11 апреля 1853 года околоточный надзиратель Мясницкой части города Москвы Свистунов, обходя свою территорию в целях проверки работы городовых,  в одном из не очень заметных уголков Хитрова рынка обнаружил  лежащего на тротуаре в бесчувственно-пьяном виде и без верхней одежды человека.

Разбирательство в  Мясницком частном доме

После безуспешных попыток разбудить его двое городовых оттащили пьяницу в Мясницкий частный дом (именно так именовался тогда здешний полицейский участок, располагавшийся в одном из самых известных зданий в живописном уголке города – А.П.).

Мясницкий частный дом

Протрезвев к утру, выпивоха представился дежурному городовому коллежским регистратором Иваном Ивановым сыном Казаковым, помещиком Малоархангельского уезда Орловской губернии. Но вспомнить, как и когда он очутился в районе Хитрова рынка и при каких обстоятельствах потерял или пропил одежду, Казаков  не смог.

В камере, в которой помещик провёл ночь, было довольно прохладно, и во время разговора с городовым Тюриным коллежский регистратор непроизвольно клацал зубами. Проявивший сочувствие служащий полиции нашёл в одной из каптёрок старую списанную шинель, которую и предложил бедняге.

А когда Казакова ещё и накормили казённой пищей, то он совсем повеселел, но сразу же, хотя и нерешительно, заикнулся о возможности выпить. Тут всё сочувствие Тюрина разом исчезло, и он отправил протрезвевшего коллежского регистратора в камеру – ждать прихода околоточного надзирателя.

У Свистунова в этот день были и поважнее дела, чем разбирательство с орловским пьянчужкой,  и он прибыл в Мясницкий частный дом только после полудня.  Разговор околоточного надзирателя с Казаковым был содержательным, хотя и недолгим.

После того, как Иван Иванович поведал о себе, выяснилось, что ему не около 50 лет, как казалось по внешнему виду, а нет ещё и тридцати. Казаков оказался сыном штабс-капитана Ивана Ильича Казакова, владельца нескольких имений в Малоархангельском уезде Орловской губернии. До 1851 года младший Казаков находился на службе в Новосильском уездном суде, откуда уволился в отставку и жил в имении отца в сельце Никольское.

Других подробностей отставной чиновник не сообщил, но через несколько дней вдруг «подал  в Мясницкую часть объявление, в котором известил, что мучимый совестью, он решил довести до сведения начальства об учинённых им преступлениях:

1. В нанесении раны кинжалом дворовому человеку родителей его Иосифу, что было в селе Никольском Малоархангельского уезда;
2.  В покушении на жизнь канцелярского чиновника Ростовцева во время пребывания его в Новосильском уезде».

Визит к Московскому обер-полицмейстеру

И завертелось дело, длившееся несколько месяцев. Московский обер-полицмейстер Иван Лужин попросил своего орловского коллегу довести информацию до малоархангельского помещика Ивана Ильича Казакова о том, где находится его сын и что с ним случилось.

Ответ из Орла не заставил себя ждать, а уже 24 апреля 1853 года в канцелярию  московского  обер-полицмейстера Ивана  Лужина, которая размещалась в доме N 12 по Столешникову переулку, прибыл и сам Иван Ильич Казаков.

Московский обер-полицмейстер, генерал-майор Свиты его Величества,  Иван Дмитриевич Лужин, был известной личностью в Москве. И не только своей близостью к императору, но и дружбой со многими известными деятелями русской культуры первой половины XIX века. Он, к примеру, будучи знакомым Александра Сергеевича Пушкина, выступил его посредником во время сватовства к Наталье Гончаровой. Когда генералу доложили, что к нему на приём со слезами просится какой-то отставной военный, Иван Дмитриевич отказать в этой просьбе никак не мог.

Иван Дмитриевич Лужин

Войдя в кабинет обер-полицмейстера, посетитель представился: «Отставной штабс-капитан и кавалер Иван Ильин Казаков, помещик Малоархангельского уезда Орловской губернии». Лужин, которому уже было известно о происшествии, и который подписывал бумагу для орловского полицмейстера, сразу понял, кто перед ним.

Генерал предложил отставному штабс-капитану присесть, после чего начался долгий, прерываемый короткими паузами (для того, чтобы достать носовой платок и вытереть выступавшие слёзы), монолог Ивана Казакова. Я, уважаемый читатель, передам его в сжатом виде.

Герой Отечественной войны

Род Казаковых (фамилия эта писалась и через «А», и через «О» в разных документах, в «Алфавитном Указателе Дворянских родов Орловской губернии» - как раз через «О» - «Козаковы» - А.П.) был одним из известных и многочисленных дворянских родов. Предок их, «пращур родной Леонтий в 7162 году (1654)   написан был в орловских десятнях между дворянами и детьми боярскими». Имение Казаковых находилось вначале в Новосильском уезде, а потом за службу их верную и в соседних уездах земли они получили, в Малоархангельском, в частности.

Казаковы служили как по военной, так и по гражданской части. Иван Михайлович, к примеру, ещё совсем молодым, в 16 лет, принимал участие в Заграничных походах русской армии и отличился во время взятия Парижа, будучи адъютантом известного земляка – генерал Ермолова.

Но и сам рассказчик, Иван Ильич Казаков, тоже повоевал и не на краю битв, а в самом их пекле побывал. Отставной штабс-капитан свой «Формулярный о службе список» генералу Лужину показал, чтобы тот удостоверился, не врёт, мол, провинциал.

