2 августа 2012 года в Орловском Военно-историческом музее состоялось открытие выставки, посвящённой журналисту, писателю, чекисту и общественному деятелю М.М. Мартынову, человеку, имя которого на Орловщине уже вошло в историю.

Оставил после себя…

Его столетний юбилей (Матвей Матвеевич родился 9 августа 1912 года) стал хорошим поводом подвести некоторые итоги деятельности первого исследователя подполья и партизанского движения в нашем крае. Более 30 отдельных его публикаций в орловских газетах, в сборниках и 4 выпущенных Мартыновым книги позволили вызволить из забвения имена героев-орловчан, долгие годы остававшихся неизвестными или даже числившихся предателями.

Матвей Матвеевич Мартынов

Его книги

Благодаря Мартынову, его четвертьвековым исследованиям и поискам, многим нашим землякам, героически сражавшимся в фашистском тылу, было возвращено доброе имя, а почти сто человек удостоились правительственных наград (к сожалению, очень многие – посмертно). На зданиях орловской школы №32 и областной клинической больницы появились мраморные доски с именами орловских героев подпольного движения, а в селе Протасово Малоархангельского района на могиле казнённых гитлеровцами местных подпольщиков устремился к небу памятник-обелиск.

Своеобразным памятником исследователю Мартынову стал и труд всей его жизни – книга «Фронт в тылу», выходившая в Приокском книжном издательстве дважды при жизни автора – в 1975 и 1981 годах (второе, дополненное, издание – тиражом 10 000 экземпляров). В этой книге Матвей Матвеевич свёл вместе все свои предыдущие публикации, создав монументальное полотно «…истории борьбы советского патриотического подполья с немецко-фашистскими оккупантами на Орловщине в 1941-1943 годах». Многолетнюю работу автора по достоинству оценили читатели, и оба тиража были раскуплены достаточно быстро. Матвей Матвеевич мог гордиться своим произведением, которое положило начало исследованиям орловских краеведов по темам «Орловщина и Великая Отечественная война».

Два издания книги «Фронт в тылу»

С момента публикации второго издания замечательной книги Мартынова прошло уже 35 лет, с тех пор «Фронт в тылу» не издавался и подзабыт современными краеведами. Однако за это время не появилось каких-либо других солидных исследовательских работ по истории подполья и партизанского движения на Орловщине, да, мне кажется, и едва ли они появятся. Матвей Матвеевич сумел и успел провести огромную предварительную работу, когда многие его герои ещё были живы. Их воспоминания, свидетельские показания, наравне с архивными документами, стали прочной документальной базой как отдельных очерков, так и основного труда всей жизни писателя и исследователя Мартынова.

Так получилось, что накануне очередного, более скромного юбилея Матвея Матвеевича, 105-ой годовщины со дня его рождения, есть повод вернуться к книге «Фронт в тылу». Этот повод предоставила мне дочь исследователя – Валентина Матвеевна Романова (Мартынова), с которой я познакомился несколько лет назад.

Валентина Матвеевна Романова (Мартынова)

Валентина Матвеевна во время одной из наших бесед сказала, что у неё сохранилась часть материалов из архива отца. По каким-то причинам её мама, Александра Васильевна, сдала на хранение в Государственный архив Орловской области не все документы и черновики Матвея Матвеевича.

Через пару недель после разговора Валентина Матвеевна вручила мне для изучения и использования («как захотите», - сказала – А.П.) некоторые из хранившихся у неё бумаг отца. Их оказалось довольно много, в основном, - воспоминания участников подпольного движения на Орловщине и их фотографии. Но главным сюрпризом для меня стала рукопись (точнее, машинопись) книги М.М.Мартынова «Фронт в тылу». Она хранилась вначале у вдовы писателя, а после её смерти – у дочери, Валентины Матвеевны.

Обложка машинописи книги «Фронт в тылу»

С этим ценнейшим подарком оказались связаны мои дальнейшие поиски и открытия. Начал я с изучения «Личного фонда М.М.Мартынова» в Государственном архиве Орловской области (Ф. Р-3976, оп.4). Он оказался сравнительно небольшим, и рукописи книги «Фронт в тылу» в нём нет. Значит, та, что была передана мне Валентиной Матвеевной Романовой, - основная сохранившаяся (но не единственная, как я понял позже).

Я не ограничился поиском рукописи этой книги в «Личном фонде М.М.Мартынова», а решил познакомиться и с другими, имеющимися в фонде документами. Самыми интересными для меня оказались письма Матвея Матвеевича «дедушке советского спецназа» Илье Григорьевичу Старинову и ответные письма партизана и диверсанта Мартынову (ГАОО, ф.р-3976, ед.хр.2). Но, прежде чем перейти к рассказу о том, какую информацию я в них почерпнул, обращусь к биографии первого исследователя орловского подполья: как и почему Мартынов начал заниматься делом, которое во второй половине его жизни стало для Матвея Матвеевича главным.

Обыкновенный чекист

Родился он на Донбассе, в шахтёрском и металлургическом посёлке Макеевка (в настоящее время – город-спутник Донецка в Донецкой Народной Республике – А.П.), но после смерти отца семья возвратилась на его родину – в большую деревню Семенково Кромского уезда (ныне – Кромской район Орловской области – А.П.). Здесь Матвей получил первоначальное образование и начал трудовую деятельность: пастухом, почтальоном, работником сельского потребительского общества и даже некоторое время исполнял обязанности заместителя председателя местного колхоза.

А в 1933 году произошёл в судьбе Мартынова «коренной поворот», который в последующем определил дело его жизни: он стал литературным сотрудником Кромской районной газеты «Ленинский путь». Этот, достаточно короткий (полтора года), период выработал у молодого человека потребность в писательстве.

