11 мая на сайте «Мастера» был выставлен фильма журналиста Первого областного телеканала Сергея Быковского «27 болховских панфиловцев», который прошёл по орловскому телевидению 8 мая. Думаю, что его посмотрели внимательно те, кто интересуется темой Великой Отечественной войны, особенно, теми её событиями, которые происходили на территории нашей области. Одним из таких внимательных зрителей оказался и Вячеслав Константинович Рыбников, чей очерк «Атаковали, прорывали…» появился совсем недавно на наших страницах. А теперь я предлагаю читателю его видение событий, отражённых в фильме Сергея Быковского. Название очерка Вячеслава Рыбникова дано в заголовке (Александр Полынкин)
Вячеслав Рыбников
В 2016 году, в канун 75-летия начала Московской битвы, в журнале «Орловский военный вестник» (№11) появился мой очерк «27 кривцовских «панфиловцев». Через четыре месяца публикация была повторена в 10-м выпуске «Библиотечки» журнала, названном «Кривцовский плацдарм», поскольку к тому времени 75-летие уже отмечала и сама эта операция в районе Кривцово.
Возможно, для кого-то тот подвиг, что был описан в очерке, и явился неожиданной новостью, но для людей, интересующихся историей родного края, он был на уровне хорошо известного факта, о котором упоминал, чуть ли, не каждый штатный оратор на митингах Кривцовского мемориала. Говорить и писать о нём любили, но без особых подробностей, так сказать, на уровне дозволенного интереса, который в советское время по поводу кривцовских боёв ограничивался брошюрой Н.И. Анохина. В ней же об этом было написано так: «31 марта 1942 года на участке обороны 870-го стрелкового полка (287-й стрелковой дивизии) в районе выс. 196,1 противник после сильной часовой артиллерийской подготовки силами восьми батальонов мотопехоты при поддержке 30 танков начал наступление и ценой потери 1100 солдат и офицеров восстановил свой передний край по западному берегу реки Оки.
В этом исключительно тяжёлом кровопролитном бою с превосходящими силами противника рота противотанковых ружей в течение полутора часов сдерживала натиск 30 немецких танков. В этом неравном бою все до единого дрались до последней капли крови, но ни на шаг не отступили. На поле боя осталось 18 подбитых танков, расстрелянных из противотанковых ружей бойцами роты…».
В очерке «27 кривцовских «панфиловцев» данный подвиг был описан с точки зрения автора монографии «Орловская битва» Е.Е. Щекотихина, который в своем труде как раз и уподобил его всем известному панфиловскому варианту. Мне захотелось сравнить отдельные детали этих историй и указать на некоторые противоречия в описаниях кривцовского подвига. Эти противоречия видны невооружённым глазом даже из процитированного отрывка брошюры Н.И. Анохина, где присутствуют «до последней капли крови» и «ни на шаг не отступили». Всё это, извините, не история, а патриотические выкрики, сформировавшиеся из основного положения политотдела армии и дивизии: «…(рота) не отступила и погибла вся в составе 27 человек, уничтожив 18 средних танков пр-ка». Как стало ясно в ходе частичного разбирательства по данному факту, положение это было не совсем достоверным. Во-первых, отступать роте было некуда, поскольку она была окружена, а во-вторых, погибла она не вся, солидная часть бойцов её (40 %) оказалась в плену. Всё это и прозвучало в очерке. Однако некоторые историки, общающиеся в Твиттере, главного смысла публикации не уловили, или специально не захотели заметить, зато выделили то самое выражение «не отступила и погибла вся…». По этому поводу сразу же последовали восторженные патриотические восклицания. Обычно таких лжепатриотов переубедить невозможно. Наши любители героизма плевать хотели на все доводы. Они живут верой. Ну, и нехай себе, как говорится, веруют! К истине их вера не имеет никакого отношения.
