(из цикла «Орловские фамилии») 

Впервые с этой фамилией я столкнулся больше 30 лет назад, когда изучал материалы по Топкам – имению Тургенева  в Малоархангельском уезде, доставшемуся  писателю после смерти матери, Варвары Петровны. В 70-ые годы XIX века Иван Сергеевич сдавал это владение в аренду мценскому купцу  Кошеверову. А во второй половине 1880 года Тургенев  ему же и продал Топки за общую сумму в 81 тысячу рублей.

Рядом с Тургеневым

Каких-то дополнительных сведений об Александре Ивановиче  Кошеверове мне найти не удалось. Зато, изучая документы и письма писателя,  я удивился тому, что фамилия купца имела сразу три варианта – кроме названного – ещё  «Кашеверов» и «Кашеваров». Впрочем, удивление моё стало чуть меньше, когда я прочитал в одном из источников версию происхождения данной фамилии. Якобы она произошла от искажённого «кашевар» (у Владимира Даля – повар, стряпун – А.П.). Некоторым обладателям фамилии не нравилось такое простонародное словечко, и они «облагородили» его, изменив две буквы. Правда, лично мне такая версия кажется неубедительной.

После первого, заочного, знакомства с Кошеверовыми я долго потом не встречал обладателей этой фамилии. Но когда несколько лет назад стал заниматься более глубоко историей Орловского края, сразу в нескольких источниках  встретил  однофамильцев мценского купца.

Как ни удивительно, первый их них снова, хотя и опосредованно, оказался связан с жизнью Ивана Сергеевича Тургенева.  Дело в том, что родившегося в Орле в 1818 году младенца Ванечку крестили в Борисоглебской церкви города, а построил её на свои средства орловский помещик Борис Матвеевич Фёдоров-Кошеверов (чаще потом он писался просто «Кошеверов» - А.П.).

На сцене, в литературе и в жизни

Известными личностями в московской театральной среде во второй половине XIX века были братья Сергей Семёнович и Алексей Семёнович Кошеверовы, происходившие из орловских купцов. Они приходились родными дядями великому русскому артисту, нашему земляку, Прову Садовскому.  Благодаря племяннику, братья завели тесное знакомство с драматургом Александром Николаевичем Островским. Алексей Семёнович Кошеверов послужил ему прообразом Русакова в пьесе «Не в свои сани не садись».

Сергей же Семёнович примыкал к литературному сообществу, сложившемуся вокруг популярного журнала «Москвитянин». Его сын, Александр Сергеевич Кошеверов, стал известным артистом, играл в Московском Художественном театре (роли Бориса Годунова в «Царе Фёдоре» и в «Смерти Иоанна Грозного», Мизгиря в «Снегурочке», Серебрякова в «Дяде Ване» и другие – А.П.).

Мейерхольд и Кошеверов

(Иоанн Грозный и Борис Годунов)

Неоднократно Кошеверовы (купцы и мещане) попадались мне при изучении «Памятных книжек и адрес-календарей» Орловской губернии за различные годы, причём, практически все – только по двум городам – Орлу и Мценску. К примеру, купец Иван Иванович Кошеверов назван в 1897 и 1898 годах гласным Мценского уездного земства, а мещанин Иван Петрович Кошеверов в те же годы  являлся членом Мценской городской управы и заступающим место городского головы (говоря современным языком – заместителем – А.П.).

В рассказе Леонида Андреева «Жили-были» обнаружил я богатого и одинокого купца Лаврентия Петровича Кошеверова.  А реальный Иван Кошеверов в 1921 году в Орле сам выпустил малюсенькую (16 страниц)  книжку стихов под названием «Взмахом крыльев».

В Государственном архиве Орловской области есть личный фонд этого бывшего революционера, поэта и сотрудника газеты «Красный Орёл». Кроме стихов, Иван Дмитриевич Кошеверов писал публицистические и краеведческие статьи и занимал должность заведующего Орловским губернским архивным бюро.

Сапожник из Красного Луча

Но самое тесное общение с представителями этой фамилии у меня началось в прошлом году, когда на сайт Покровского клуба творческих личностей «Мастера»  (http://klub-mastera.narod.ru/) пришло электронное послание из латвийского города Екабпилса. Незнакомая мне до этого времени Ольга Лещёва-Кошеверова просила помочь в поиске родственников, корни которых были скрыты глубоко в орловской земле.

Ольга Лещёва-Кошеверова с мужем Виталием

(20 октября 2014 года, в Покровском)

Честно говоря, когда я согласился помочь, то не особо рассчитывал на успех, потому что слишком мало имелось исходных данных. Но…попытка не пытка, подумал я – и приступил. О поисках родственников Ольги по женской линии (их фамилия – Ларины – А.П.) умолчу, поведу речь только о Кошеверовых.

