О священниках Оболенских из села Смирные (Богородицкое, Успенское тож) и событиях, связанных с ними, на сайте размещено несколько больших материалов – как моих, так и одного из потомков Оболенских,  жителя Питера Сергея Короленко. И вот, в продолжение темы и своих исследований, Сергей прислал новый большой очерк, основанный на изучении им «Воспоминаний и Автобиографии  Одесского Протоиерея Николая Ивановича Соколова», опубликованных в журнале «Киевская старина» за 1906 год. Этот был первый исторический научный периодический журнал на территории Украины.

Издавался он в Киеве с 1882 по 1906 год. Предлагаю исследование Сергея всем интересующимся читателям и любителям истории нашего края (Александр Полынкин)

Сергей Короленко (Санкт-Петербург)

Совершенно неожиданно появился повод продолжить заметки о роде священников Оболенских из села Богородицкое (Смирные). Родословная ветка моих предков священно-церковнослужителей Орловской епархии получила существенное развитие. В предыдущем очерке я писал, что происхождение этой священнической династии было документально установлено – первый из священников Оболенских из Смирных родился в г.Мценске, где служил дьяконом, а позже священником его отец Степан Федорович Троицкий. Эта мужская линия, в свою очередь, уходит в Троицкую церковь города Болхова, от названия церкви закрепилась и фамилия. Я был абсолютно уверен, что ревизия 1782 года является самым ранним документом, по которому можно достоверно отследить происхождение этих священников. К сожалению, в текстах 4-й и 5-й ревизий и Болхова, и Мценска очень мало информации о женах священников и церковнослужителей; максимум, что можно из них почерпнуть, - это имена и возраст жен и дочерей. А если ещё учесть, что и у самих-то священников в подавляющем большинстве случаев указывались лишь имена без фамильных прозвищ, то рассчитывать на отслеживание женских линий не стоило даже и надеяться. Это почти всегда, но… не всегда! Иногда случаются чудеса. И родословную таблицу Оболенских придется теперь переделывать, и это очень приятно!

В последних числах июля 2020г я получил сообщение от Елены Васильевны Алехиной, главного библиографа Мценской районной библиотеки им. И.С.Тургенева. Елена Васильевна любезно поделилась со мной своей находкой – в журнале «Киевская старина» за 1906 г. были опубликованы «Воспоминания и Автобиография Одесского Протоиерея Николая Ивановича Соколова». Автор является уроженцем г.Мценска, выпускником Севской (Орловской) Духовной семинарии и Киевской Духовной Академии. А ещё Николай Иванович оказался по материнской линии ближайшим родственником моих предков. Родился он в 1805г в семье Мценского соборного диакона Ивана Алексеевича Соколова. Жена диакона - Евдокия Васильевна - доводится родной сестрой Пелагее Васильевне Троицкой – матери священника села Богородицкого (Смирные) Стефана Стефановича Оболенского, а моей 4раза прабабушки. Автор «Воспоминаний» неоднократно гостил в Мценске в семье Троицких, и эти эпизоды описаны им достаточно подробно. Поэтому сведения, содержащиеся в «Воспоминаниях», являются бесценными для нашей семейной истории.

Протоиерей Н.И.Соколов прожил долгую жизнь. В 1881-м году он праздновал 50-летие своего служения по духовному ведомству, а скончался 4-го марта 1891-го года в возрасте 86 лет. Автор предисловия и примечаний к журнальной публикации «Воспоминаний», подписавшийся «Л.С.М», был лично знаком с автором и характеризует его, как очень умного и образованного человека, талантливого проповедника и богослова, хорошо разбирающегося в самых разных областях современной ему науки и культуры, надолго оставившим после себя очень добрую память в Одессе и Херсонской епархии. Севская духовная семинария в конце 18-го – начале 19-го веков дала российскому обществу целую плеяду выдающихся церковных архипастырей. И многие из них упоминаются отцом Николаем в его «Воспоминаниях» в качестве преподавателей или сокурсников. Очень интересны и сведения о семейном быте, образовании детей и служебной карьере рядовых представителей провинциального духовенства в начале 19-го века. Поэтому всем, кто интересуется историей духовенства в России, я очень рекомендую прочитать эту работу. «Воспоминанiя и Автобiографiя Одесскаго Пртоiерея Николая Ивановича Соколова» доступна он-лайн на сайте Ленинки (dlib.rsl.ru) в т.92-94 журнала «Киевская Старина» за 1906г (файловые номера листов 24,131,183,319,530,651,678 и 887).