Молодой журналист Матвей Мартынов

С октября 1934 по октябрь 1936 года, будучи мобилизованным в Красную Армию, Матвей Мартынов служил в 16 стрелковом полку, входившем в состав 6-ой Орловской Краснознамённой стрелковой дивизии (территориального формирования).

Во время службы – у знамени полка

Оборотная сторона снимка

После демобилизации был направлен на отделение журналистики межобластной партийной школы, но доучиться не успел: его отозвали в связи с назначением специальным корреспондентом ТАСС по только что образованной Орловской области. Три года в этой должности способствовали выработке прочных профессиональных навыков молодого журналиста, и на корреспонденции Матвея Мартынова обратило внимание высокое московское начальство.

А в 1940 году в его судьбе снова происходит крутой поворот: Мартынова направляют в «органы». Служил Матвей Матвеевич следователем Управления НКВД по Орловской области, руководил следственным подразделением в сложнейшие военные годы. За выполнение заданий командования был награждён орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги». После окончания войны закончил Высшую школу усовершенствования командного состава МВД СССР и вплоть до ухода в отставку трудился в областном управлении КГБ на разных должностях, в последние годы – начальником архивного отдела, где очень пригодился его журналистский опыт.

М.М.Мартынов во время службы в органах

Первый исследователь орловского подполья

Именно тогда, в ходе постоянного изучения документов периода оккупации и зародилось в нём желание изучить эти «тёмные страницы» военного прошлого и показать жителям Орловщины и страны, что на территории нашего края действовали в фашистском тылу многочисленные подпольные группы и отряды, наносившие гитлеровцам ощутимый урон и приближавшие нашу общую Победу. Как у начальника архивного отдела областного Управления КГБ, он имел доступ к большому массиву информации, в том числе и считавшейся «секретной» в те годы.

В конце 1963 года Матвей Матвеевич, выйдя в отставку в звании майора госбезопасности, полностью ушёл в исследовательскую деятельность по истории подполья и партизанского движения на Орловщине, став пионером этого важнейшего дела.

Результаты появились достаточно быстро. В октябре 1960 года «Орловская правда» в четырёх номерах подряд (8-11 октября) публикует первый очерк Матвея Мартынова «Это было в Орле», где исследователь называет первые имена героев орловского подполья: Георгий Огурцов, Анатолий Евдокимов, Александр Комаров-Жорес, Михаил Суров и Анна Давыденко.

В мае-июне 1961 года в той же «Орловской правде» появляется второй большой материал Матвея Матвеевича – «Они из Орлиного племени». В переработанном и дополненном виде этот очерк превратился в повесть, опубликованную отдельной книгой Орловским книжным издательством в 1963 году (под названием «Орлиное племя»).

Так орловские читатели стали знакомиться со своими земляками – героями подпольного и партизанского движения, многие из которых не дожили до Победы.

А исследователь Мартынов продолжал свой нелёгкий труд: искал, находил и публиковал в орловских газетах всё новые и новые очерки, в которых оккупационное прошлое области стало вырисовываться по-другому. Не только как беспросветно тёмный период существования местного населения при «новом» фашистском порядке, но и как время двадцатидвухмесячной героической борьбы орловских подпольщиков и партизан с гитлеровцами самыми разными способами, без оглядки на собственные жизни.

В 1964 году вышла в свет вторая книга М.Мартынова – «Подпольный госпиталь», написанная в соавторстве с журналистом А.Эвентовым, в 1970-ом году – третья – «Тайна сапожной мастерской» (обе появились в Туле, в Приокском книжном издательстве). С результатами поисковой деятельности Матвея Матвеевича познакомилась теперь уже гораздо более широкая читательская аудитория, его книги читали учителя и ученики.

В начале 70-ых годов Мартынов решил результаты всей своей многолетней поисково-исследовательской деятельности по истории патриотического подполья на Орловщине свести в один большой труд – книгу под названием «Фронт в тылу», в которую бы вошли в том или ином виде все ранее опубликованные им очерки и книги.

Матвей Мартынов и Илья Старинов

За консультационной помощью и моральной поддержкой Матвей Матвеевич обратился к знаменитому земляку – Илье Григорьевичу Старинову, который о партизанах и подпольщиках знал не понаслышке. Тем более, что «дедушка» советского спецназа имел самое непосредственное отношение к так называемой школе «пожарников», созданной в Орле в первые месяцы войны и предназначавшейся для подготовки кадров партизанского и подпольного движения.

Переписка двух ветеранов КГБ началась в 1960 году, когда Мартынов был в процессе поиска материалов и имён. Илья Григорьевич подсказал Матвеевичу некоторые адреса и фамилии. А уже 25 октября того же года Мартынов отправил Старинову четыре номера газеты «Орловская правда» с очерком «Это было в Орле» (ГАОО, ф.р-3976, оп.4, ед.хр.2). Очень оперативно, 28 октября Илья Григорьевич откликнулся: «Статьи получились хорошие. Будет полезным возможно скорее подать в газете материал о комсомольском подполье» и дал несколько советов, как можно подготовить статьи для центральной прессы.

Илья Григорьевич Старинов

С этого времени началась регулярная переписка земляков, в которой они обменивались новостями, а Илья Григорьевич постоянно «подбрасывал» Матвею Матвеевичу всё новые и новые данные, которыми Мартынов с благодарностью пользовался. Был и обратный процесс, поскольку Старинов тоже готовил к печати свою книгу. Илья Григорьевич высылал рукопись Мартынову для ознакомления, и тот сделал «весьма ценные замечания и предложения» ((ГАОО, ф.р-3976, оп.4, ед.хр.2).

Когда Матвей Матвеевич закончил основную работу с рукописью главного своего труда, то один из экземпляров машинописи «Фронта в тылу» он тут же отправил в Москву, Старинову. 10 февраля 1972 года Илья Григорьевич пишет Мартынову письмо:

«Дорогой Матвей Матвеевич!