Обер-полицмейстер читал документ и только головой качал: «Да, сколько сражений прошёл Иван Казаков!»

Выпущенный из Второго кадетского корпуса в Елецкий пехотный полк прапорщиком 22 февраля 1810 года, за несколько последующих лет он принял участие в следующих сражениях: в августе 1812 года – при селе Заблоце и знаменитом Бородинском, в октябре 1812 года – в ночной экспедиции при селе Покровском и битве у Вязьмы (за отличия здесь подпоручил Казаков стал кавалером ордена Св.Анны 3 степени – А.П.), в апреле 1813 года – при Нассау и Дрездене, в мае того же года – при городе Бауцене, в октябре 1813 года – в трёхдневной кровопролитной битве у Лейпцига (здесь Казаков получил контузию в голову и за отличия в сражении получил звание поручика – А.П.), в декабре 1813 года – при переправе через Рейн, в январе 1814 года – при городе Майнце, в феврале и марте 1814 года – при городе Реймсе во время взятия Парижа.

В течение 1813-1814 годов поручик Иван Казаков прошёл с Русской армией через Герцогство Варшавское, Силезию, Саксонию,  Вестфалию,  Баварию,  Княжество  Бергское Нассау и вступил в столицу  Франции.

Служба Ивана Казакова закончилась 21 февраля 1816 года, когда он был уволен «за раною штабс-капитаном  и с мундиром».

Иван Дмитриевич Лужин и сам воевал – в русско-турецкой войне 1828-1829 и с поляками в 1831 году бился, но при чтении «Формуляра» Казакова его не раз пробивала «белая зависть» - ведь Отечественная война – это совсем другого уровня событие. И потому обер-полицмейстер сразу же проникся симпатией к 60-летнему ветерану, время от времени вытиравшему платочком невольно катившиеся по усам и бороде слёзы.

Иван, сын Ивана, алкоголик

Между тем, Иван Ильич продолжал своё повествование. Уйдя со службы военной, он поселился в имении в сельце Никольском и вскоре женился на приглянувшейся ему дочери помещика-соседа из села Корсунского – Александре Рагозиной. Молодые жили дружно, рождались дети. Их оказалось пятеро – три сына и две дочки. Как и обычно, они вначале получили домашнее образование, а потом всех – в порядке старшинства – Казаковы отправляли их в губернский центр.

Проблем особых не было, разве что самый младший и самый любимый – Иван (1825 года рождения) – рос довольно капризным и своевольным ребёнком. Но родители посчитали, что время его исправит. К сожалению, не исправило. Сынок начал выпивать ещё  в старших классах Орловской гимназии, а потом – пошло-поехало. В общем, Ивану Ильичу с большим трудом удалось устроить непутёвого – через знакомых – на скромную должность в Новосильскую уездный суд. Но Иван-младший, оказавшись на воле, совсем «с катушек» съехал, и начал пить прямо на рабочем месте. Дело закончилось (и это в 26 лет!) «белой горячкой», когда он с ножом однажды погнался за одним их своих коллег. Тот сумел убежать. Терпение уездного судьи закончилось, и он, хоть и был другом Ивана Ильича, уволил допившегося со службы.

Привезли сыночка в Никольское, под присмотр родителей, надеясь, что здесь он одумается. Да куда там! 25 сентября 1852 года, когда младший Казаков в который раз допился до «белой горячки», отец решил отвезти его на лечение. Сын пустился в бега. На его поиски Иван Ильич отправил четверых своих дворовых людей, чтобы отыскали, связали и привезли пьяницу в имение.

Найти-то они его нашли, да Иван Казаков-младший так отчаянно и страшно размахивал вытащенным ножом, что «забоялись» они. А самого храброго, Иосифа, пытавшегося, было, барина уговорить, «белогорячечник» полоснул по руке.

Крестьяне отступили, а Иван Казаков сбежал уже  по-настоящему, в Москву. Деньги какие-то у него были (в доме у отца в сейфе вытащил). По пути в большие города, в знакомом ему Новосиле, напившись в кабаке, поссорился с  бывшим товарищем, Ростовцевым, угрожал его убить. Правда, свалившись в беспамятстве, угрозу не выполнил.

Где и как в Москве провёл несколько месяцев Иван Казаков-младший – одному Богу известно, пока 11 апреля его не нашли мертвецки-пьяным на тротуаре у Хитрова рынка.

Отставной штабс-капитан попросил московского обер-полицмейстера «отдать ему сына на поруки – это судьба мои  грехи такая». Поскольку раненый когда-то младшим Казаковым крестьянин Иосиф благополучно выздоровел и претензий не имел, с Ростовцевым тоже договорились («что с больного взять?»), то генерал-майор Лужин своё положительное решение на прошении героя Отечественной войны написал.

На следующий день из Мясницкого частного дома уезжала крытая карета с двумя мужчинами  примерно одного возраста. Один зябко ёжился, а другой время от времени доставал носовой платок и вытирал стекавшие по усам и бороде слёзы.

Что случилось с двумя Иванами – отцом и сыном Казаковыми – после их возвращения на Орловщину – мне выяснить не удалось.

Александр Полынкин

(история написана на основании документов из фондов Государственного архива Орловской области)

• Как орловский губернатор Боборыкин героя взятия Парижа обидел
• Генерал Пётр Козаков – меценат и меломан из сельца Алексеевка