Всегда бывает очень приятно увидеть имена предков в литературных источниках, а тем более получить какие-то дополнительные сведения об их жизни, службе, чертах характера. Все это можно найти в автобиографических записках протоиерея Н.И.Соколова. И меня, прежде всего, интересуют те страницы, где он пишет о своих предках и родственниках. Сразу необходимо отметить, что свои детские и юношеские воспоминания отец Николай записывал уже в весьма преклонных годах, поэтому некоторые имена и даты не совсем точны. Но именно на этих страницах я хочу остановиться подробней, т.к. они существенно дополняют традиционные генеалогические источники (ревизские сказки и исповедные ведомости) и позволяют расширить родословную ветку священников Оболенских из Успенской церкви села Богородицкое (Смирные) Малоархангельского уезда Орловской губернии. В 1829-м году к этой церкви был рукоположен выпускник Орловской духовной семинарии Стефан Стефанович Оболенский. Его происхождение,  как я уже отмечал выше, было установлено по ревизским сказкам, исповедным ведомостям (Орловский Госархив) и семинарским ведомостям (РГИА). Стефан родился в семье священника мценской Харлампиевской церкви. Но вопрос о его фамилии оставался без ответа. Дело в том, что дед, и отец, и два старших брата Стефана в документах имели фамилию Троицкий. Почему вдруг младший брат в семинарии стал Оболенским, было совершенно непонятно. Основная гипотеза – это предположение, что на момент поступления Стефана в семинарию среди учеников уже было много Троицких и очередному абитуриенту придумали другую фамилию «с потолка», а возможно, что и по ошибке, т.к. в Мироносицкой (Никитской) церкви, где служил дьяконом отец - Стефан Троицкий - священником был в это время Стефан Оболенский. Но оказалось, что никакой ошибки тут не было, а фамилия Оболенских взята от матери. Точно такая же история была и с фамилией самого автора. Вот цитата из Предисловия к «Воспоминаниям»:

«Автор…много посвящает места воспоминаниям о своем деде по отцу диаконе Алексее Мироновиче Горохове и его семействе, а также и о своем отце священнике Иоанне Алексеевиче Соколове, который наследовал фамилию не отца, а матери своей Татьяны Ивановны, урожденной Соколовой, по желанию последней. Тогда такие перемены фамилий были в обычае и свободно допускались»

Авторский текст «Воспоминаний» сразу же начинается с подзаголовка «Мои предки» и первые страницы посвящены предкам по отцовской линии. Второй раздел озаглавлен «Мои предки по матери». Он самый интересный для моих изысканий. Вот, как начинает свой рассказ во втором разделе отец Николай:

«Отец мой ничего не говорил о предках матери моей - и мать ничего о них не рассказывала. Но находясь целое лето 1813 года в г.Мценске в том доме, где родилась и воспитывалась моя мать, я слышал кой-что. Я даже застал в живых ея мать, а мою бабушку - Елену Васильевну…. Фамилия ея Оболенская; у ней была родная сестра, старушка; её мы называли бабушка Луша (Лукерья). Рядом с домом ея был дом протоиерея Никитской церкви, и впоследствии – Мценского собора – тоже по фамилии Оболенского».*

*Здесь надо отметить, что автор, вспоминая далекий 1813-й год, когда он был восьми лет от роду, по забывчивости допускает несколько неточностей. Мать протоиерея Оболенского, кого он называет «бабушкой Лушей», в действительности звали Агриппиной Никифоровной. Скорее всего, что дети звали ее «бабушкой Грушей». Она была родной сестрой, но не Елены Васильевны,  а её мужа Василия Никифоровича. Обе пожилые женщины действительно по данным ревизии были живы еще в 1815-м году. Кроме того, в 1813-м сын Агриппины Стефан Стефанович Оболенский был еще в чине священника Никитской церкви, в протоиреи он был возведен позже.

