16 стрелковая Литовская дивизия

(бои у села Алексеевка)

Это воинская часть хорошо известна многим покровчанам. На нашей земле начался её боевой путь, подробности которого описаны в вышедшей в 2008 году в Вильнюсе на русском и литовском языках книге.  Она так и называется – «Шестнадцатая Литовская».  События февраля-марта 1943 года, описанные в этой книге, я и процитирую:

«К 17 февраля 1943 года, измотанная рядом крайне тяжелых зимних переходов, дивизия прибыла в район села Дросково Орловской области и по приказу командующего армией в ночь с 18 на 19 февраля сосредоточилась на участке Экономичное, Егорьевка, Вольный Труд, Никитовка, в районе села  Алексеевка Покровского района Орловской области (в 50 километрах юго-восточнее г. Орла).

Прибывший на фронт  командующий 48-й армией генерал лейтенант П.Л. Романенко отдал 17 февраля 1943 года следующий приказ: в течение двух дней сконцентрировать основные силы в селе Алексеевка Орловской области, в районе населённых пунктов Троицкое, Протасово, Золотой Рог. Силами 156-го полка вместе с действовавшими здесь ранее 6-й гвардейской и 143-й стрелковой дивизиями занять железнодорожную станцию Змиевка и подготовиться к наступлению в направлении Орла.

19 февраля наступление не началось. Бойцы трое суток провели на исходных позициях для атаки, ожидая сигнала. Но его не было, так как артиллерия не смогла подойти вовремя.

Первый боевой приказ командира дивизии гласил:

«Боевой приказ № 1 20.02.43. 19.25.

16-я Литовская стрелковая дивизия, штаб командира дивизии, Алексеевка.

На фронте 48-й армии враг разбит, отступает, ожесточенно сопротивляясь, часто проводит контратаки и массовые авианалеты.

Против 6-й гвардейской и 143-й стрелковых дивизий воюют остатки разбитой 45-й пехотной дивизии, вновь переброшенный 101-й полк десантной дивизии, 501-й минометный полк без материальной части.

Противник стремится восстановить прорванную линию фронта в направлении города Орла.

16-й Литовской стрелковой дивизии начать наступление на фронте 6-й гвардейской и 143-й стрелковых дивизий, сломить сопротивление, взять район Змиевки и развернуть наступление в направлении города Орла».

Рубежи под Алексеевкой, где была послана наступать 16-я Литовская дивизия, обороняли немецкие войска, позиции которых состояли из глубоких укрепленных траншей, оборудованных противотанковым узлами; они имели сильное артиллерийское прикрытие и не были ограничены в расходовании снарядов. Личный состав размещался в отапливаемых землянках. Авиационная поддержка была очень сильной. Предполье на подступах и первой линии траншей было оборудовано тремя рядами проволочных заграждений. Использовался и мороз — перед траншеей был устроен вал из снега, облитого водой и превращавшегося в ледяную корку. В бойницах, оставленных в валу, были установлены пулеметы. В отдельных пунктах в землю были закопаны танки, пушечно-пулеметные башни которых служили в качестве дотов.

До 16-й дивизии этот участок штурмовали и, не продвинувшись, понесли большие потери, 143-я (II формирования) и 6-я гвардейская стрелковые дивизии.

С 22 февраля по 22 марта 1943 года в составе 48-й армии 16-ая Литовская активно участвовала в сражениях на орловской земле у села Алексеевка. Это первое сражение дивизии с немецко-фашистскими войсками проходило в очень сложных условиях холодной,  снежной и ветреной зимы. В огромных сугробах на не поддающихся расчистке дорогах вязли машины, артиллерия и повозки с боеприпасами на конной тяге.

Дивизия заняла свой боевой участок в ночь на 21 февраля 1943 года. 167-й стрелковый полк утром этого дня выслал разведку. Дивизия сразу же попала под сильный пулеметный и минометный обстрел противника и через два часа отошла. Все это время немецкие войска постоянно вели систематический артиллерийский и минометный обстрел позиции 48-й армии, нанося авиационные удары.

После предварительных разведок боем и неоднократных изменений боевых участков, в 9 часов 30 минут 24 февраля 1943 года дивизия впервые вступила в бой совместно со 143-й стрелковой и 6-й гвардейской стрелковой дивизиями. После непродолжительной артиллерийской подготовки, она перешла в наступление в районе села Алексеевка (Орловская область). В ее задачу входило прорвать оборону противника, выйти на рубеж р. Неручь, а в дальнейшем наступать в направлении станции Змиевка. Артиллерийская поддержка была очень слабой, у командования не было других сил, кроме батарей легких орудий 224-го артиллерийского полка, так как застрявшая из-за бездорожья тяжелая артиллерия смогла встать на боевые позиции только через неделю, 28 февраля. Полк не мог двинуться на позиции со станции Красная Заря — не было горючего. Атаки в этих условиях успеха не имели. Исходный рубеж атаки был обороняющимися немецкими войсками пристрелян, и они держали его под постоянным минометным огнем. 23 февраля по атакующим, вышедшим на поле перед немецкими траншеями, немецкая авиация нанесла сильный удар.

