23 июня 2016 года я опубликовал на сайте «Мастера» небольшой очерк «Секретарь ЦК КПСС Владимир Долгих в боях на Покровской земле», к которому читатель, для освежения в памяти, может обратиться. С тех пор прошло более четырёх лет, и выдающийся политический и общественный деятель нашей страны, дважды Герой Социалистического Труда, Владимир Иванович Долгих покинул мир земной. Это произошло 8 октября 2020 года. Похоронили его на Новодевичьем кладбище Москвы.

Владимир Иванович Долгих

Вскоре после этого, в двух номерах «Литературной газеты» (№№41-42) было опубликовано большое интервью с Владимиром Ивановичем, которое  взял у него журналист Кирилл Привалов ещё шесть лет назад, но, согласно желанию Долгих, явилось  интервью читателям  только после его смерти. Желающие познакомиться с этим очень интересным материалом могут выйти на сайт «Литературки» (https://lgz.ru/article/-41-6756-14-10-2020/monument-41/).

Я же остановлюсь только на той части «Монумента» (так Кирилл Привалов назвал своего героя  и рассказ о нём – А.П.), где  Владимир Иванович Долгих вспоминает о войне, основные  события которой     для будущего  Дважды Героя разворачивались   на Покровской земле в составе 25 гвардейского стрелкового полка 6 гвардейской стрелковой дивизии (почти весь 1942 и зиму  1943 года – А.П.).   Цитирую большой отрывок из интервью с В.И.Долгих (Александр Полынкин):

«…Приближающаяся война чувствовалась, во всём ощущалась. И военная подготовка у нас в школе была, и лекторы из Красноярска приезжали и рассказывали о мерах по безопасности страны… Когда 22 июня в раструбах радиоточек зазвучал властно-тревожный голос Левитана, никакой неожиданности для меня не случилось.

Дело, конечно, житейское – пойти на войну добровольцем. Но не всё так просто: ура – и вперёд на немецкие танки!.. Из райкома комсомола нам в школу позвонили и сказали, что надо срочно собрать ребят 1923 года рождения и привести их в райком ВЛКСМ. Кому это делать, как не мне, секретарю комсомольской организации школы? Пришли человек восемнадцать парней, и повёл я их. А в райкоме говорят: «Поступило задание сформировать роту истребителей танков. Записывайтесь!» Все списком и зачислились. Заодно и я призвался в армию. Ясное дело, мог этого не делать – год-то был не мой. Но я не мог остаться в стороне. Иначе как-то нехорошо получилось бы: я ребят привёл, а сам – в кусты!

– Как говорили древнеримские легионеры: «У кого короткий меч, выходи первым!»

– Где-то так… Никогда в жизни не умел отсиживаться в задних рядах. Так и стал истребителем танков. Сначала нас учили метать бутылки с зажигательной смесью, затем – гранаты. Месяца полтора прозанимались мы в Красноярске, и сформировали нашу роту, которую отправили в 6-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Шла битва за Москву, и уже появились первые гвардейские части. В конце ноября сорок первого нас перебросили под Москву, и попал я в самое пекло. Морозы стояли жуткие, даже нам, сибирякам, было не по себе. Помню, везут нас в грузовике по Окружной дороге, а вокруг висит сизая студёная дымка. Простояли мы некоторое время в Марьиной Роще, и тут нас перебросили под Ефремов, где состоялось моё боевое крещение.

– И как это было?

– Точно всего не расскажешь. Фронт – это какая-то мешанина… Только отдельные картинки загораются всполохами в памяти. Помню, наступали мы как-то под деревней Весоватая (это неверное написание, речь идёт о деревне Вязоватое Покровского района – А.П.). Приказано было: взять 26-ю высоту (такой в районе д.Вязоватое нет – А.П.).  Перед наступлением выстроили наш 25-й полк, вынесли торжественно гвардейское знамя. В общем, подняли, как умели, крепость духа бойцов. А за час-полтора до рассвета немец, словно информированный о наших планах, открыл такой огонь по позициям, что у нас паника началась. Кто-то побежал непонятно куда, кто-то принялся беспорядочно палить. Всё равно мы поднялись в атаку, и тут фашисты нас накрыли огнемётами. Залили огнём! Вся земля вокруг горит… Нас было девяносто пять человек, в живых остались пятнадцать. Захлебнулась атака. И, чтобы укрыться, приходилось переворачивать трупы, прикапывать их.

(Здесь я сделаю вставку к интервью, поскольку мне на сайте «Память народа» удалось найти «Журнал штаба 6 гвардейской стрелковой дивизии за период от 23.10.1941 до 21.07.1942», в котором есть описание событий за 2 июня 1942 года, о которых вспоминает Владимир Долгих. Цитирую выписку из журнала почти полностью: «Дивизия, выполняя прежнюю задачу укрепления занимаемых рубежей, в ночь на 2.6. проводит частную операцию по захвату Вязоватое.

В 1.30 стрелковый взвод с группой автоматчиков прошёл в юго-западную часть Вязоватое. В уличных боях уничтожено до 60 фашистов.

В 1.40 противник перешёл в контратаку  с Нижний Туровец на северо-восточную окраину Вязоватое силой до одной роты и с юго-западной окраины Вязоватое на восточную окраину Вязоватое силою до одной роты автоматчиков.

В 2.00 противник проник в центральную часть Вязоватое, отрезав часть отряда  25 гвардейского стрелкового полка, находившуюся в юго-западной части Вязоватое.