Прошу простить за задержку с ответом. Болею после гриппа.

Прочёл с большим удовольствием большой труд «Фронт в тылу».

Огромная полезная работа, основанная на научном исследовании. Эта книга будет иметь большое воспитательное и познавательное значение. Страна должна знать героев подполья. Они были на всей временно оккупированной территории, были они в Орле и городах Орловской области.

Особо важна глава, в которой показывается подпольная деятельность немцев-антифашистов. Мне довелось встречать много материалов в архивах, в которых есть факты антифашистской деятельности немецких солдат…

До сего времени в нашей литературе не показано вовсе антифашистское подполье в немецко-фашистской армии, а оно было. И Ваше, Матвей Матвеевич, раскрытие антифашистской деятельности рабочих-немцев, которые сохранили классовое самосознание, хотя их насильно одели в ненавистную им форму, является весьма ценным. Пора уже показывать и немцев-интернационалистов».

Писатель Мартынов и рецензент Фирсанов

Такой отзыв для автора был очень приятен и важен, тем более, что у него возникли серьёзные проблемы с подготовкой книги к публикации. Нужно было обязательно получить положительную рецензию на рукопись, и областное партийное начальство определило для этого отставного генерал-майора Кондратия Фирсанова, бывшего непосредственного начальника Мартынова. Кондратий Филиппович в предвоенные и военные годы возглавлял Орловское Управление НКВД и НКГБ.

Кондратий Филиппович Фирсанов

Будучи с 1960 года в отставке, Фирсанов готовил к публикации и выпускал собственные мемуары. В 1970 году в издательстве «Московский рабочий» появился сборник воспоминаний ветеранов органов госбезопасности, и в нём Кондратий Филиппович стал одним из авторов. Но этого бывшему начальнику Управления НКВД было мало, и он захотел выпустить целую книгу под собственным именем.

А здесь вдруг объявился Мартынов, и хотел Кондратий Филиппович или не хотел, но увидел он в Матвее Матвеевиче конкурента. Тем более, что в 1970 году в Москве, в Политиздате (в те годы каждый автор мечтал здесь опубликоваться), был опубликован сборник «Это было в Орле», в котором Мартынов на тридцати страницах уже для союзного читателя представил результаты своих поисков героев подполья на Орловщине.

Фирсанов отреагировал немедленно и отправил в адрес директора Политиздата Тропкина письмо с резкой критикой очерка Мартынова (оно хранится в личном фонде К.Ф.Фирсанова в Государственном архиве Самарской области, и отрывки из него опубликовал в своей статье брянский исследователь Андрей Кукатов в сборнике: «Брянщина в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. Люди. События. Факты. Материалы научно-практической конференции, посвященной освобождению Брянщины от немецко-фашистских захватчиков (12 сентября 2013 года), Брянск, 2013, с.с.80-91» - А.П.).

В политиздатовском очерке Мартынов перечислил ряд сотрудников местного орловского самоуправления во время фашистской оккупации: Шалимов А.А. - бургомистр Орла, Ставицкий П.Л. - главный полицмейстер Орла, Головко В.И. - главный полицмейстер (после Ставицкого), Мячин П.К.- начальник полиции Орловского уезда, Языков Д.М. - заместитель начальника русской тайной сыскной полиции г.Орла, показав их советскими патриотами-подпольщиками. Фирсанов не согласился с таким выводом, цитирую его письмо Тропкину: «Кем, когда, где собраны данные, что они являлись патриотами-подпольщиками, автор умалчивает, кто вынес заключение о признании их подпольщиками, автор держит в секрете. Перед войной и в годы ВОВ я работал начальником управления НКГБ-НКВД по Орловской области...являлся членом бюро Орловского обкома ВКП(б), практически занимался вопросами организации партизанского и подпольного движения в Орловской области в ее довоенных границах и утверждаю, что как в период оккупации г.Орла, так и после его освобождения каких-либо материалов, в какой-то степени подтверждавших, что эти лица были советскими патриотами-подпольщиками, не было собрано. В г.Орле действовало несколько патриотических групп и организаций, и ни с одной из них никто из этой пятерки лиц не имел никаких связей. Наоборот, имеется немало фактов, примеров, подтверждающих, что вся эта пятерка лиц добросовестно служили немцам в ущерб советскому народу».

И далее Фирсанов резюмирует: «Мне представляется, что составитель сборника "Герои подполья" В.Е.Быстров и редактор Е.Н.Политов с легкостью подошли к вопросу опубликования в столь важном сборнике алиби Мартынова группе лиц, занимавших высокие посты в органах оккупационной власти и карательных органах».

Аналогичной позиции Кондратий Филиппович придерживался и в оценке деятельности «Ревкома» - подпольной организации в Орле, считая её ловушкой спецслужб противника, предназначенной для выявления и уничтожения советских патриотов: «Падкий на открытия подпольщиков Мартынов эту фашистскую ловушку "Ревком" и представил читателям, как настоящую массовую подпольную организацию с централизованным руководством города Орла, отметив лишь, что Ревком провалил сибирский кулак, втершийся в доверие Ревкома. Такое представление в печати фашистской ловушки как настоящей подпольной организации считаю неправильным и недопустимым...».

Естественно, когда Фирсанову предоставилась возможность, как рецензенту, оценить уже всю подготовленную к печати книгу Мартынова «Фронт в тылу», он повторил все свои критические замечания, приведённые мною выше и добавив к ним другие. Мнение бывшего начальника Орловского Управления НКГБ-НКВД Орловский обком КПСС проигнорировать так просто не мог.