Памятный знак на месте боёв 16-ой Литовской дивизии

Пушки полковых батарей были небольшими, их даже удавалось с помощью пехотинцев перетаскивать по снегу. Созданные еще в начале века, они были безотказными в бою, скорострельными, с довольно мощным снарядом. В целом в этих условиях это было грозное оружие. Но часто артиллеристам еще не хватало опыта. Когда артиллерию подтянули, то при поддержке артиллеристов рота 249-го полка смогла ворваться в деревню Никитовка.

После короткой артиллерийской подготовки 24 февраля 1942 года 167-й полк начал при поддержке семи танков атаку поселка Нагорное.

Этот поселок был тщательно подготовлен противником для обороны: перед ним были установлены минные поля, заграждения из колючей проволоки, построены доты. Несколько танков, закопанных в землю, были превращены в огневые точки.

Наступавшие цепи были сразу же встречены сильным пулеметным и минометным огнем и залегли на открытом снежном поле. Без белых маскхалатов, в отчетливо заметных шинелях они были четко видны противнику. К этому времени дивизия получила средства усиления — танки, «катюши», артиллерию, — но подкрепление уже не оказало воздействия. Штаб армии продолжал требовать решительных наступательных действий, бросить в атаку всех до единого солдат тыловых служб — кашеваров, возниц, парикмахеров, оставив только медицинский персонал. Но положение не менялось. Наступление заглохло. Проявляя смекалку и находчивость, лишенные возможности замаскироваться и укрыться, солдаты прятались от наблюдения противника за стенками из блоков, которые они нарезали из плотно слежавшегося снега, что в некоторой степени защищало от пуль и осколков. Танки прорвались и подошли вплотную к окраинам поселка, но технике пришлось отойти из-за того, что отстала пехота.

Атаки по этому полю дивизия повторяла несколько суток, даже в ночное время, но успеха они не принесли. В ночь на 28 февраля 1943 года задание дивизии было изменено: ей было приказано сменить на позициях обескровленную в боях 6-ю гвардейскую дивизию и, наступая в направлении деревень Никитовка — Панская, выйти к реке Неручь. На этом участке с 6 марта 16-я дивизия почти две недели вела наступательные действия, но безуспешно.

Только за период с 20 по 26 февраля 1943 года дивизия потеряла в ходе боев 505 человек убитыми, 2035 ранеными, 527 пропавшими без вести и 88 человек по другим причинам. Потери, таким образом, составили 3155 человек за одну неделю боев. Всего же за время этих боев погибли более 2 тысяч воинов дивизии. В стрелковых и пулеметных подразделениях полков из строя вышло более 75 % воинов.

В эти дни в дивизию приезжало руководство республики — А. Снечкус, М. Гедвилас, А. Гузявичюс. Увидев собственными глазами размеры людских потерь при полной неудаче боевых действий, Снечкус «был потрясен». Как вспоминал бывший офицер дивизии, вслух он только сказал, что «трудно сейчас судить, в чем тут причины неудач. Но бойцы здесь ни при чем! Они выполняли приказ и мужественно дрались с врагом».

Ряды подразделений в стрелковых полках настолько поредели, что их пришлось пополнять за счет штабов и тыловых подразделений, в том числе и особого отдела дивизии. В ночь на 28 февраля обескровленную дивизию сменили с той же задачей подразделения упоминавшейся 6-й гвардейской дивизии, успевшей получить значительные пополнение. Начиная с 6 марта, в течение двух недель предпринимались новые атаки на позиции противника под Никитовкой. Не будучи обеспеченными артиллерией, авиацией и танками, они по-прежнему не привели к продвижению на местности.

16 марта 1943 года 16-я стрелковая дивизия по приказу перешла к обороне западнее и юго-западнее Алексеевки. 20 марта она передала занимаемые позиции подошедшим частям 399-й дивизии и отошла в тыл.

Дивизия с честью выполнила свою задачу. Вместе с другими соединениями армии, также понесшими большие потери, своими активными наступательными действиями Литовская дивизия сковала крупные силы противника, что не позволило немецкому командованию снять ни одной части с этого участка фронта в помощь войскам Манштейна, который в марте 1943 года вел контрнаступление под Харьковом.