Вернемся теперь к тексту воспоминаний:

«Кто ж была моя бабушка по матери? – гор.Мценска, Никитской церкви вдова, жена дьячка Василия Никифоровича Оболенского. Этот дед мой – Василий Оболенский был по тому времени просвещенный человек. Но как двоеженец, остался навсегда дьячком. Он имел при доме маслобойню, баню, сад и огород. У него была своя барка или струг на реке Зушь. По этой реке, впадающей в Оку, он отправлял масло и разного рода зерна в Москву. Отец протоиерея Оболенского должно быть был младший брат моего деда, потому что дети протоиерея назывались троюродными в отношении ко мне…».

Бесценный генеалогический материал, хотя автор и допускает некоторую неточность при определении родственных связей, на которую я уже указывал выше. Дело в том, что ниже будет приведен рассказ о его первой любви, поэтому он отлично помнит о троюродном родстве с детьми протоиерея Оболенского, но рассчитывает это родство Николай Иванович неверно – не отец протоиерея был родным братом его деда, а его мать доводилась Василию Никифоровичу родной сестрой. На эту ошибку однозначно указывает содержание ревизских сказок 1782 и 1795гг. Вот выписка из документа 4-й ревизии (ГАОО фонд 760/оп.1/ д.446):

«Ревизские сказки купцов, мещан… священно-церковнослужителей города Мценска за 1782год»: - лист 347об – «Церкви Святых Равноапостольных Жен Мироносиц: В стате

• • Священник Никифор Афанасьев – 72 лет, жена его Акилина Васильева – 72 лет;
• • Священник Стефан Алексеев -39 лет, жена его Агрипена Никифорова -39 лет, у них дочери Ольга и Евдокея;…
• • Дьячек Василий Никифоров – 47лет, у него жена Елена Васильева 38лет, у них дети: дьячек Афанасий Васильев – 14 лет – определен в Орловскую Семинарию, дочери Екатерина – 6 лет, Марья – 4 лет, Евдокея* – 2…» (*младшая – это мать Николая Ивановича Соколова, а «моя» Пелагея еще не родилась, она записана только в следующей ревизии 1795 года).

В тексте следующей 5-й ревизии 1795 г из особо значимых изменений надо отметить записи о смерти священника Никифора Афанасьевича в 1795-м году и о рождении «после прежней ревизии» сына Стефана у священника Стефана Алексеева и Агрипены Никифоровой. В этой ревизии будущему соборному протоирею 10 лет и он уже определен в Орловское училище.

• • В предыдущем очерке, посвященном священникам из Мценска и Болхова, про ранние ревизии мценской Мироносицкой (Никитской) церкви 1782 и 1795гг я вынужден был написать, что они были просмотрены и, что священники с фамилией Оболенские были найдены, «но это не мои, увы». После прочтения «Воспоминаний» отца Николая, я с радостью должен отметить, что был не прав – очень даже наши. Пелагея Васильевна – дочь дьячка Василия Оболенского, и нет никаких сомнений, что дьячек Василий и жена 2-го священника – Агрипена - являются детьми священника Никифора. Следовательно, Никифор Афанасьевич и его супруга Акилина - прадед и прабабушка священника села Богородицкого Стефана Оболенского, от них он и унаследовал фамилию. Более того, возраст священника Никифора в ревизии 1782-го года зарождает слабую, но все-таки надежду отыскать и более ранних предков в первых переписях мценских жителей 1714 и 1720 гг, хранящихся в РГАДА.

В воспоминаниях отца Николая чрезвычайно интересны те места, где он описывает материальное положение своих предков и родственников. Просто удивительно, как он хорошо, вплоть до копеек, помнил церковные доходы, цены на продукты, дома, стройматериалы и пр. Очень отрадно читать, что его дед, приходящийся и мне 5раз прадедом, Василий Никифорович

Оболенский, даже не будучи священником, а только дьячком, был, очевидно, довольно состоятельным человеком, имея в Мценске свой «бизнес» и даже грузовое судно.

Разобравшись в схематических родословных связях, стоит продолжить чтение автобиографии протоиерея, особо отмечая места, касающиеся нашей семейной истории (свои комментарии я буду выделять * и другим шрифтом). Вот как отец Николай продолжает свой рассказ о семье деда по материнской линии:

«Дед мой – Василий Никифорович Об-ий умер в 1798 г.* Он успел образовать сына в семинарии и определить чиновником в Москву и он уже был надворным советником» **

*Т.е. Василий Никифорович всего на три года пережил своего отца-священника;

• Ого! Чин надворного советника в то время давал право на потомственное дворянство! Надо будет поинтересоваться Адрес-календарями начала 19-го века.