Процесс продвижения книги в печать затормозился. Черновой вариант «Фронта в тылу» был подготовлен к концу 1967 года, заканчивался 1971-ый, а шансы издать рукопись у Матвея Матвеевича оставались минимальными. Мартынов был вынужден написать письмо о событиях вокруг книги в Орловский обком партии и рассказать об этом в очередном письме Старинову. 12 февраля 1972 гола Илья Григорьевич отвечает Матвею Матвеевичу большим посланием:

«Дорогой Матвей Матвеевич!

Прочитал Ваше письмо секретарю Обкома по вопросу о злоключениях рукописи Вашей книги «Фронт в тылу». Всё Вы пишите правильно, убедительно, но, на мой взгляд, допустили организационную ошибку.

Письмо написать коротко на 2-3 стр., а к нему приложение и то короче, чтобы мог прочитать и сам секретарь. Там есть много важного, интересного.

До сего времени я был иного мнения о рецензенте. Мне уже не раз приходилось читать писания Иванов – «не помнящих родства». Меня же удивила преднамеренная забывчивость генерала. Себе он приписывает то, что делали другие даже в том случае, когда ещё живы исполнители. Называя школу «пожарников» нашей, т.Фирсанов ничего о ней и её работе конкретного сказать не может, потому что школа была школой Обкома и Военного Совета Западного фронта. У меня есть все архивные материалы о результатах деятельности школы, и я их опубликую с ссылками на источники.

Но это только штрих и не главный. Главное другое. Рецензент, судя по его рецензии, задался целью не допустить издания Вашей книги по двум причинам:

а) чтобы скрыть свои ошибки, просчёты, незнание основ партизанской борьбы, бездеятельность – в одних случаях, перегибы, стоившие жизни советским патриотам – в другом;

б) чтобы использовать часть материалов в своём очерке.

В рецензии сквозит предвзятость, недостаточная осведомлённость о партизанском движении в тылу врага. Желание показать порочность книги, когда она в действительности написана на высоком идейно-теоретическом уровне, привело рецензента к саморазоблачению, к показу его явно предвзятого отношения и желания выгородить себя. Ваш Старинов» (ГАОО, р-3976, оп.4, ед.хр.2).

Илья Григорьевич не ограничился констатацией фактов и словами сочувствия в адрес Матвея Матвеевича. Он предложил ему найти нового, более объективного и авторитетного рецензента для книги. Мартынов с радостью согласился, и вскоре Старинов договорился с доктором исторических наук Юрием Павловичем Петровым из Института марксизма-ленинизма. Юрий Павлович, ознакомившись с рукописью «Фронт в тылу», оценил её очень высоко и рекомендовал к печати. Отзыв Ю.П.Петрова был отправлен в адрес Орловского обкома КПСС, и процесс сдвинулся с «мёртвой точки» (мнение доктора наук из Института марксизма-ленинизма в те годы значило очень много – А.П.). Однако в 1973 году в Военном издательстве уже успели появиться мемуары Кондратия Фирсанова. Если отставной генерал свою задачу видел в том, чтобы опубликоваться первым, то он сумел это сделать.

К 30-летию Победы

И только в 1975 году в Приокском книжном издательстве появилась многострадальная книга М.М.Мартынова «Фронт в тылу». Не прошло и восьми лет с момента готовности рукописи. Наверное, сказалось и то, что в том году отмечалось 30-летие Победы в Великой Отечественной войне. Я уже написал, что замечательный труд Матвея Матвеевича быстро нашёл своего читателя.

Прошло 35 лет. И, знакомясь с оказавшейся в моих руках рукописью, я обнаружил, что исследователь и писатель Мартынов для того, чтобы книга, наконец-то, в 1975 году увидела свет, был вынужден пойти на определённый компромисс. От основного содержания Матвей Матвеевич, естественно, не отказался, но вот некоторые моменты, чтобы «не дразнить гусей», он решил (или редакторы ему настоятельно рекомендовали – А.П.) или вовсе не публиковать или сделал это в очень сокращённом виде. Прежде всего, это касается событий, связанных с «подпольным госпиталем» («Русской больницей») и с деятельностью патриотов, служивших в органах гитлеровского самоуправления в годы оккупации. То, что было опубликовано в книге по деятельности этих подпольщиков, - это очень небольшая часть подготовленного Мартыновым к публикации.

И сейчас я предлагаю читателям познакомиться с некоторыми неизвестными страницами из книги «Фронт в тылу». Хочется верить, что удастся издать и весь труд Матвея Матвеевича без купюр. Это станет данью нашей памяти первому исследователю орловского подполья и подарком к его очередному юбилею.

(Александр Полынкин)

Матвей Мартынов «Фронт в тылу»

(машинопись 1967 года)

(отрывок из главы «Ревком», страницы 157-174)

…Темные, грязные и холодные подвалы под одним из домов на Черкасской улице были постоянно заполнены орловцами-патриотами. И редко кому удавалось выйти оттуда живым. А если и случалось такое, то человек возвращался настолько искалеченным, что оставался уже не долгим жильцом на земле.

Но орловские подпольщики проникали в полицию, в том числе и в сыскное отделение Букина и в другие административные органы оккупационных войск и там проводили свою работу.

Предатель Букин

Так, первым орловским городским бургомистром являлся Алексей Афанасьевич Шалимов; первым полицмейстером города был Павел Антонович Ставицкий; заместителем начальника сыскного отделения позиции работал Дмитрий Митрофанович Языков; на должность полицмейстера после Ставицкого оккупанты назначили Василия Ивановича Головко; орловской уездной полицией в первый период оккупации руководил Петр Корнеевич Мячин; паспортную службу в городской полиции возглавлял Николай Борисович Челюскин. Никто из них, занимая высокие посты, не проявил активности в пользу фашистов, но их истинная роль в трагических событиях периода оккупации не была известна населению, и многие до последнего времени считали их предателями. Но теперь собраны данные (хотя еще далеко неполные), которые свидетельствуют о том, что они являлись патриотами-подпольщиками. Об этом говорит и тот факт, что все они уничтожены гестаповцами, которые постоянно следили за лицами, находившимися на руководящих постах в городской управе и полиции.

