В Москве, в Северо-Западном  окружном  управлении   образования столицы, существует Государственное образовательное учреждение «Кадетская школа-интернат  №1700 Московский объединённый морской корпус героев Севастополя». В этом учреждении выпускается научно-педагогический и литературно-художественный журнал. В №3 за 2008 год в нём были опубликованы воспоминания нашего земляка из села Критово, преподавателя Военно-Воздушной Инженерной академии имени Н.Е.Жуковского, полковника В.Д.Закутаева. О нём и его братьях я писал совсем недавно. Виктор Дмитриевич прислал мне копию этих воспоминаний, и с его любезного согласия я их публикую на сайте «Мастера»

«Война и оккупация глазами десятилетнего мальчика»

Село наше Критово (местные произносили «КрЫтово» - А.П.) находилось в Покровском районе Орловской области…Расположено оно в стороне от больших дорог.

Село находилось на слиянии двух речушек, берущих начало из родников, расположенных в двух-трёх километрах по течению выше. Вокруг села на небольших расстояниях располагались деревеньки и небольшие посёлки. Места вокруг села равнинно-холмистые. Деревеньки расположены на возвышенностях вдоль балок, пересекающих равнину. Посмотришь вокруг и увидишь бескрайние поля и балки, вдоль которых протекают речушки или течёт вода с полей в половодье.

Вид на центр Критово от бывшей Святодуховской церкви

Речка в Критово

Лесов нет, до войны можно было видеть только малорослые кустарники вдоль речек. Напоминание о крупных деревьях возникает при виде остатка сада барской усадьбы (помещиков Лилиенфельдов, а раньше – Казаковых – А.П.). Усадьбы были в большинстве деревень и располагались от них с краю. У крестьян садов практически не было из-за того, что не хватало земли. После революции барские усадьбы были разорены, а сады остались. Самые крупные сады, такие, как в нашем селе, стали колхозными, поэтому за ними был надлежащий уход. Яблоки раздавали на трудодни. После войны в 1947 году проводились так называемые лесонасаждения, украсившие нашу землю и сделавшие её более плодородной.

Наиболее привлекательной работой в деревне был сенокос. Косили мужики с восходом солнца. Местами покоса были луга-балки. Прекрасное было зрелище, когда пятьдесят косарей, идущих пеленгом (полу-клин летящих диких гусей), сверху балки вниз, в такт машут косами. Утреннюю тишину прорезает лишь свист кос. Первый косарь, закончив ряд, становится последним. После прохождения нескольких рядов полагается отдых. К первому отдыху младшие дети, ещё не способные держать тяжёлую косу, приносили отцам и старшим братьям утренний завтрак. Пока косари завтракают, ребята ищут ягоды, луговую клубнику и землянику. Клубника растёт на солнечной стороне. Ягода мелкая, в сравнении с окультуренным плодом, но зато очень сладкая и душистая. Земляника, напротив, росла на теневой стороне луга. Женщины переворачивали граблями скошенную траву, сушили её на солнце, а затем сгребали и, вместе с мужиками, высушенное сено складывали в ряды копен. Из копен делали стога. Подвозили копны к будущему стогу волоком с помощью лошадей. Погонщиками были ребята, но укладывали сено в стог опытные старики. Он должен быть таким, чтобы не промокать при дожде. Но подавали сено на стог огромными охапками с помощью вил самые дюжие мужики.

Женщины ходили на покос празднично одетыми, с граблями на плечах. Назад возвращались обязательно с песнями, красивыми, протяжными, переливчатыми. За сенокосом следовала так называемая рабочая страда, то есть, уборка хлебов. Жарища. Жаром пышет не только солнце, но и накалённая солома. Кусают оводы. Хочется пить. Конная жатка срезанную рожь укладывает стопками, их вяжут женщины. Вместе с ними в поле ребята, они помогают укладывать снопы в крестцы (копны) по 16 или 20 снопов. Крестцы ставят в ряд по четыре, что соответствует одному возу. Мужики свозили снопы в определённое место, где укладывали их в стог. Мы, ребятишки, участвовали в пашне. Ребята от 15 лет и старше пахали колхозное поле на лошадях. Ребята, которые были моложе, приходили на пашню с надеждой уехать в деревню верхом на лошади. Плуга  были пароконные, и уставшие пахари давали по одной лошади младшим ребятишкам. За это нужно было пару-тройку кругов пройти вместо пахаря, отдыхавшего на меже.