По ситуации, сложившейся в ходе этого сражения, совершенно определённо можно сказать, что после отступления с плацдарма территория осталась за противником. Значит, при окружении роты врагом о том, кто в этой схватке погиб, а кто выжил, мог сказать только этот самый враг. Даже если кто-то из такого окружения вырвался или приполз, утверждая, что рота вся погибла, то особого доверия к его словам, естественно, быть не могло. Ведь совершенно ясно, что лично удостовериться в том, кто погиб, а кто нет, в процессе боя данный воин просто не мог, а по окончании боя ему бы это просто сделать не дали. В 870-ом полку это понимали, подписывая извещения большинства бронебойщиков под категорию пропавших без вести. Однако, как мы видим, вышестоящее командование и политорганы решили опереться именно на такие надуманные, недостоверные сведения, взяв их за основу.
Возможно, читатели того моего очерка не уловили, но в нём была поставлена под сомнение также и сама цифра 27, поскольку к пофамильному перечню бойцов роты ПТР была добавлена ещё одна – Бельков (а скорее всего, - Бильков) Василий Кондратьевич, документально зафиксированная МО, в связи с чем была приведена и выдержка из документа. Оказался он не из рядовых бойцов, а был лейтенантом, командиром роты ПТР 870-го сп 287-й сд, погибший или пропавший без вести тогда же, 31.03.42.
Выдержка из извещения жене Билькова (Белькова) В.К.,
комроты ПТР 870 сп.
Между тем, командованием дивизии, а с её подачи - и всеми последующими краеведами и исследователями, номинировался на эту должность не В.К. Бильков (Бельков), а некто лейтенант А. Мирошниченко (в донесении, почему-то, не сохранилась даже буква его отчества, хотя у большинства бойцов его роты все инициалы были в порядке). Почему такое могло произойти? Вопрос этот до некоторой степени сложный, поскольку новыми штатами стрелкового полка (№ 04/201 от 18 марта 1942 г.) дополнительно к полковой роте ПТР (3 взвода, 27 ружей), вводились роты ПТР и в состав каждого стрелкового батальона (по 2 взвода, 16 ружей на батальон). Однако вряд ли, в оставшиеся дни марта в этом плане для 870-го полка могло что-то измениться. Что там говорить про батальонные роты ПТР, если основная полковая рота этими штатами была укомплектована меньше чем наполовину! Дело, скорее всего, в том, что список роты ПТР составлялся штармом под Героев, аналогичных «панфиловцам», которых ждало награждение, а Бильков (Бельков), похоже, по каким-то параметрам политотдела до Героя не дотягивал. Таких историй в период войны, когда героев обходили награды – масса.
В дополнение к этому оценим также общую информацию, нашу и противника, по ротам ПТР 287-й сд. В документах данной дивизии сохранились сведения о составе 2-х полков за 20 февраля 1942 г., где упоминаются роты ПТР. В 866-ом сп тогда было 40 человек (из них 2 командира среднего звена), а в 870-ом сп – 28. На следующий день, 21.02.42, при взятии немцами Фетищева к ним в плен попадает командир роты ПТР 866-го сп лейтенант Николай Крашенинников (по донесениям 287-й сд значится погибшим [19.02.42 ?] и захороненным в пос. Красный Арсеньевского района Тульской обл.). День Красной Армии он отмечает подробнейшим докладом немцам о составе и вооружении полка, сохранившимся до наших дней в архивах разведотдела 53-го АК. Кстати, сам он после войны остался жив и проживал в своей родной вологодской деревне, потому как, по сведениям 1985 года, его удостоили ордена «Отечественной войны II степени».
Сведения из допроса Н.П. Крашенинникова по количеству ПТР в полку
Из его допроса становится ясно, что 866-ой сп от начального состава роты ПТР в 63 бойца имел к тому времени то ли 35, то ли 45 (цифры документа набиты одна на другую) человек. В полку из положенных по штату 27 ружей перед началом операции имелось лишь 16, из них 5 были потеряны в боях на реке Зуше. По донесению 287-й дивизии на 22.02 в 866-м сп оставалось лишь 4 ружья, т.е. выходит, что в бою за Фетищево 21.02 полк, кроме командира роты ПТР, лишился вдобавок и 7 противотанковых ружей.