А.А.Шалимов - медицинский фельдшер. До оккупации - активный работник органов здравоохранения. О его работе в качестве бургомистра бывший работник торгового отдела горуправы И.А.Поздняков в своих воспоминаниях пишет: "Будучи бургомистром гор. Орла, Шалимов давал установку сберегать все материальные ресурсы и особенно, продовольственные, для нужд советских людей…. Шалимов давал указания Сидорову (зав. торговым отделом горуправы, умер во время оккупации - М.М.) не отпускать немцам товары, нужные населению Орла. Решено было пром товары реализовать через ларьки по удешевленным ценам...». Шалимов давал распоряжения Сидорову, а он другим работникам управы, скрывать дефицитные товары и продовольствие и не показывать их в списках, представляемых в комендатуру…». Зимой 1941-1942 годов в Орел приехали на лощади неизвестные люди с требованием на отпуск соли якобы для населения Дмитровского района. Остатками соли в Орле распоряжался лично бургомистр Шалимов. Он дал торговому отделу распоряжение отпустить 500- 600 килограммов соли, что и было сделано, хотя в городе соль была большим дефицитом, и за снабжение населения районов бургомистр не отвечал. Сам Шалимов через комендатуру обеспечил приехавших документами на провоз соли. «Случай этот,- пишет Поздняков, - был необычным, о нем говорили в торговом отделе. Шалимов сказал Сидорову, что приезжали от партиpан... и поэтому он произвел отпуск соли».

Известны факты, когда бургомистр Шалимов на руково¬дящие посты в горуправу и другие органы назначал людей, которых он хорошо знал и доверял им, как патриотам, но однажды к нему явился Николай С. и сообщил, что он по¬страдал от Советской власти, сидел в тюрьме за преступления против Советского государства (это соответствовало действительности - М.М.) и попросил назначить его на ка¬кую-нибудь руководящую должность, чтобы верой и правдой служить оккупантам. Шалимов ответил, что "вакантных должностей нет и не предвидится". Сам С. впоследствии по этому поводу писал: "Слышанное мною в пути (С. бежал с фронта и пробирался в Орел - М.М.) сообщение о занятии немцами города Орла подтверждается. Беспрепятственно дохожу до квартиры. На следующий день у коменданта... получаю временную справку на жительство. Обращаюсь к бургомистру Шалимову... с просьбой о назначении на работу, объявив предварительно своё антисоветское прошлое. Получаю отказ".

Алексей Афанасьевич Шалимов был расстрелян в орловской тюрьме в марте 1942 года. После его ареста гитлеровцы убрали с руководящих постов в городской управе и других подчиненных ей организациях многих советских граждан, объявив, что они являются «шалимовцами», ставленниками бургомистра Шалимова. Были арестованы и расстреляны как саботажники работники торгового отдела горуправы Щепков, Сальков и Давыдов.

Через работников сыскного отделения полиции в городе стало известно, что Шалимов расстрелян за связь с партизанами.

Павел Антонович Ставицкий в первые годы Советской власти был чекистом, в тридцатых годах проживал в Орле, являлся членом КПСС, работал в системе "Рудметаллторга", а затем выехал в Воронежскую область и работал прокурором Алешковского района, в 1937 году подвергался репрессированию, а потом реабилитирован и незадолго до оккупации прибыл в Орел, а когда гитлеровцы организовали город скую полицию, его назначили полицмейстером.

Комплектуя штат полиции, Ставицкий подбирал людей, которых хорошо знал по прежнему жительству в городе, некоторым открывался, что он является руководителем подпольной группы, в задачу которой входит освобождать из-под ареста советский и партийный актив, арестованный нем-цами, оказывать помощь семьям арестованных и командирам Красной Армии, оставшимся в Орле. Он вызывал к себе отдельных коммунистов, вел с ними доверительный разговор, расспрашивая, почему они остались в городе и отпускал, советуя не беспокоиться за свою судьбу.

О последнем часе пребывания Ставицкого на посту полицмейстера бывший дежурный городской полиции Николай Дорохин рассказывает: "Примерно в феврале 1942 года... я пришел в городскую полицию и принял дежурство от поли¬цейского Игнатова Николая Васильевича. В это время сюда пришел гражданин Ермаков, которого я знал, как коммуниста, и попросил разрешений зайти к начальнику полиции Ставицкому. Увидев его, Игнатов заявил: "А, ты, коммунист, еще по земле ходишь" и тут же избил его и посадил в камеру. Я об этом доложил Ставицкому, который приказал выпустить коммуниста, а Игнатова посадить в камеру. Но Игнатов убежал и минут через тридцать вернулся с двумя жандармами, которые арестовали Ставицкого и увели с собой…

На другой день стало известно, что Ставицкий, находясь в застенке гестапо, покончил с собой, чтобы избежать пыток и душегубки.

В августе 1942 года сыскное отделение полиции и гестапо арестовали полицмейстера города Василия Ивановича Головко, старшего паспортиста городской полиции Николая Челюскина, полицейского Павла Кунца и агента сыскного отделения Дмитрия Сорина. Это была глубоко законспириро-ванная патриотическая группа, действовавшая в полицейских органах.

Лишь в 1957 году, когда орловские чекисты изловили скрывавшегося от возмездия Букина, стало известно, что комсомольцы Дмитрий Сорин, до оккупации - студент физико-математического факультета Орловского пединститута и Павел Кунц, а с ними Николай Челюскин, под руководством Василия Головко писали и распространяли в городе антифашистские листовки, обеспечивали паспортами бежавших из фашистского плена советских воинов, а также других патриотов, которых преследовали гитлеровские каратели.