«…Успел дед выдать двух дочерей: одну Марью – за магистратского чиновника, другую Лукерью за местного мещанина-кузнеца. По смерти его остались непристроенными две: Евдокия 19лет и Пелагея 16-ти».

Далее следует отрывок, посвященный матери Николая Ивановича. Он исключительно интересен для понимания обычаев при заключении браков в духовном сословии:

«Бабушка, взяв Евдокию, отправилась с нею в Севск… Просьба о предоставлении за сиротою дьячковского места была уважена. (*преосвященным Досифеем). Евдокия, в сопровождении матери, водима была по средним классам семинарии. Вызывались желающие поступить в дьячки к Никитской церкви г.Мценска и женится на сироте…. Когда введена была мать моя в класс старшей риторики, поднял руку отец мой – Иван Алексеевич Соколов, сын Алексея Мироновича Горохова, дьякона села Подчернева, носивший фамилию не отца, а матери, по настоянию последней. Алексей Миронович не в состоянии был содержать Ивана далее в семинарии, потому что в тот год поступил в училище другой его сын – Никанор.»

Вот так прозаично, сугубо по практическим соображениям создавались семьи духовных, и при этом без единого шанса на расторжение брака. Ввели девушку в класс, студент поднял руку, - и на всю жизнь. Как сильно все-таки поменялись нравы за двести лет! Сейчас очень трудно представить себе девятнадцатилетнюю девушку, безропотно соглашающуюся на брак с совершенно незнакомым молодым человеком ради благополучия своей семьи. Как это было возможно? Без сайтов знакомств, без «Дома-2», без корпоративов и найтклубов? «Грубый век, грубые нравы, романтизьму нету…». Но, если серьезно, то брачные традиции в духовном сословии представляются просто удивительными с современной точки зрения. С первого взгляда кажется нелогичным закрепление именно за дочерями церковнослужителей штатных должностей. Проще было бы предположить, что места должны передаваться от отца к сыну. Такие случаи, конечно, тоже имели место, и наглядный пример – фактическое наследование священнического места в Успенской церкви села Смирные. Но не всегда это было возможно. Если священник внезапно выбывал, чаще всего по причине смерти, сыновья на этот момент либо не имели права на чин, либо, наоборот, уже обзаводились своим хозяйством на других приходах. При этом надо ещё учитывать, что дома служителей строились изначально на церковной земле. И если священник умирал, что было делать его вдове с обычно многодетным семейством? Освобождать жилье для вновь назначенного к церкви чужака? Нет, конечно, - проще выдать замуж одну из дочерей и всей семье остаться жить на прежнем месте. Так что эта традиция представляется вполне разумной и практичной. И в подтверждение о практичности автор продолжает:

«Дьячек Соколов, по совету жены и тещи, поспешил уведомить шурина – Афанасия Васильевича Оболенского о своем счастии поступлении хозяином в дом отца его».

Надворный советник Афанасий Васильевич (?Оболенский) существенно посодействовал семьям своих младших сестер. Сначала по его ходатайству отец автора «Воспоминаний» из дьячков производится в дьяконы Соборной церкви, а затем доходит дело и до младшей сестры Пелагеи, моей прапра… Причем в наследственном доме дьячка Оболенского при Никитской церкви закрепляется семья именно моих предков. Вот, как это описывает Н.И.Соколов:

«…тут опростилось дьяконское место при Мценском соборе. Соколов, к удовольствию родных, посвящен во диакона к Собору. Собор отстоял от дома тещи более чем на версту. Но через год опросталось дьяконское место при Никитской церкви. Отец мой хотел переместиться к этому месту; но за голос, необыкновенно звучный и приятный контрабас, из собора его не отпустили. Место при Никитской церкви досталось, по ходатайству Афанасия Васильевича, Пелагее. На ней женился студент философии Степан Федорович Троицкий. Отец мой должен был оставить дом тещи и через год стал строить свой дом недалеко от собора».