Однако, интересующий нас 870-й сп, как явствует из того же донесения 287-й сд, несмотря на значительные потери в людском составе, к 22-му февраля всё ещё сохранил 16 боеготовых ПТР. Да и в числе потерь 31-го марта значится 14 ружей. 10-го марта в полку было пополнение – 245 чел., видимо, и в роте ПТР, поскольку в сведениях от 13.03 после итоговых подсчётов прибывших есть дополнение: «Количество активных штыков 37, не считая мин. б-н, бат. 76 мм и 45 мм, роты ПТР, роты связи и комендант. взвод». В ночь с 26 на 27 марта дивизию (по сводке № 73 от 27.03) пополняют «ротой истребителей» в 133 чел., половину из них (два взвода) вооружают и отправляют в 870-й сп. Обычно «истребителями» в пехоте именуют борцов с танками. Имели ли они какое-либо отношение в роте ПТР или действовали самостоятельно – не известно. В целом сведения документов подтверждают наличие в 870-м сп роты ПТР, правда, есть моменты, позволяющие усомниться в её общей численности в 27 человек.
Итак, оценивая всё высказанное, можно утверждать, что два постулата основного положения подвига 27-ми оказались не верны, будем подступаться к третьему, увенчанному выражением о 18-ти уничтоженных танках противника.
Прежде чем взяться за трудный вопрос по количеству немецких танков боевой группы Мита [Mieth] (командира 112-й пд), непосредственно участвовавшей в операции по захвату Кривцовского плацдарма, необходимо кратко вникнуть в его историю. Плацдарм на западном берегу Оки был взят ударной группой частей 3-й армии (в основном, 60-й сд и 6-й гвардейской при поддержке 2-х танковых бригад и 2-х артполков РГК) Брянского фронта в начале их наступления – 16-18 февраля 1942 года в тяжёлых боях со стоявшими здесь в обороне частями 25-ой пд (мот.) дивизии немцев[1]. Опорными пунктами на южном участке занятого плацдарма были две высоты – 196,1 (2,5 км к востоку от Кривцово СС), безымянная (в 1,5 км западнее Сивково) и само Сивково. На правом фланге наступление поддерживала 356-я сд 61-й армии, а с конца февраля туда же была переброшена и 283-я сд 3-й армии. Там сформировался северный участок плацдарма со своими опорными пунктами – Толкачёво, Болвановка, выс. 185,7 (к западу от Толкачёво) и своей безымянной высотой (в 1 км юго-западнее Толкачёво). Разделяла участки широкая лощина, створ которой выходил к долине Оки против Средних Росток, немцы прозвали её «Восток-Запад»; ближе в Кривцову СС она разветвлялась на две лощины – «Клещи» и «Сапог». С юга плацдарм ограничивала речка Березуйка, названная затем участниками боёв (137-й сд) «Долиной смерти». Северный берег её от Сивково до места кривцовской церкви /Березуя/ был южной границей плацдарма.
Тогда в районе обороны под Кривцово у немцев танков не было, поэтому для ликвидации прорыва уже на следующий день из Болхова прибыли танки 17-й танковой дивизии, её 40-й мотопех. полк и часть её же артиллерии. Из других частей было задействовано несколько штурморудий 202-го дивизиона, а кроме того, 339-й пп и 2-й батальон 331-го пп 167-ой пд. Собственно говоря, к тому времени у самой 17-й тд боеготовых танков было не так уж и много, поэтому на кривцовский прорыв было выделена всего лишь одна 6-я рота обер-лейтенанта Эриха Кайзера [Kaiser] 39-го танкового полка. Свои подвиги на кривцовской земле в борьбе с русскими танками он описал в рапорте от 20 февраля 1942 г. С выдержкой из этого рапорта я познакомился в книге Н. Замвебера «Иллюстрированная история 202-го дивизиона штурморудий», а затем уже самостоятельно перевёл его полный текст. До некоторой степени он стал для меня открытием, поскольку ни в документах 3-армии, ни 60-й сд, ни танковых бригад я не встречал упоминания о том, что противник выбивал наши части с высоты 196,1. Однако Кайзер доносит, что 19 февраля 6-ю танками роты, при поддержке мотопехоты 40-го полка, захватил выс. 196,1, удерживал её в течение 5 часов, не имея собственных потерь, и подбил при этом 14 русских танков (видимо, в основном лёгких – Т-60). В Кривцово же он был вынужден вернуться из-за мотопехоты, сильно поредевшей от мощного артогня. Конечно, напрямую описанию лихих кайзеровских подвигов доверять не стоит, но взятие выс. 196,1, как главной базы сосредоточения 2-х танковых бригад, говорит само за себя, тем более, что информацию о танковых боях 19.2 на этой высоте сохранили не только немецкие тексты.