После первых тяжелых боев дивизии 308 ее бойцов и командиров получили боевые награды. Близ места боев в Алексеевке находится воинское кладбище солдат и офицеров Литовской дивизии, в честь их подвига здесь воздвигнут величественный памятник.

Поклонный крест из Литвы на братском захоронении в селе Алексеевка

22 марта 1943 года 16-я стрелковая дивизия была отведена во второй эшелон 48-й армии Центрального фронта, которым командовал генерал-полковник К.К. Рокоссовский. Дивизия оставалась во втором эшелоне вплоть до начала подготовки к Курской битве, находясь на отдыхе, переформировании и получая пополнение. Она располагалась в деревнях Тростниковка, Федоровка, Кубань, Архаровские Выселки, Бобылевка, Залипаевка, Нижнее Архарово по берегам речки Синковец. Сосредоточившись здесь, в 12 километрах восточнее и юго-восточнее Алексеевки, дивизия с апреля проводила оборудование промежуточного оборонительного рубежа, выполняя задачу быть в готовности к контрудару в случае прорыва противника на стыке 48-й и 13-й армий, а также контратак в северо-западном и западном направлениях.

В апреле 1943 года дивизия занимала позиции в обороне западнее и юго-западнее Алексеевки; командный пункт находился в деревне Барково. 

Как агента немецкой разведки  в Погудаевке допрашивали

Особый же отдел  16-ой Литовской расквартировался вначале в деревне Тростниково, жители которой вывесили на стене одного из домов доску с надписью: «Из этой деревни фашисты увезли в фашистское рабство 6 человек. Боец! Спаси их от смерти! Верни их к своим семьям! Вперёд, на Запад!»

28 апреля Особый отдел  дивизии переместился в деревню Погудаевка, где и находился вплоть до летних боёв. О том, какой любопытный случай произошёл вскоре в 16 Литовской дивизии, рассказал в книге «Забвению не подлежит» бывший следователь Особого отдела НКВД (потом – контрразведки «Смерш») Евсей Яцовскис, который в те дни находился в Погудаевке:

«Вернувшись в один из вечеров, увидел в отделе задержанного красноармейца, направлявшегося в сторону передовой. Наши патрули доставили его в Погудаевку. Поздней ночью пришлось разбудить начальника отдела полковника Барташюнаса и доложить о результатах допроса. Полковник приказал немедленно отконвоировать задержанного в Особый отдел армии.

Как сейчас, вижу перед собой этого рослого, статного, смуглого украинца. Предложил ему сесть, а сам принялся рассматривать  изъятую у него при личном обыске красноармейскую книжку. Она никаких подозрений не вызывала. Других каких-либо документов у задержанного не было.

Первым делом в таких случаях я заполнял анкету, что и в этот раз начал делать: фамилия, имя и отчество, дата и место рождения, место постоянного жительства...

Я спрашиваю, он отвечает, записываю, опять спрашиваю:

- Профессия и специальность?

- Тракторист.

- Место службы и должность или род занятий?

- Агент немецкой разведки...

Мне показалось, что я ослышался. Ничего не стал записывать и переспросил. А он в ответ:

- Я уже сказал, агент немецкой разведки. Прошлой ночью был переброшен в тыл Красной Армии.

Я поспешно кончил заполнять анкету и принялся писать протокол допроса подозреваемого.

- Вы запишите, пожалуйста, в протокол, что я явился с повинной, с тем, чтобы во всём чистосердечно признаться, - попросил допрашиваемый.

- Но ведь Вас задержал патруль, - возразил я.

- Не моя вина, что пришлось весь день  искать Особый отдел.

И тут он мне поведал из ряда вон выходящую историю.

Ещё задолго до получения задания от гитлеровской разведки этот агент твёрдо про себя решил: «Поручения фашистов выполнять не буду и сразу после выброски добровольно явлюсь в Особый отдел НКВД». После приземления на парашюте в нашем тылу он штыком заколол своего напарника-радиста, который намеривался выслужиться перед врагом, спрятал рацию, оружие, другое выданное немцами снаряжение и направился в сторону фронта на поиски Особого отдела. Повстречавшиеся на рассвете красноармейцы показали ему на землянки на опушке леса. Он приблизился к одной из землянок и спросил у часового, здесь ли Особый отдел.

Красноармеец недружелюбно спросил:

- А тебе какое дело?

- Я немецкий шпион.

- Я тебе покажу, «шпион»! Давай катись-ка отсюда! – зло прикрикнул часовой и направил на него дуло автомата...

- Что ж мне оставалось делать? – продолжал свой рассказ задержанный. – От того места весь день петлял по дорогам, пока не встретил ваши патрули.