Это все происходило в 1800-м году, т.е. до рождения Николая Ивановича Соколова, а в 1807 году его отец получил место священника в мценском уезде в селе Спасское. Это село всем хорошо известно, т.к. позже этим селом владела мать писателя, а позже и сам Иван Сергеевич Тургенев. Рассказ о предках матери автор продолжает теперь уже своими воспоминаниями 1813-го года, когда ему исполнилось 8 лет. Я вынужден тут привести длинную авторскую цитату, т.к. речь идет о семье наших прямых предков и каждый образ, каждое описание, раскрывающие их характерные черты, очень ценны для семейной истории:

«В 1813 г. бабушка Елена Васильевна была жива и здорова. Я тогда целое лето жил в ея доме, во Мценске, или точнее – у последнего зятя ея Стефана Федор.Троицкаго. Бабушка с своею сестрою Лушею (sic.) не опускала ни одного из церковных богослужений и редко обедала дома. Стефан Федорович в запальчивости относился к ней не совсем учтиво; раз назвал ее кривою сукою (бабушка была слепа на один глаз), чем и привел в слезы жену свою Пелагею Васильевну. – Дом бабушки уже преобразован. Стефан Федорович выстроил новый барский дом на улицу, новые ворота; выстроил новые конюшни и сараи. Увеличил сад, отгородив его от двора прекрасною решеткою и обогатив редких сортов яблоками и грушами. Устроил перед домом цветник, в котором особенно нравились мне рожи-мальвии. – Стефан Федорович выдавал себя за медика. Позаимствовав от брата своего Адриана Федоровича Троицкаго*, полкового медика, кой-какия сведения об аптекарских лекарствах и полный невежда в знании организма и обыкновенных условиях его жизни, он брался лечить всякую болезнь. Так – взялся он вылечить рану, бывшую у меня над левым глазом…. С этою раною возился он целое лето, - однако вылечил. Он ничего не делал с раною, кроме того, что закрывал пластырем; может быть, тут помогла сила развивающегося организма. Но он много повредил здоровью сыновей своих, давая им то слабительныя, то крепительныя – и они – бедные, особенно старшие два, не долго жили; но дочери, производить опыты над которыми не позволяла жена, жили долго, и одна из них жива была в 1871 году**. Не смотря на занятия свои медициною, Стефан Федорович, как теперь соображаю, был большой суевер. Так, он достал у одного мужичка «приворотный порошок». Определяя старшего своего сына Ивана в Семинарию, он старался поместить его в хоре архиерейских певчих – и для этого поручил ему разсыпать порошок при входе архиерея в церковь. Не знаю, успел ли Иван это сделать; но жизнь его в певческой не позволяла ему хорошо учиться и, когда он спал с голоса, исключен был из семинарии. Был дьяконом; но не имея для того голоса, впал в чахотку и через год дьяконства своего умер.

Стефан Федорович удостоился в своем великолепном доме принимать архиерея Досифея – и однако все оставался дьяконом. Ему хотелось быть священником не в другом месте, как в городе, и дождался наконец кладбищенского места***. Он умер в 30-х годах.

*В ревизских сказках 1811-го года действительно есть запись о том, что Адриан Троицкий был отобран в 1806 году из семинарии в Медико-Хирургический институт;