Если обратиться к основным документам 3-й армии, то уже на данном примере хорошо можно видеть, как скрывалась и искажалась нежелательная информация. На высоте 196,1 шли танковые бои (конечно, это не Прохоровка 1943 года, а всего лишь Кривцово), она была покрыта остовами наших подбитых танков, а журналы боевых действий (ЖБД) и прочие сводки всё это трактуют, как отражение контратак, соревнуясь лишь в упоминании их количества и полностью умалчивая о своих потерях. Высота 196,1 почти нигде не упоминается, ну, разве что, как направление в разведсводке 3-й армии. Между тем, ситуацию 19 февраля, только южнее Кривцово, я разбирал в очерке «Девятнадцатого под Фетищево», где пришёл к аналогичному выводу – «командование 3-й армии писало победные реляции, скрывая большие потери». 19 февраля была скрыта гибель лыжной бригады полковника Мерзлякова из состава подвижной группы, состоявшей из 5 лыжных батальонов. За 5 суток боёв в ЖБД 3-й армии ни слова о значительных потерях танков и боевого состава стрелковых дивизий, лишь 21.02 разбор недостатков завершает предложение: «В результате чего части несли большие потери». В оперсводках же армии в основном мелькают сообщения типа: «Сведений о потерях не поступало», изредка даются потери за прошедшие сутки, но общая картина потерь при этом получается размытой.
И дело не только в том, что скрывались потери, но одновременно, чтобы обосновать застопорившийся прорыв, давалась заведомо ложная информация о состоянии своих частей и противника. Приведу яркий пример, как раз по поводу количества танков в тот же день 19 февраля. Та же оперсводка №96 к 19:00 3-й армии, где говорится об отражении огнём РС и артиллерии контратак 6 танков под Кривцово, в пункте 4 дословно отмечает: «6 ГВ. СД с 80 ТБР в течение дня отражала три контратаки противника совместно с 137 СД. Противник в 17.00, перейдя в третий раз в контратаку силою до полка с 11-ю танками, с большими для него потерями был отброшен». Про те же 11 танков со стороны Корнилово и Лубны толкуют и ряд других документов 3-й армии: боевое донесение №008 и разведсводка №50 от 19.2.42. Откуда же штаб армии (НШ генерал Жидов А.С.) взял эту третью контратаку и 11 танков?! Ни в ЖБД 6 гв. сд, ни в её боевом донесении №059 за 9:00 20.02.42 с описанием боя 19.2.42, ничего нет ни о третьей контратаке, ни о танках со стороны Корнилово и Лубен. Зато упомянуто там о других танках, захвативших высоту 196,1, которые лупили прямой наводкой в спину наступавшим от Фетищево бойцов 6-й гв. сд. Как стало ясно из сохранившегося ЖБД 401-го сп 6-й гв. сд, описавшего этот танковый бой на высоте 196,1, во второй половине дня гвардейцы больше были обеспокоены этой проблемой, чем взятием высоты у Корнилово, поскольку: «Угрожала опасность со стороны Чегодаева и выс. 196,1. Занятие противником Сивково грозило отрезу всему полку». Именно это и пытались сделать немцы, направив 339-й пп пробиваться к Сивково по северному берегу Березуйки на участке 1283-го сп 60-й сд, правда, сделать это ценой тяжёлых потерь им не дали.