Начало войны

За день до начала войны, то есть, в субботу, 21 июня, мальчишек собрали у колхозной конюшни и сказали, что нужно верхом скакать в сельский совет. Это было после обеда. Ребята, естественно, были рады: какой деревенский мальчишка откажется проскакать на коне с ветерком километров восемь.  В сельском совете работала комиссия по проверке лошадей на пригодность их использования в армии. О войне ещё не было речи, и лишь утром узнали, что она началась. В тот же день, то есть, 22 июня забрали в армию первую партию мужчин (скорее всего, это было 23 июня – А.П.). Среди них оказался мой дядя, Егоров Фёдор Фёдорович, которому потом пришлось освобождать родную деревню от немцев. Он с боями прошёл до Праги (кстати, согласно данным сайта «Подвиг народа», шофёр-командир отделения, гвардии сержант Фёдор Егоров воевал в 12-ой автотранспортной роте подвоза 6-ой гвардейской стрелковой дивизии, много раз, подвозя боеприпасы, попадал под обстрелы, но всегда героические выполнял задания, дважды был награждён медалью «За боевые заслуги», первую заслужил за бои под Понырями летом 1943 года – А.П.).

Вслед за первым призывом   в деревню опять приходили повестки, так что к осени мужчин почти не осталось. Из-за отсутствия  мужских рук поля были убраны плохо. Снопы ржи лежали в крестцах и стогах, но молотить стало некому. Мышам было раздолье. А урожай 1941 года был очень хороший, что даже отметил немецкий генерал Гудериан в своей книжке… Эти «освободители» отсылали наш хлеб в Германию, не заботясь о голодающих местных жителях.

Первого сентября, как обычно, пошли в школу. Учиться долго не пришлось. Чувствовалось приближение немцев. Через наше село шли мужики, просились на ночлег и спрашивали направление на Елец. Одеты были по-разному. Это были выходившие из окружения или бежавшие из плена красноармейцы, а также уходившие на восток мужчины, не призванные в армию. От ночевавших у нас беженцев я узнал, что немцы одеты в зелёные шинели. На восток гнали колхозный скот.

Оккупанты в Критово

В середине октября (скорее всего, ноября – А.П.) я рубил возле дома хворост для печки. Внезапно я увидел, как из-под горы поднимается группа людей (человек десять) в зелёных шинелях и с автоматами. Они прошло вдоль села, стрельнули вверх и ушли. Через три дня появились три санных подводы, хотя снега ещё не было, запряжённых по немецкому образцу:  четыре  лошади цугом попарно. Соскочили и начали устраивать с гоготом охоту на кур, уток, гусей. Из нашего стада трое гусей им не дались. Молодая гусыня улетела вдоль речки, два других гуся спрятались на противоположном берегу. Забрав всю пернатую живность, немцы уехали, но затем нас периодически навещали, забирая весь мелкий скот. В результате в селении осталось лишь три гуся: наша гусыня, которую прятали от  набегов, да гусыня с гусаком на заречной части села. Дальше пошёл мелкий скот, не трогали только коров. Нашу корову они зарезали при отступлении. В первый же день немцы прошлись и по сундукам местных жителей.

После нашего контрнаступления под Ельцом фронт стабилизировался. Зимой 1942 года в селе Критово жили немцы. В нашем доме, размером в одну комнату, разместились пять оккупантов. С нами они ни в чём не считались, признавая бабушку, мать и детей за низшую расу. Еду готовили сами, но мать заставляли топить русскую печь. Из-за отсутствия в нашей местности леса печь топили соломой, которую сначала использовали для подстилки скоту, а потом она шла на растопку. При немцах был вырублен подчистую весь барский сад на дрова. Для мамы их пребывание стало мукой. Они смачно лопали награбленное, а мы, четверо братьев, были голодными. Мама нам говорила: «Не смотрите!» Немцы играли на губной гармошке, резались в шашки, и, что было удивительно, громко пускали газы. Запомнился эпизод. Один из немцев где-то добыл круглый клубок шпагата. Чтобы удобнее было послать его «цивилизованной» родне, он вырезал из картона прямоугольник и аккуратно намотал на него шпагат. Мне этот кирпичик вдруг вспомнился, когда наш министр Швыдкой добивался от Эрмитажа и Пушкинского музея возвращения немцам картин и разглагольствовал по телевидению о реституции и нашей «вине» перед  культурой Германии. Этот кирпичик наглядно свидетельствовал, что немцы не только разрушили наши города и сёла, уничтожили массу ни в чём не повинных людей, но и обобрали всё население буквально до нитки….

Виктор Дмитриевич Закутаев в Критово (осень 2013)

 (продолжение следует)

• Братья Закутаевы
• Воспоминания полковника Закутаева о селе Критово (окончание)
• Афанасий Власов – мученик и герой
• Профессор Закутаев - снова на родной земле
• Долгая дорога на родину. Продолжение.
• Гости из Латвии на Покровской земле
• Долгая дорога к родным краям
• Возвращение Святого духа в Критово
• Водосвятный молебен в селе Критово
• «К родному пепелищу» в село Критово