранату. Его пристрелили на месте.

Перелыгин Анатолий Иванович, кандидат исторических наук, председатель церковного историко-археологического отдела Орловско-Болховской епархии

(продолжение следует)

• Революционные потрясения в Орловской губернии (продолжение)
• Революционные потрясения в Орловской губернии (окончание)