Почему же танки Кайзера занимались дальней стрельбой через Березуйку? Да, потому что там своих танков у немцев не было! А основная сводная колонна наших танковых бригад была именно у Фетищево в готовности брать Лубны и Корнилово. Не в пример нашим скудным донесениям, в документах противника есть подробный ежесуточный отчёт 35-го пп 25-ой пд (мот.) [Gefechtsbericht über die Kampftage von 16.2 bis 6.3.1942] по боям за период начала нашего прорыва под Кривцово и ЖБД [KTB –Kriegstagebuch Nr.28 17.2.42-26.2.42] самой дивизии. Из них однозначно следует, что 19.2.42 со стороны Корнилово вела бой самоходка из 202-го дивизиона обервахмистра Ширмера [Schirmer]. В гордом одиночестве, т.е. без танков, действовала она с 18-го по 21-е февраля, подбивая лёгкие и средние боевые машины 79 и 80-й ТБр, атаковавшие высоты 232 и 229,4. Вот вам первая солидная сказка 3-ей армии про 11 танков!
Немцы, сдерживавшие три наших дивизии под Фетищево, лишь на 21.02 упросили 17-ю тд выделить им 3 танка из роты Кайзера, потому как без деревни на морозе и открытым всем ветрам высотам было им не сладко. Танки прибыли утром 21.2 (в отчёте 35-го пп ошибочно отнесено к 22.02), отразили наши атаки, а ближе к вечеру вместе с самоходкой поддержали атаку своих войск по взятию Фетищева. Несмотря на присутствие роты ПТР 866-го сп 287-й сд, их никто не подбивал, и они в целом благополучно это Фетищево взяли. Всё как обычно: кто-то погиб, большинство убежало за Березуйку, кого-то ждал плен. И снова ожидаемая головомойка за сдачу Фетищево от командования фронта вызывает творческий прилив танковой фантазии штаба 3-й армии в кратной прогрессии: от 4-х в разведсводке (написанной до взятия Фетищева), до 7 в оперсводке, а затем и до 10 в ЖБД. И всё это считалось на уровне обыденного, как будто бы так и положено. Танки у них были на подобие стаи галок: пролетели, а кто успел, тот столько и насчитал.
Аналогичный этому сюжет разворачивался и 31-го марта, но в более крупном масштабе: сдавалось не Фетищево, а весь плацдарм. Месячные изнурительные бои, периодически организуемые армией бесплодные атаки, тяжелейшие потери и, как последний козырь, безуспешный ввод для прорыва 6-й гв. сд, полмесяца отдыхавшей и пополненной людьми (25.3 – 9972 чел.), наконец, вынудили командование фронта понять, что оборона противника им не по зубам. 18-го марта 1942 года попытки наступления в районе плацдарма были прекращены. Основная часть остатков измученных дивизий (60-я, 137-я, 6-я гв.), лыжных батальонов, остатки танковых бригад и часть артиллерии были выведены сразу 18-20.03 на отдых и резерв, предрешив тем самым судьбу плацдарма: им тут же заинтересовались немцы, поскольку эти широкие пологие холмы перед Окой, называемые высотами, в плане обороны для них представляли исключительную ценность. Особенно важной считалась высота 196,1 как центр контроля Оки на участке от Чегодаево до Бутырок. В отчёте 35-го полка ей дано даже немецкое имя Achalmfeste – форт Ахальм.
Уже в начале двадцатых чисел марта немцы начинают планировать операцию по захвату плацдарма. В документах 53-го АК с 22 по 30.03 сохранилось несколько уточняющих планов этой операции. Там же можно встретить и подчёркнутое разъяснение её целей, которое в переводе звучит так: «Цель атак – это высоты на Оке! Ликвидация оставшихся очагов сопротивления – более поздняя задача. Это нужно вдалбливать всем командирам». Из этих планов видно, что противник основной упор делал на чёткое совместное действие боевых групп пехоты и артиллерии, а не на использование значительного количества танков и прочих механизированных средств.
По конечным планам операции захват плацдарма осуществлялся 4-мя боевыми группами. По две группы на северный и южный участки. На севере плацдарма действовала 112-я пд, на юге – 25-я пд (мот). Состав каждой из боевых групп был довольно пёстрый, включавший и части других соседних дивизий, однако в каждой был и свой основной костяк. На северном участке действовали боевые группы 258-го и 256-го пп, причём, танки в их состав вообще не входили. Вместо них боевой группе 258-го пп были приданы 2 взвода штурморудий 202-го дивизиона. В количественном отношении, думаю, можно довериться Н. Замвеберу, специалисту по истории данного дивизиона, предположительно оценившему это в 4 самоходки StuG III (C. 63).