Приблизительно  месяц спустя в отдел заезжал руководящий работник Особого отдела армии, от которого мы узнали, что все показания задержанного полностью подтвердились, - был обнаружен убитый немецкий агент, парашюты, радиоаппаратура. Разобрались и с ротозеем-часовым, прогнавшим прочь немецкого агента. Он, видите, ли, думал, что, называя себя шпионом, красноармеец над ним подшучивает, издевается.

- Не встречал таких шпионов, которые сами приходят в НКВД, - пытался оправдаться незадачливый боец взвода охраны Особого отдела.

Но на фронте случалось всякое!»

О немецких шпионах в деревне Жигачёвка

«Отходя, враг оставлял в нашем тылу свою резидентуру. Приходилось выявлять и ликвидировать ее. Обезвреживали пограничники, шедшие вслед за наступающими войсками, и пособников врага, не успевших удрать или по каким-то причинам задержавшихся на освобожденной территории. В мои руки попало одно из донесений командования войск по охране тыла Брянского фронта, на участке которого приходилось выполнять задачи и пограничникам нашего полка.

4 марта сего года в д. Жигачевка Дросковского района Орловской области была вскрыта шпионская резидентура «ГФП» (тайная полевая полиция – исполнительный орган военной контрразведки в действующей немецкой армии), возглавляемая резидентом «Х», из пяти человек. Эта резидентура была оставлена немцами при их отступлении из Дросковского района с задачей сбора сведений о концентрации и продвижении частей Красной Армии на курском направлении.

В соответствии с директивой главной квартиры командующего немецкими войсками на Восточном фронте гитлеровские оккупационные власти использовали в период оккупации в качестве ставленников и пособников немецкого фашизма бывших белогвардейцев, националистов, кулаков, изменников Родины, уголовников и антисоветский элемент. Это отребье в той или иной мере помогало тайной полевой полиции, жандармам, местным комендантам получать разведывательные данные о прифронтовой полосе, изыскивать необходимые ресурсы для германской армии, выявлять коммунистов, партизан, семьи военнослужащих Красной Армии.

Приходилось выкорчевывать всю эту нечисть. Были и другие встречи. С нашими советскими людьми, что, оставаясь на временно оккупированной территории, не пошли в услужение к врагу, а действовали, как подсказывали им совесть, сердце советского патриота. Мы встречались с партизанами, подпольщиками, партийными и комсомольскими активистами, которые по своей доброй воле, как могли, боролись с врагом, не страшась смерти».

(из книги М.Г. Паджева «Через всю войну») (Записки пограничника), изд-во «Политическая литература», Москва 1972 г, страница 259-260).

Итоги зимнего наступления

Полностью выполнить ту задачу, которую ставил перед 48-й армией командующий Брянским фронтом Рейтер, дивизии не смогли. Сил оказалось явно недостаточно. Да и немцы подтянули резервы.

Кроме того, наступление в зимних условиях оказалось очень тяжелым.  Только одна 73-я стрелковая дивизия, к примеру, потеряла более 2,5 тысяч бойцов убитыми и ранеными. Аналогичные потери понесли 6-я гвардейская и 137-я стрелковые дивизии. Продолжать наступление без пополнения людьми и техникой было делом самоубийственным.

   Вообще, что касается цены, которую заплатили наши войска в этой зимней Орловской наступательной  операции, то она была велика. В 137-й стрелковой дивизии потери (убитые и раненые) составили 55% личного состава, в 73-й стрелковой – 62%, в 6-й гвардейской – 59%. Всего же 48-я армия за февраль 1943 года  потеряла 30 560 человек (8 983 из них – убитыми, 2 036 – пропавшими без вести и 19 541 человек – ранеными).

С марта 1943 года и до лета по территории района установилась новая линия фронта, проходившая в непосредственной близости от станции Змиевка.

Зимнее наступление 48-й армии имело только частичный, местный успех. Для нас же, покровчан, он знаменателен, поскольку были освобождены в ходе наступления оба райцентра – Дросково и Покровское, а также более 200 населенных пунктов.

Александр Полынкин

• Второй этап освобождения Покровского района (продолжение)
• Забытые в Бобровке и Протасово: возвращение (часть вторая)
• Забытые в Бобровке и Протасово: возвращение (часть третья)
• Забытые в Бобровке и Протасово: возвращение (часть четвёртая, заключительная)
• Прибалтийская делегация – в Покровском и Малоархангельском районах
• Литовская дивизия на Орловской земле (окончание)
• В Алексеевке состоялось перезахоронение шести советских воинов
• От Алексеевки до Каменки через Петровку (о судьбе нескольких захоронений двух соседних районов)
• К 70-летию освобождения Покровского и Свердловского районов
• Районная газета «За социализм» 70 лет назад