Истории, которые я сейчас, читатель, тебе поведаю, рассказал мне Николай Николаевич Орлов, 88-летний ветеран войны и труда, проживающий в настоящее время в доме №100 по улице Московской в городе Орле.

Начало истории – здесь.

А тут – продолжение…

И, наконец,  последняя история – самая страшная, грозившая Николаю Орлову и его друзьям лишением их молодых жизней несколько раз…

Фотоаппарат вместо еды

Началась она в начале  марта 1943 года, когда солнышко днём уже припекало, но по ночам всё ещё было прохладно. Команда Николая Орлова из пяти шустрых мальчишек (младшему – 9 лет) каждый день проводила в поисках – где и чего можно найти съедобного. В тот день они находились поблизости от школы №28 на улице Новосильской, где стояла одна из немецких частей. Сюда вдруг приехала немецкая полевая кухня и ещё один грузовик. Дождавшись, когда стало смеркаться, и у автомобилей никого не осталось, пацаны подобрались к полевой кухне. Каким же сильным было их разочарование: она оказалась пуста.

Разозлённые мальчишки в поисках еды забрались в кузов грузовика, но и там ничего съестного не оказалось – только какие-то незнакомые приборы. Рядом лежал ещё и фотоаппарат. Часть имущества, включая фотоаппарат, ребята прихватили с собой. Но поскольку оно им было даром не нужно – почти всё выбросили в близлежащий уличный туалет – очень хотели немцам «насолить» за отсутствие продуктов. А в тот же день налетели на город советские бомбардировщики, и от одной из бомб и полевая кухня, и грузовик сгорели. Так и осталось бы ребячье воровство незамеченным, но подвёл фотоаппарат.

Его взял из машины Коля Орлов, но тут же передал другу, Юре Иванову. А у того в доме стоял как раз один из немцев с «обчищенной» мальчишками  машины. Гитлеровец  провёл расследование, и под угрозой наказания, при уговорах мамы, Юра рассказал всё, как было.

«Смертную казнь заменить пребыванием в концлагере до конца войны…»

Всех схваченных пятерых пацанов тут же, на лавках, крепко выдрали ремнями («задница стала стеклянная», по словам Николая Николаевича – А.П.), а потом под охраной отвезли в какой-то дом (без окон, серые стены, свет высоко вверху) на улице Черкасской. По предположению Орлова, это было здание гестапо. Ребята сидели  здесь вместе с другими арестованными, но только взрослыми, недолго - три смены караула.

Немец-охранник из первой смены показал пацанам, что их повесят. А Коля Орлов уже видел в первый год оккупации  наших патриотов, казнённых гитлеровцами в Первомайском сквере, и начал представлять, как будут вешать теперь их самих. Немец из второй караульной смены постращал ребят автоматом: «Пук-пук-пук» (то есть, их расстреляют). А караульный из третьей смены достал нож и показал на горло, мол, их зарежут. Вот так развлекалась немчура.

Но от реального наказания эти «страшилки» были совсем недалеко. В конце третьей смены мальчишек на грузовике отвезли в другое место – на берег Орлика, и провели в подвал здания, в котором находится сейчас Главное областное управление Центрального банка России (улица Гостиная, 6). В этом красивом трёхэтажном доме из двух корпусов, построенных в конце XIX века, имелись глубокие подземные сооружения (возможно,  для хранения денег – А.П.).  Когда в октябре 1941 года гитлеровцы заняли Орёл, то здание по Гостиной, 6 заняла тайная полевая полиция (ГФП), а подвалы стали использоваться для содержания арестованных орловчан.

 По словам Николая Николаевича Орлова, их, пятерых мальчишек, под охраной, завели во двор и по ступенькам спустили вниз.  Они оказались в большом подвальном помещении, с единственным зарешёченным окном рядом с входом. Здесь уже было много народа, который размещался на сплошных дощатых, совершенно голых, нарах, располагавшихся по обе стороны от прохода. Горела единственная лампочка под потолком, и было очень душно, несмотря на весеннее время. Часть арестованных сидела полуголая, обливаясь потом.

Коля Орлов и его друзья по несчастью и здесь оказались единственными несовершеннолетними «преступниками». Просидеть им в подвале пришлось две недели. Кормили заключённых отвратительно: кусочек хлеба размером со спичечный коробок и кружка воды на день.

Почти каждый день сюда привозили новых арестованных. А каждую ночь к дверям подвала подкатывал грузовик, потом открывались двери, и входили трое, включая переводчика. В этот момент все находившиеся в подвале уже стояли в ожидании. Каждый раз процедура была одна и та же: объявлялись 5-7 фамилий очередных приговорённых к смерти, и их увозили навсегда. Шёл конвейер смерти.