Боевые группы южного участка 25-й пд (мот) подчинялись командованию 339-го и 35-го пп соответственно. В состав боевой группы 339-го пп, наступавшей на высоту 196,1 со стороны Кривцово СС и высоты 203,5, действительно, входили танки роты Самвера [Samwer] 17-ой танковой дивизии. Они фигурируют во всех документах, но количественно нигде не указаны. Вообще действия боевых групп пехоты и артиллерии, направления их атак и ударов в планах описаны довольно подробно, однако количественный состав, включая и танки, обычно в таких документах отсутствует. Попытаемся же на основе каких-либо косвенных данных, всё-таки, их оценить.
Как я уже объяснял, первыми танками противника, противостоявшими нашим 2-м танковым бригадам, были танки 6-й роты Кайзера 17-й тд. Из рапорта самого Кайзера 20.2, а также из других документов видно, что состав её колебался. Из Болхова 17.2 он в путь на Фатнево двинулся с 6-ю танками (1 Pz IV и 5 Pz III), 19.2 в бою на высоте 196,1 тоже было 6 танков (2 Pz IV и 4 Pz III), но в приложении к общему перечню (телеграмма от 21.2) подбитых русских танков упоминаются 8 танков 6-й роты 39-го тп (3 Pz IV и 5 Pz III). Вместе с тем за 1марта есть стандартная схема структуры 17-й тд [Gliederung], в которой показано, что 6-я рота дивизии имеет 6 танков. Из схемы также следует, что состав рот дивизии на тот момент в основном не превышал 8 танков. 3 марта, в связи с
Выдержка из схемы структуры 17-й тд по танкам 39-го тп
за 01.03.42
предполагаемым отводом частей 17-й тд от плацдарма и передачи участка 25-й пд (мот.), впервые промелькнул документ, где вместо роты Кайзера упоминалась рота Самвера. Её вместе с одним бат-ном 63-го мп 17-й тд предполагалось временно оставить и передать в подчинение 25-й дивизии. Причём, этот документ в делопроизводстве оказался и в рукописном варианте. И именно там, на полях против фамилии Самвер были пририсованы ромбики танков, означающие 2 Pz IV и 3 Pz III. Это, конечно, не говорит, что ко времени
Выдержка из черновика телеграммы по отводу частей 17-й тд
от 03.02.42
захвата плацдарма 31марта данный состав роты в 5 танков не изменился. Из ЖБД [КТВ] 25-й пд (мот.) за 3.03 следует, что рота Самвера располагалась в Казминке (южнее Березуйки, сразу за Корнилово), поэтому для выполнения указаний корпуса её следовало перевести в Кривцово. Однако новая телеграмма от 5.03 планы эти рушит, оставляя в Кривцово роту Кайзера, а роту Самвера выводя в резерв к Однолукам. Видимо, ввиду этого, чтобы закрыть возможный прорыв противника через Березуйку, с утра 6.03 дивизия перебрасывает с юга на север к Казминке 2 штурморудия 202-го дивизиона, что говорит о том, что роты Самвера там уже не было. 9 марта приходит приказ – забрать из роты Кайзера в Орёл 2 танка Pz IV. Несмотря на это, 11марта в ходе очередного наступления наших войск под Кривцово Кайзер утром теряет 4 танка, из них 3 Pz IV. Т.о., если исходить из состава 6-й роты в 8 танков, к 12.03 у неё могло оставаться лишь 2 танка Pz III. Поэтому сразу же в ходе боя 11.03 после потерь Кайзера для усиления роты немедленно перебрасываются из-под Казминки к Кривцово эти 2 штурморудия. Вообще о дальнейших действиях своих танков на завершающем этапе боёв за плацдарм 12-18.03 ЖБД 25-ой дивизии предпочитает умалчивать. Танковая рота Самвера появляется уже в планах 53-го корпуса по захвату плацдарма. В итогом плане действий на южном участке 25-й пд (мот) она значится с уточнением – «без штурморудий». Планы эти имели и карту действия боевых групп, в которой танки нарисованы ромбиком только в одном месте – от высоты 203,5 по центру двух обтекающих высоту 196,1 потоков 2-х батальонов 339-го пп. Из-за низкого качества немецкой карты я указываю эти потоки на карте 61-й армии лишь для южного участка.