С 3.00 до 10.00 2 июня в Вязоватое шёл сильный уличный бой. Отрезанная часть вся погибла в этом неравном бою. Для поддержки отряда командир 25 гв.стрелкового полка ввёл в дело подразделение 3-ей стрелковой роты, а 1-я стрелковая рота поддерживала отряд огнём из основного района обороны.

Под действием сильного пулемётного и миномётного огня от Нижний Туровец, юго-западной окраины Вязоватое и высоты 233,3  и под угрозой окружения подразделения отряда, находившиеся на северо-восточной окраине Вязоватое, к 11.00 2 июня отошли в лощину  северо-восточнее Вязоватое, где окопались и вели огневой бой до наступления темноты.

Отряд в бою понёс потери.

В личном составе – 231 человек, из них безвозвратно – 162 (убитых – 76, пропавших без вести – 86).

Потери в матчасти: винтовки – 97, станковый пулемёт – 1, ручные пулемёты – 8, ППШ – 19, ПТР – 6».

Выписка из ЖБД 6 гв.СД за 2 июня 1942 года

 (начало)

Выписка из ЖБД

(окончание)

По цитируемой выписке из ЖБД 6 гв.стрелковой дивизии потери в бою за Вязоватое 2 июня 1942 года были больше в два раза цифры, названной В.И.Долгих.

А теперь снова перехожу к цитированию его интервью – А.П.)

– Страшно было?

Назначили политруком роты,  и я должен был перед атаками выступать с пламенными речами перед людьми, которым предстояло через считаные минуты играть в орла-решку со смертью. Помню, стояли мы однажды ночью на позициях. Темень кромешная, и вдруг команда: «Немцы!» Выскочили мы. Понимаю, что мне надо ребят подбодрить, а самому смерть как хочется в землю зарыться, куда поглубже. И тут слышу вой нестерпимый: близко – и огненные языки в небе! Ад, истинный ад творился где-то рядом!.. Я впервые увидел, как «работают» «катюши». Они стреляли по врагу через наши позиции, прямо у нас над головами.

– Писали, будто политработники в Красной армии сами не ходили в атаку, ограничивались лишь духоподъёмными речами в адрес идущих на смерть солдат…

– Враньё. Мы ходили в атаку, как все. Так же, как все остальные, я и смерти боялся. Теплилось в душе чувство, что все наши страдания не зря – ведь страну и народ защищаем. Когда я уезжал из Иланска, в Сибири уже появились первые эвакуированные. Они расселялись у нас по домам, и у них было – в отличие от нас – осознанное понимание ужасов войны. Мы-то, зелёные, на всё ещё смотрели козырем.

Каждому на фронте хотелось выжить. И в глубине сознания вопрос пульсировал: что же будет после войны? Сейчас она уже мне не снится. А до этого много лет война не отпускала меня. Особенно часто приходили во сне ребята, что воевали рядом и погибали у меня на глазах. Так, Иван Попов возглавлял пулемётный расчёт. После трагедии под Весоватой, когда нас спалили из огнемётов, я проходил по окопам. Пришёл к пулемётчикам, а им как раз принесли термосы с гороховым супом. Хороший суп, наваристый! Вокруг термосов, ароматных, пахнущих копчёным мясом, собрались бойца четыре. Я поговорил с ребятами, свернул за угол – окопы рыли изгибом – и слышу взрыв за спиной. Оглянулся, а там прямо в гущу людскую, где они сидели и суп ели, снаряд попал – разметало всех! Такие же ребята, как я. Они погибли, а я остался. Почему?

– Судьба, конечно…

– Наверное. Я был неверующим человеком. Таким на войну и пошёл. Потом уже, посмотрев смерти в глаза, начал задумываться… В жизни каждый куёт свою судьбу собственными поступками и устремлениями. Не счесть моментов, после которых склоняешься к философским рассуждениям. С годами понимаешь, что случайность и необходимость существуют помимо нашей воли, и никуда от этого не деться.

Наступали мы на станцию Змиёвка. В Орловской области. В сорок третьем нашу роту оснастили противотанковыми ружьями (это события февраля 1943 года – А.П.). Это тебе не бутылки с керосином, а настоящее вооружение. Наступаем. И тут попали под миномётный огонь – в трёх местах меня пронзило осколками. Что дальше случилось, не помню. Санитары обнаружили меня в разбитом сарайчике. Я лежал завёрнутый в ватный конверт. Не знаю, кто это сделал. Но система даже на фронте работала: порядок есть порядок. За наступающими частями следом шли санитарные подразделения, осматривали поля боёв: не лежат ли раненые? Так меня санитары и подобрали. Очнулся я лишь в полевом госпитале. Врач оперировал при свечках, при лучинках каких-то. Инструмент самый примитивный, спиртом на скальпель покапают – и вперёд!

Молодые мы были, потому и выживали. Первая операция прошла у меня в полевом госпитале, вторая – в Туле, уже в эвакогоспитале. В общем, месяцев восемь я мотался по больницам. А потом учился заново ходить. Честно говоря, не считал, сколько операций у меня было. Пять, наверное…   Одна за другой. Меня перевозили по больницам, от операционной до операционной, и я видел, как страна активно жила. Заводы работали, домны строили… Мощь невероятная! Эвакуация была так проведена, что промышленность практически мгновенно восстановилась. Выходит, не зря мы под снаряды ложились.

– Наверняка вы вновь рвались на фронт.

– Куда там. Хотел очень, но уже было поздно. В неполные двадцать я стал инвалидом – несколько лет потом из меня осколки выходили. Что делать! Меня комиссовали…».