Кто такой Головко? Он - не орловец. Прибыл сюда, как и Пётр Кузнецов, в первые дни оккупации. Опрошены многие люди, которые близко сталкивались с ним в Орле. Одни говорят, что он родом из-под Киева, другие утверждают, что он прибыл в Орел из Калуги, третьим известно, что его настоящая фамилия не Головко, а Шевченко, а жена Дмитрия Митрофановича Языкова, с которым Головко был по-дружески близок, часто бывал у него в доме и подолгу беседовал с ним, уединившись, Александра Ильинична, рассказывает, что от мужа ей известно, что Головко "прибыл в Орел из Белоруссии с каким-то заданием”. На серьезную связь Головко с орловским патриотическим подпольем и его активную роль в нем указывают следующие факты.

Николай Борисович Челюскин в начале 1942 года в город Орел был направлен "Большой землей” для выполнения специального задания.

Николай Борисович Челюскин

Сохранилось подлинное письмо Николая Борисовича, оставленное им в Москве перед отправкой в тыл врага. Вот оно, это письмо:

 гор. Москва, 16/02-42г.

На днях я отправляюсь на разведывательную работу в тыл врага моей родины, в тыл войск германского фашизма, я прекрасно сознаю трудности и опасности выполнения предстоящей мне работы. Это задание я обещаю выполнить. К сожалению, я беспартийный, о вступлении в партию буду просить после выполнения этого задания, но если я погибну - я умру с душой большевика.

В городе Молотовске осталась моя семья, которую я очень люблю - жена Плотникова Тамара Николаевна и дочь Галя шести лет. Если только это возможно, я буду просить оказывать ей необходимую помощь в трудные дня них минуты. Мне неудобно об этом просить, но семья - это одно из самого дорогого: первое - это Родина, Партия, Советская власть. Н.Челюскин».

Оказавшись на оккупированной территории, Николай Челюскин был задержан фашистской контрразведкой и заключен в орловскую тюрьму. Воспользовавшись тем, что в Орле проживала мать Челюскина, Юлия Александровна, и мать жены-Плотникова Елизавета Федоровна, Николай заявил гестаповцам, что он прибыл в Орел с единственной целью - остаться и жить со своими родственниками здесь при "новом порядке", а тем временем изыскал возможность и нелегально послал матери записку. Юлия Александровна, ссылаясь на свое дворянское происхождение, убедила фашистов в полнейшей благонадежности сына, и Николая освободили.

Около двух месяцев он ежедневно ходил на отметку в управление городской полиции, познакомился с полицмейстером Головко, и в мае он назначил его на должность старшего паспортиста горполиции.

Однажды, рассказывая о сыне, Юлия Александровна вспомнила такую деталь:

- Проживая в Орле, Николай часто отлучался из дому, иногда уезжал куда-то на велосипеде. Помню, один раз возвратился и привез буханку черного хлеба. Сказал, что хлеб нашел в лесу...

Эта обмолвка Юлии Александровны указывает на связь Николая Челюскина с партизанами, так как теперь стало известно, что партизаны, находящиеся в южном массиве Брянских лесов, передавали иногда буханки черного хлеба голодавшим орловским подпольщикам, с которыми поддерживали связь. Со временем, несомненно, станет известно, кто именно и в каком лесу "терял" буханки хлеба для Николая Челюскина.

В августе 1942 года Николай пришел домой очень расстроенный, рассказал, что арестован его начальник Головко и выразил опасение, что и «его могут арестовать. И тут же гестаповцы пришли за ним. При обыске на чердаке дома они нашли большую пачку бланков паспортов, которые выдавались населению. Челюскин проходил по одному делу с Головко. Василий Иванович Головко был близок с Петром Николаевичем Кузнецовым, руководителем подпольной группы железнодорожников. Один из оставшихся в живых участников группы Кузнецова Матвей Петрович Потанин вспоминает о своей встрече с Головко в служебном кабинете Кузнецова: "Кузнецов вызвал меня к себе в кабинет,- рассказывает Потанин. - Когда я вошел, то увидел незнакомого человека, Кузнецов меня представил: "Это Наш Потанин." Незнакомец себя не назвал. А после я спросил у Карпухина, кто это был. Карпухин мне сказал, что это - полицмейстер Головко. В моем присутствии Головко рассказывал анекдоты, а делового разговора не било. Головко у Кузнецова я видел только один раз. Какие отношения Кузнецов поддерживал с Головко, я не знаю..."

Потанин, конечно, мог и не знать истинных отношений Кузнецова с Головко, конспирация имела свои законы, но если учесть, что эта, как бы случайная встреча Головко с Потаниным, которую, несомненно, устроил Кузнецов, произошла после уже известных читателю случаев с двумя снегоочистителями и перед подготовкой Кузнецовым взрыва железнодо-рожного моста через Оку, что он представил Потанина Головко «это наш Потанин», можно утверждать, что Головко приходил лично познакомиться с кандидатом в исполнители диверсии на окском мосту и тот факт, что Кузнецов впоследствии готовил Потанина к этому делу, свидетельствует о том, что Головко одобрил выбранную Кузнецовым кандидатуру предварительно «втемную» познакомившись с ней.

По подпольной работе Головко, несомненно, был связан и с Языковым, о котором речь пойдет ниже.