Немецкий план потоков захвата южного участка плацдарма
Планы эти немцами с успехом были воплощены в жизнь: плацдарм и так нужные им высоты были заняты. Поучаствовала в этом и рота Самвера. О ней есть запись в ЖБД [КТВ] 25-й пд (мот) за 31.03. Это просто упоминание с пояснением в скобочках, которое переводится, как «бывшая Кайзера». Его можно понять и так, что состав роты остался прежний, а произошла лишь смена командиров. Результат её деятельности немцы тоже скрыли, однако в документах за 31.03 есть за 14:10 телеграмма, из которой становится ясно, что танки роты почти целиком выбиты, потому как она в полном составе отводится для срочного ремонта в Болхов.
Выдержка из телеграммы от 31.03.42
о направлении роты Самвера в Болхов
В целом этот разбор немецких документов даёт возможность косвенно оценить общее количество немецких танков в операции 31.03, которое вряд ли превышало цифру 10 и дополнялось на северном участке 4-мя самоходками.
Согласовать это мнение с мнением 3-й армии, конечно, не удастся. У них в своих-то документах по оценке количества танков противника полный разброд и шатание. Приведём выдержки их крайних точек зрения.
Максимальная оценка в 40 танков даётся оперотделом 3 А в 15 часов 31.03.42.
Из телефонограммы переговоров м-ра Чумакова (3 А)
с м-ром Горлычевым (БрянФ) от 31.03.42 на 15:10[2]
Минимальная в 7-8 танков отражена в распоряжении штаба 3А своим войскам по удержанию плацдарма на 9 (или 8) часов 31.03.
Из распоряжения №0023 штаба 3 А от 31.03.42 на 8:00[3]
Такая разница в 30 с лишним танков командование ничуть не смущает. К согласию они не могут прийти даже в итоговой оперсводке.
Из оперсводки 3 А №176 к 19:00 31.03.42.[4]
ЖБД 3-й армии за 31.03.42, описывая потоки захвата плацдарма «с 10-ю танками повёл наступление от Толкачёво», «около 15 танков от выс. 203,5 на выс. 196,1», «около 5-6 танками на безым. выс. 1,5 км зап. Сивково», вновь выводит нас на цифру в 30 танков.
Разведсводка №90 3А за тот же день указывает:
«4. /A/ В течение 31.3.42 г. установлено: 9-11.00 в р-не выс. 196,1 15 танков, большинство битые, обгорелые, со взорванными гусеницами, ни один танк огня не вёл, здесь же лежат много трупов людей и лошадей»
И в конце её тоже всё про танки:
«С запада на ТОЛКАЧЁВО много гусеничных следов, предположительно проходили танки. ФЕТИЩЕВО – 4 танка. Из КРИВЦОВО на БАГРИНОВО движение до 15 подвод с грузом. На южн. окраине КРИВЦОВО сосредоточено до 200 человек и 25 танков пр-ка. Р-н ФАТНЕВО прикрыт зенитной артиллерией»
К вечеру стало ясно, что плацдарм сдан, и можно описывать тотальную картину танковой агрессии! В оперсводке №80 287-й сд на 24:00 31.03 танков тоже значится 30-35.
С югом всё понятно! А что же происходило на севере, ведь сдавали-то плацдарм не только части 3-й армии, но и батальон 1181-го сп 61-й армии? Приведённый мной отрывок карты сдачи плацдарма, хоть и относился к 3-й армии, но взят был у 61-й армии. Окинем взглядом карту сдачи плацдарма полностью.