• У Стефана Федоровича было три сына: Иван, Петр и Стефан. Первые два были знакомы Ник.Ивановичу лучше, он знал их с детских лет, с ними он жил в одной квартире во время обучения в Севской семинарии. С младшим автор, по-видимому, меньше общался в детские и юношеские годы и не поддерживал отношений позже, уже во взрослом возрасте, хотя Стефан Стефанович дожил до 1876 года. Но несколько упоминаний о третьем сыне – Стефане, который меня и интересует больше других, всё же присутствуют. Они будут приведены позже. По исповедным ведомостям, в 20-х гг у Стефана Федоровича родились еще два сына Николай и Константин, но они умерли в детском возрасте;
• Дьякон Мироносицкой (Никитской) церкви Стефан Троицкий был рукоположен во священника к кладбищенской Харлампиевской церкви г. Мценска. Замечание автора о том, что Стефан Федорович хотел быть священником, но исключительно в городе, очень интересно. Тут, возможно, сыграл опыт его отца, который в свое время был произведен во священника к церкви села Городище из дьячков городской Троицкой церкви г.Болхова. А церковь очень интересная – очень древняя, с большим приходом и, очевидно, с хорошими доходами причта. Так что возвращаться на сельский приход Стефану Троицкому, видимо, не очень хотелось, даже с повышением чина. Да и средства у него имелись, судя по описаниям произведенной реконструкции доставшегося ему дома Оболенских в приходе Мироносицкой (Никитской) церкви. В следующей главе автор еще раз упоминает о состоятельности дьякона Стефана Троицкого, когда пишет о переезде семьи Соколовых в село Спасское. Он удивляется, где его отцу удалось разжиться суммой в 700 руб. на строительство дома, и предполагает, что тот мог получить часть наследства семьи Оболенских, либо получить помощь от Стефана Федоровича Троицкого. Но время вновь вернуться к авторскому тексту. Далее очень интересно о школах в Мценске и о моей прапра… Пелагее Васильевне, жене Стефана Троицкого, приходившейся автору тетушкой:
• "У Стефана Федоровича, или правильнее - у тетки Пелагеи была школа грамотности, где учились читать, писать и цыфири. Учеников было от 30 до 40 душ мужского пола; девочек почему-то не было. Содержателями школ были тогда все дьякона и дьячки города. Такую же школу имела и мать моя, когда отец мой был при соборе, и тетка Марья, бывшая за магистратским чиновником. Школы тогда существовали без разрешения и надзора начальства. За азбуку полагалось 1р., за Часослов – 2р., за Псалтирь – 3р., за письмо и цыфирь – 4р. Собирались ученики в 7 часов утра, принося с собой «Запас» завтраки…. Утром учение начиналось с «задов»; ученики читали все пройденное. Если кто прошел много или оканчивал книжку, мастерица делила зады его на две- на три части. Все читали вслух и громко. Но в этом кагале мастерица хорошо различала ошибки и поправляла….За шалости, драки и упорную лень наказывались не лишением мест или стоянием на коленях, а все – розгою, которая в этом разе или ходила по плечам, или по голому телу. Я помню тетку Полю, как она была молода и хороша собою, как она была добра и нежна, - но должна была работать и розгою. Бывало, мальчугана 10 или 11 лет выведет из за ученического стола, наклоняет ему голову книзу, сжимает ее между своими ногами и обнажив ему задницу, сечет маленьким пучком березовых розог. Но не было того, чтобы она делала эту операцию с злостию, и не давала более десяти ударов.

Боже мой! В каком уважении тогда было духовенство в г.Мценске! Стефан Федорович жаловался. Что шляпа не вынашивает двух месяцев, чтобы не обломались крылья, и все от того, что ежеминутно приходилось снимать её, отвечая прихожанам на поклоны. Не смотря на множество церквей (4) и штатов в маленьком городе, каждый священник, каждый дьякон и дьячек имел домик с садом и огородом и коровою, а иной имел у себя баню и лошадь….

Последующие главы автобиографии посвящены, в основном, поступлению и учебе в семинарии, сначала в Орле, потом в Севске. Очень интересно описание зданий и внутренних помещений семинарии в Севске, окружающей местности, а также квартир, где жили ученики . В «Орловских Епархиальных ведомостях» в 1891году были опубликованы «Материалы для истории Севской Духовной семинарии и бывших училищ…» Гавриила Михайловича Пясецкого. В них автор очень подробно описывает устройство семинарии в Орле. А вот описаний семинарских зданий в Севске мне раньше не попадалось. Напомню, что Севская Семинария была учреждена при Архиерейском подворье в 70-х годах 18-го века, которое, в свою очередь, располагалось на территории древнего Спасского монастыря. Сейчас после многолетнего запустения здесь возрождена женская обитель. По просьбе игуменьи Макарии мне удалось найти в фондах и библиотеке РГИА несколько описаний строений самого монастыря, относящихся к концу 19-го – началу 20-го веков. Но там ничего нет о семинарских зданиях. Протоиерей Н.Соколов описывает не только семинарские помещения, существовавшие в начале 19в, но и «квартиры», где жили ученики и студенты. В очередной раз стоит восхититься удивительной его памятью.

(Окончание следует)