В этом здании размещалась немецкая полевая полиция

За спиной Н.Н.Орлова – проход к месту его заключения

Этим проходом  шли орловские мальчишки, готовясь к смерти. Но им повезло

Спустя две недели пришла очередь ребят. Но их почему-то вызвали днём. С крылечка рядом с подвальным входом немецкий офицер, а следом переводчик зачитали приказ, смысл  которого Коля Орлов запечатлел в своей памяти до конца жизни: русские мальчишки за их «ущерб, нанесённый немецкой армии», приговариваются к смертной казни, но, поскольку они несовершеннолетние, казнь заменяется нахождением в концлагере до конца войны.

Ребят (их осталось четверо, Юрку Иванова отпустили, потому что ребята сказали, что его не было в момент воровства, а фотоаппарат ему они отдали потом – А.П.)   тут же погрузили в грузовик и отвезли в этот самый концлагерь, который находился в деревне Некрасовка под Орлом. Мальчишки снова оказались здесь единственными  среди взрослых, и работа их заключалась в чистке туалетов и картошки на кухне. Охраняли их серьёзно, по периметру лагеря – колючая проволока и вышки с надзирателями, которые просматривали всю территорию. 

Побег

Когда фронт стал приближаться к Орлу, заключённых концлагеря на больших грузовиках (их было 7 или 8) очень оперативно отвезли на железнодорожный вокзал и перегрузили в товарные вагоны. Поезд доставил всех арестантов на станцию Брянск-II. Здесь их разместили в трёхэтажном здании, которое вначале просто полностью закрывалось на ночь, а потом часть территории вокруг него по периметру обтянули колючей проволокой. Поставили и вышки.

К этому времени ребята пообвыклись в лагере, завели знакомство с несколькими парнями из Брянска, сидевшими здесь, и начали думать о побеге, благо охрана здешняя выглядела не очень надёжной. В течение нескольких дней, работая на территории лагеря (собирали щепки, оставшиеся после установки столбов и строительства вышек),  мальчишки наблюдали  за караульными и  заметили, что днём немцы ведут себя довольно расслабленно: часовые ходят вдоль забора в одну сторону строго до поворота и никогда не оглядываются, а в обеденный перерыв почти все вообще уходят в дальнее помещение. В это время оставался только один часовой.

Этим и воспользовались трое брянских парней и двое орловских мальчишек: они умудрились заранее подрезать в двух местах колючую проволоку забора, примыкавшего к лесу, а через пару дней в очередной обеденный перерыв благополучно выбрались на волю. И чуть не попались – навстречу им шёл помощник коменданта лагеря, но он, видимо, был здорово пьян и не обратил внимание на гражданских, прошуршавших в заросли рядом с ним.

Добрались ребята до реки Десны (шли к железнодорожному вокзалу станции Брянск-1), и тут выяснилось, что двое из пяти не умеют плавать. Пришлось рисковать. У немецкого поста, находившегося перед въездом на мост, остановились  гитлеровские грузовики для проверки. Один из шоферов отлучился куда-то. Мальчишки, скрываясь за насыпью, забрались в кузов машины. Им повезло – автомобиль уже проверяли, и потому пацаны благополучно миновали мост, и пока скорость была небольшая, выпрыгнули в кювет.

Брянские трое парней двинулись на город Бежицу (этих ребят посадили в лагерь за связь с партизанами), а Коля Орлов с Валькой Якушевым двинулись к вокзалу. Дальнейшие приключения их я уже рассказывать не буду, поскольку  переход линии фронта тоже был непростой задачей, но помогли местные жители, объяснившие, где и как это лучше сделать.

Николай Орлов – орловский труженик

Добрался  Коля Орлов домой, в уже освобождённый Орёл, осенью 1943 года, а осенью 1944-ого его (17 лет ему ещё не было) призвали в Красную Армию. Воевать пришлось немного и во втором эшелоне – в 119 укрепрайоне во время освобождения Восточной Пруссии. Зато потом продолжал служить на Дальнем Востоке ещё аж до 1951 года.

В трудовой послевоенной биографии Николая Орлова – тоже много любопытного. После демобилизации  его, комсомольца, никак на работу не брали (из-за того, что в оккупации был – А.П.)  – и тогда он письмо лично Сталину написал, возмущённый несправедливостью. Как ни удивительно, - помощь пришла быстро и  работу дали.

Трудился ударно: за участие в строительстве Орловского сталепрокатного завода был удостоен ордена «Знак Почёта». Там же, на сталепрокатном, несколько лет потом был начальником паро-силового цеха. Три года проработал по трудовому договору в ГДР. Снова вернулся в Орёл. И до выхода на заслуженный отдых трудился начальником отдела тепловой инспекции.

Николай Николаевич Орлов любит родной Орёл, природу, стихи  и – общение с интересными людьми. А сам он – замечательный собеседник и рассказчик, в чём ты, читатель, наверное, убедился…

P.S. Мы попытались с Николаем Николаевичем, объяснив причины, попасть во двор Управления Сбербанка (Гостиная, 6), сидели в приёмной и ждали начальства. Но не дождались, поэтому все основные мои снимки – со стороны реки Орлик и из-за решётки, которая ограничивает вход в этот режимный объект.

Александр Полынкин

• Орлов из Орла (несколько историй из жизни оккупированного города, продолжение)