Итак, жила до войны в посёлке Красный Луч Покровского района Орловской области вдова с ребёнком. Её муж, Филипп Борзов, призванный в Красную Армию, погиб при исполнении служебных обязанностей. Возможно, так и пришлось бы Матрёне  Степановне одной «поднимать на ноги» сына Николая, да появился однажды в посёлке незнакомец, взявшийся за починку обуви у местных жителей. Народ здесь жил небогатый, на покупку новых сапог или валенок редко решался,  подлатать было что, и потому  подались многие к сапожнику, оказавшемуся замечательным мастером. В результате, задержался он в посёлке, а потом и остался, сделав предложение приглянувшейся ему Матрёне Борзовой. Так образовалась новая семья Кошеверовых – именно такую фамилию, не покровскую, необычную для здешних мест,  носил пришлый сапожник.  Это и были будущие дедушка и бабушка  моей знакомой Ольги из латвийского города Екабпилса. 

До войны у Николая Михайловича и Матрёны Степановны Кошеверовых родилось двое детей – Саша и Вася. 23 июня 1941 года, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР, Николая Михайловича Кошеверова мобилизовали,  он ушёл на фронт.

Чудо в Алитусе

А поздней  осенью 1941 года посёлок Красный Луч, как и весь Покровский район, оккупировали гитлеровцы, установившие здесь свои «порядки». Зимой 1943 года  несколько десятков семей из Красного Луча и окрестных деревень (в том числе и Матрёну Кошеверову с тремя детьми)  гитлеровцы  угнали на принудительные работы. Шли пешком пять месяцев, побирались по дороге, спасаясь от голода.  Весной 1943 года добрались орловские изгнанники до Прибалтики, оказавшись вначале в городе Алитусе. Здесь  почти два года действовал фашистский концлагерь для военнопленных «Шталаг-343», а потом гитлеровцы превратили его в лагерь для перемещённых лиц. Матрёна Кошеверова с детьми и односельчанами попала  сюда как раз в период смены его статуса, когда  там ещё оставалась часть военнопленных.

И вот, когда однажды ночью Матрёна совершала очередную вылазку (под страхом жестокого наказания) под двумя рядами колючей проволоки, в поисках еды для голодающих детей, случилось чудо (и другими словами это назвать нельзя – А.П.).  Она – лицом к лицу - столкнулась с пролезающим через соседние ряды заграждений своим  мужем Николаем!

Представляешь, читатель, два года они не знали друг о друге ничего, а встретились в немецком лагере на территории Прибалтики! Рассказал Николай Михайлович жене, что попал в плен в одном из первых боёв 1941 года, помыкался по другим местам, прежде чем здесь оказаться.

Несколько дней после той счастливой ночи, договариваясь, Матрёна и Николай Кошеверовы общались в укромном месте за пределами лагерной территории.

А потом судьба вновь их развела – военнопленных отправили в какой-то другой лагерь, а Матрёну с детьми   забрала к себе хозяйка  хутора Красес (ныне это Абельская волость Екабпилского района Латвии – А.П.) Гайда Вейнберна. Она оказалась очень порядочной и доброй женщиной, благодаря которой все Кошеверовы выжили, и даже прибавились численно в семействе. В мае 1944 года на свет появился Леонид Кошеверов – плод любви тех нескольких горячих встреч в алитусском лагере.

Остались в Прибалтике

А потом снова почти год не было никаких известий  о главе семейства, возвращения которого ждали теперь уже пятеро. Но – не дождались! Освобождённый из фашистских лагерей тем же летом 1944 года, Николай Кошеверов благополучно прошёл спецпроверку и был направлен в 449 стрелковый Ковенский полк 144 стрелковой Виленской дивизии. Сражаясь в её составе, красноармеец Кошеверов погиб там же, на территории Прибалтики. Согласно списку безвозвратных потерь дивизии, это случилось 1 сентября 1944 года.

Но его вдова, Матрёна Степановна, получила «похоронку», в которой извещалось, что её муж, «верный воинской присяге, проявив мужество и геройство, погиб 12 февраля 1945 года». Однако в обоих документах местом захоронения названо местечко Шаки (ныне – город Шакяй) в Литве. 

Братская могила в г.Шакяй

 А вот почему даты смерти разные, причём, с разрывом в полгода, - это пока тайна. Моё предположение, что 1 сентября красноармейца Кошеверова, после спецпроверки, только зачислили в полк, и это же число писарь потом по ошибке внёс в дату смерти.

Получив извещение о смерти мужа, Матрёна Степановна Кошеверова, в память о нём, решила остаться с детьми на постоянное жительство в Прибалтике – отсюда до могилы любимого человека было гораздо ближе, чем с Орловщины.

Поклониться могиле деда, павшего во имя уничтожения фашизма, несколько лет назад ездила в небольшой уютный литовский городок Шакяй и Ольга Лещёва-Кошеверова с мужем. Та поездка и стала отправной в её поисках своих корней, а к чему привели эти поиски – я расскажу в следующем материале.

Александр Полынкин

• Демидовы из села Покровское
• Жестовские (из цикла «Покровские фамилии»)
• Некрасовы (из цикла «Покровские фамилии»)
• Ефремовы (из цикла «Орловские фамилии»)
• Один из Долговых (из цикла «Орловские фамилии»)
• Смирновы (из цикла «Орловские фамилии»)
• Долгая дорога на родину. Продолжение.
• Новиковы (из цикла «Орловские фамилии»)
• Оболенские
• Черниковы