Итак, Головко, Челюскин, Сорин и Кунц - это мужественные патриоты-подпольщики, Истязания и муки, которым их подвергали в сыскном отделении полиции, не поддаются описанию. Особенно жестоко издевались над Головко. Это засвидетельствовал на процессе в 1957 году и сам Букин: "...Головко не признался, - давал показания суду Букин,- На допросе его бесчеловечно избивали и пытали… В результате пыток и истязаний, которым Головко подвергался, он умер." Выступавший в суде по делу Букина в качестве свидетеля Николай Ветров дополнил показание своего бывшего шефа. "Когда я, как дежурный по сыскному отделению полиции находился в дежурной комнате,- рассказывал суду Ветров,- мимо меня прошли в свой кабинет шеф "СД" Кох, следователь Штейтнер... Вскоре к немцам провели Головко,., зашел БУКИН... через непродолжительное время из кабинета, где допрашивали Головко, раздались крики и стоны... сначала громко, но постепенно стали глухие и, наконец, совсем прекратились. Я находился рядом в дежурной комнате. Из кабинета немцев вышел Букин И приказал мне и моему помощнику унести из кабинета Головко. Когда я с помощником зашел в кабинет, увидели, что Головко лежит без памяти на стульях, стоявших в ряд на середине кабинета, причем, на ногах у Головко не было обуви, а его ботинки валялись около стульев, на которых лежал Головко... Мы унесли Головко в пустующий кабинет №5 и положили на пол. Следом сюда вошел Букин, стал ногами на грудь Головко, лежавшего без сознания и начал на нем подпрыгивать... и что-то выкрикивать по адресу Головко..."

Истерзанное тело Василия Головко и полуживых Николая Челюскина, Дмитрия Сорина и Павла Кунца палачи побросали в душегубку и отвезли за город...

Беспартийный патриот Дмитрий Митрофанович Языков, работавший до войны в скромной должности заготовителя фруктов на Орловском винном заводе, в захваченном врагом городе был оставлен со специальным заданием. Выполняя его, он сумел проникнуть в самое логово фашистских карателей - стал заместителем начальника сыскного отделения. Правда, Букин невысоко оценивал деятельность своего заместителя, как прислужника оккупантов. На одном из допросов, будучи арестованным, он говорил: "... Языков Дмитрий Митрофанович числился моим заместителем. Это был пассивный человек... Языков был очень пассивным человеком,,." Однако Букин ошибался, ему долгое время было невдомек, что его "пассивный" заместитель довольно активно помогал патриотам.

В августе 1942 года Языков освободил из-под стражи оказавшегося в подвале сыскного отделения руководителя овсянниковской подпольной группы коммуниста Григория Ерохина. Тогда же в сыскное отделение угодили советские разведчики с "Большой земли" Максим Степанович Лузин и Иван Степанович Тихонов, уроженцы села Маслово, что в двадцати километрах от Орла. Максим Кузин в суде по делу Букина об этом случае рассказал: «Нас принял заместитель начальника сыскного отделения Языков, который расспросил нас, кто мы такие и где живем, а потом разорвал какие-то бумаги, имевшиеся у него, и сказал, чтобы я и Тихонов И.С. шли домой... При этом Языков дал нам пропуска, и мы вернулись домой".

В конце сентября 1942 года в деревне Труфаново Орловского района агенты сыскного отделения арестовали группу советских активистов: Василия Власова, Алексея Власова, Ивана Пантюхина и Валентина Позднякова. Все они содержались под стражей в подвалах сыскного отделения, а допросы вели следователи гестапо, добиваясь от арестованных признания в партизанской деятельности.

Однажды при обходе камер Языков среди заключенных узнал Алексея Власова, с которым встречался до войны. После этого Языков неоднократно вызывал к себе в кабинет Алексея и говорил ему, что он, Языков, изыскивает возможность и ведет подготовку к тому, чтобы освободить всех труфановских товарищей.

Так как Власовы, Пантюхин и Поздняков содержались "на особом режиме" и опухали от голода, Языков, под предлогом "наколоть дров", поочередно приводил их к себе на квартиру, и жена его, Александра Ильинична, подкармливала узников. В ноябре месяце Языков действительно освободил всю группу труфановцев и выдал им пропуска для прохода домой.

Известны и другие факты, когда Языков освобождал из-под стражи советских патриотов, которым грозила расправа. Вопреки категорическому запрещению Букина, он разрешал родственникам арестованных приносить и передавать в камеры продукты.

О ряде примечательных фактов в отношении Языкова рассказала арестованная после освобождения Орла бывшая картотетчица управления городской полиции Лидия Б., являвшаяся одновременно секретным агентом сыскного отделения и имевшая задание выявлять советских патриотов среди руководящих лиц в административных органах оккупантов».

Находясь одно время на связи у Языкова, Б. представила ему донесение о том, что старшиной одной из волостей под Орлом работает коммунист Заикин. Вскоре Заикин куда-то исчез. Б. поинтересовалась у Языкова судьбой Заикина и получила ответ, что он куда-то скрылся, и полиция не может найти его.

Подчиняясь непосредственно полицмейстеру Головко, картотетчица Б. как-то стала замечать, что между Головко и следователем управления полиции Шейко, ярым сторонником оккупантов, возникли серьезные трения, в сущность которых она не была посвящена. Однажды Головко пригласил ее в кабинет и предложил написать в сыскное отделение заявление о том, что жена Шейко являлась коммунисткой (это соответствовало действительности –М.М.)

Зная, что Шейко преданно служит гитлеровцам и, будучи сама лояльно настроенная по отношению к ним, Б. отказалась написать такое заявление, тогда Головко пригрозил ей, что донесет на неё в гестапо, как на укрывательницу непригодных для Германии элементов. Видя, что дело принимает опасный для неё самой оборот и, не желая терять доверия Букина, Б. написала требуемое Головко заявление, которое оказалось потом у Языкова. Как заместитель начальника сыскного отделения Языков допросил Б. по её заявлению и оформил протоколом.