А затем заглянем в ЖБД самой 61-й армии. Там как раз за этот день исписано несколько страниц, так что есть что почитать:
Выдержка из ЖБД 61-й армии за 31.03 (раздел по 356-й сд «Причины оставления 31.3 1181 сп 356 сд Болвановка-Толкачёво…»)
Совсем другая, более объективная картина, совпадающая с данными первого распоряжения на 8 (9) часов штаба 3-й армии! Там 7-8 танков и здесь на высоту 196,1 – 8 танков. Причём, важно отметить, что ЖБД 61-й А в завершение раздела по 356-й сд указывает причины оставления плацдарма, и в 3-ем пункте, исключая ошибку в кратности танков, отмечает: «Пр-ку удалось скрытно сосредоточить до двух пп с 10 танками…». Кроме этого из приведённой выдержки видна беспристрастность штаба 61-й армии, указавшего участие лишь 4 танков на направлении от Пальчиково к Толкачёво, что соответствует и немецким планам по количеству штурморудий, используемых для захвата северного участка плацдарма. А по истории этих боёв известно: наши части самоходки Stug III принимали за танки. Придерживаясь истины, штаб даёт эти данные, невзирая на то, что в подробной объяснительной 2-го батальона 1181-го сп 356-й дивизии, ведшем бой на участке Болвановка-Толкачёва, фигурируют 7-8 танков[5]. Оказывается, не в пример штабу 3-й армии, были и среди них люди честные! Конечно, части 61-й армии бои на высоте 196,1 не вели, но у неё тоже была своя авиация, наверняка позволившая непредвзято разобраться в ситуации.
Кроме батальона 61-й армии на северном участке в обороне от Толкачёво до склонов высот 196, 1 и 203,5 южного участка находился другой полк 3-й армии – 858-й, входивший в состав 283-й сд, но временно подчинённый командованию 287-й сд. От штаба 283-й сд сохранилось донесение штабу 3А по событиям с 858-м полком 31.03.42, переданное в 61-ю армию. В нём цифра танков от Пальчиково к Толкачёво чернилами также переправлена на 4. Танки от Кривцово указаны тоже в количестве 8, правда, с прибавкой «в первом эшелоне». В принципе, воины этого полка первыми эти танки и увидели. Результат: «3-я рота 1-го батальона, будучи … против Кривцово СС, была почти полностью уничтожена». Сколько приходилось на второй эшелон, не сказано, но ниже сообщения о 8 танках идёт справка: «По докладу командира полка и начальника штаба против 858 сп действовало до 5 батальонов пехоты, 18 танков и до 40 единиц артиллерии и миномётов /артиллерия, полагаю, преувеличена /». К тому же, первое распоряжение 283-й сд после захвата немцами плацдарма за №030 от 11:00 31.03, о немедленном возвращении частей из-под Полтево (~20-25 км от плацдарма) к месту прорыва, тоже поминает лишь 8 танков противника.
Т.о., данные 61-й армии подтверждают мнение о том, что количество танков противника, участвовавших в операции захвата плацдарма, не превышало 10, что позволяет говорить о сознательном преувеличении данных как штабом 3-й армии, так и штабами подчинённых ей частей, с целью избежать ответственности за сдачу плацдарма. И дело тут не столько в танках, сколько в желании вывернуть всё наизнанку и выставить себя героями, уничтожившими массу живой силы и техники противника, и сдавшими плацдарм лишь в силу значительного превосходства его сил. Хотя это превосходство они же сами и обеспечили, отведя большинство наступавших на участке дивизий и частей (причём, воевавшая на завершающем этапе боёв лишь 3 дня 6-я гв. сд [31.03 – 10746 чел.], из 3-й армии ушла в резерв фронта). Однако они помнили угрозы в свой адрес после сдачи Фетищево и помнили, как расправились с командиром 401-го сп 6-й гв. сд капитаном Писаревым. Поэтому вымыслы тут, безусловно, присутствуют.
Выдержка из приказа Брянского фронта №003 от 23.02.42[6]
(окончание следует)
Читайте также:
Нашли ошибку? Есть что добавить? Напишите нам: klub.mastera@yandex.ru
|
Творчество Мастеров 
Творчество всех членов клуба 
Творчество наших читателей 
Библиотека 
История Покровского края 
История Орловского края
Покровская районная библиотека
Мир духовный
Заметки на доброту дня
Фотографии Покровского края 
Видеотека
Поездки и заседания
Доска объявлений 
Новости 
О сайте "Мастера"
Обратная связь
RSS - лента 
Виджет для Яндекса 
Приложение для Android