Эта деталь указывает на то, что Головко, пытаясь избавиться от мешавшего ему приспешника гитлеровцев Шейко, намеревался сделать это, используя заявление Б. через Языкова, который прилагал усилия, чтобы помочь Головко. Однако, оказалось, что Букин и Кох доверяли Шейко больше, чем Языкову и Головко, которые уже были у них на подозрении, и Шейко не тронули. В ряде документов сыскного отделения полиции, в спешке оставленных Букиным при бегстве из Орла, обнаружены два заявления на имя Букина, написанные рукой Языкова незадолго до его смерти. В этих заявлениях Языков перечисляет около двух десятков лиц, проживавших в городе и указывает, что они являются «преданными сторонниками большевиков», замаскировались и ведут подрывную работу против "германских властей" и "нового порядка".

В действительности, все они были либо активными пособниками оккупантов, либо агентами гестапо. Одни из них потом бежали с гитлеровцами из Орла, других советский суд покарал за совершенные ими преступления в пользу иноземных захватчиков.

Ясно, что Языков имел намерение расправиться с предателями руками самих гитлеровцев, но вскоре погиб сам. Это случилось 7 февраля 1943 года, на рассвете в дверь квартиры кто-то настойчиво забарабанил. Дмитрий Митрофанович вышел на стук и только распахнул дверь, трое гестаповцев выстрелили в него из пистолетов. Тело убитого тут же бросили в кузов автомашины и куда-то увезли.

Убийство заместителя начальника сыскного отделения явилось сенсацией в городе, гестаповцы распространяли и поддерживали слухи, что Языков убит за взятки, которые он якобы «брал с арестованных евреев и большевиков», а среди сотрудников сыскного отделения тайком велись разговоры о том, что он убит за связь с партизанами, и после убийства в доме Языкова найдена запрятанная в фундаменте металлическая банка с донесениям секретной агентуры, которая находилась у него на личной связи, что он скрывал эти донесения от Букина и Коха, предотвращая расправу гестапо над патриотами и сохраняя донесения как вещественные доказательства предательской деятельности авторов этих документов.

Слухи о металлической банке с донесениями гестаповской агентуры, их достоверность не вызывают сомнения, если учесть всю деятельность Языкова на посту заместителя начальника сыскного отделения, завершившуюся его трагической смертью, и характер полученного им специального задания на время пребывания в оккупированном городе.

Истинная причина таинственного убийства Дмитрия Митрофановича Языкова до конца прояснилась после ареста Букина и некоторых его тайных агентов, а также дополнительно собранных материалов. Букин прямо заявил, что Языков убит за связь с партизанами. Одновременно с ним были расстреляны еще 28 советских патриотов. Читатель, конечно, обратил внимание на то, что Языков убит в тот день, когда гестапо совместно с сыскным отделением Букина осуществляли акцию по ликвидации подпольной организации «Ревком». И сам собою напрашивается вывод, что Языков был активным участником орловского патриотического подполья и до конца исполнил свой долг перед родиной. Петр Корнеевич Мячин, ранее работавший в органах Советской юстиции, в самом начале оккупации оказался во главе Орловской уездной' полиции. Для работы в качестве начальника канцелярии он привлек знакомого ему комсомольца Ивана Сысоева.

Три месяца Сысоев заведовал канцелярией уездной полиции. Это был период выдачи советским гражданам немецких паспортов. В конце 1941 года и начале 1942 года в селах, в окрестностях Орла находилось много советских воинов, попавших в окружение в составе 3-й и 13-й армий Брянского фронта. Выходя из окружения или бежав из плена, они пробирались на восток, искали документы для прикрытия.

Мячин дал указания своему начальнику канцелярии беспрепятственно выдавать офицерам и солдатам Красной Армии немецкие паспорта, как местным жителям. Такое же распоряжение он дал и лицам, занимавшимся выдачей паспортов в волостях на территории уезда. При этом Мячин ин-структировал Сысоева и волостных паспортистов, как это делать, чтобы не знали немцы.

В апреле 1942 года Сысоев был арестован гестапо, а вскоре та же участь постигла и Мячина. Как рассказывает проживающая в Орле жена Мячина - Анна Петровна, при аресте её мужа гестаповцы жестоко избили его прямо в квартире, при этом выбили ему зубы.

Через два дня Анне Петровне удалось случайно увидеть мужа в гестапо. Он успел сообщить через решетку: "Принеси мне пальто… Меня не жди, они меня расстреляют, Прощай". На втором день Анна Петровна принесла мужу пальто, но его уже не было... Дежурный жандарм с издёвкой ответил: "Вашего пана отправили зарабатывать большие деньги”.

Но как ни неистовствовали гитлеровские палачи, им не удалось подавить сопротивление орловских патриотов. На место погибших героев-подпольщиков вставали новые бойцы, и патриотическая борьба в городе продолжалась до освобождения.

(Подготовка к печати и публикация Александра Полынкина)

P.S. Этот очерк о Матвее Матвеевиче Мартынове и публикация неизвестных страниц его книги «Фронт в тылу» содержатся в пятом номере «Орловского военного вестника» за 2017 год (стр.96-стр.115).

Фотографии – из семейного архива В.М.Романовой (Мартыновой), с выставки, посвящённой 100-летию органов ВЧК-КГб, и автора

(Александр Полынкин)

• Смерть археолога
• Историки-архивисты – юбилею Орла (о 9-ой научно-практической конференции)
• «Быть полезным Отечеству…» (Владимиру Власову – 80 лет)
• О выходе в свет сборника по итогам девятых Всероссийских краеведческих чтений
• О презентации книги Ксении Седойкиной
• Одним замечательным Ивановым стало меньше…
• В гостях у тех, кто видит сердцем…
• Денис Козыкин – липчанин с орловскими корнями
• О празднике «Орловская книга-2016»
• Ещё раз о празднике "Орловская книга-2016"