Том 2. Часть вторая

Том 1. Часть первая - здесь

Том 1. Части вторая и третья

Том 2. Часть первая

Том 2. Часть вторая. Юность

Мы жизни выходим навстречу,

Навстречу труду и любви…

Приехал к октябрю в Орел. 8-й класс – класс перелома. Встретился с Валей и начал догонять. У Николая [Раевского] увидел Шурика [Скворцова] (он в  7-м классе вступил в комсомол), Владю [Богородицкого] и Мишу [Орлова]. Ребята делали стенгазету. Газета называлась «Сталинец» и вышла лучшей в школе. Началась учеба. Класс жил хорошо, дружно.

В школе появился новый директор, Григорий Тимофеевич Захаров. Он преподавал у нас историю. Это был прилично одетый молодой человек и при этом дурак, каких мало. Вместо истории он нёс какую-то ахинею. Уроки истории были для нас комедией. То он делил свет на четыре части: северную, южную, западную и восточную, затем прибавил пятую: центральную; то соединял все океаны воедино. Затем Ричарда назвал «Рычагом». Одного императора заставил царствовать 146 лет. В Америке оказались не волонтеры, а вольнотеры. Наполеон он него мчался в дальний бой и при этом переходил ЧЕ реку. В общем, ужас зеленый. Школу с одного из первых мест «вывел» на последнее.

По математике был Виктор Вениаминович Соломин («Винтик») – педагог средних лет, грубоватый, средней силы. Первый год он много чудил, особенно с лодырями. То садился за стол и кивал кому-то указательным пальцем. С «камчатки» молча плыл походкой вразвалочку Вася Исаев (знали соколы, к кому кивок относится). Подходил к доске и молча останавливался. Винтик к нему. Минуту смотрели друг другу в глаза. Затем короткий вопрос: «формула Герона?» Обоюдное молчание 5 минут, и Вася плывет назад, а Винтик, бросив коротко «2» садится за стол. В четвертой четверти, когда полагалось спрашивать за год, он у некоторых учеников спрашивал теорему (одну) по выбору, [и то] умудрялись получить «плохо». Так, раз, зайдя в класс, Винтик произнес: «Тощилкин Миша, иди сюда, друг». Выходит. - «Какую теорему знаешь?» - «Теорему Пифагора» - «Валяй». Рисует на доске чертеж доказательства, которого мы не проходили. Винтик смотрит: «самостоятельно, стало быть, занимаешься». Молчание. Чертеж Миша нарисовал, но дальше ни шагу. Только в голове чешет. - «Так и одно не знаешь. «2».

- «Орлов». Выходит. – «Что-нибудь знаешь?» - «А как же» - «Давай». Доказывает. – «Так» - «Я еще знаю» - «Да ну? Много?» - «Три» - «Герой. За весь год три теоремы выучил. Посредственно». Веселое было время.

Наша компания часто собиралась. Играли в шахматы, разговаривали.

4 ноября был торжественный вечер. Шумно его провели. Понемногу знакомились с девочками. На вечере образовалась первая пара (правда, недолговечная): В. Исаев и Е. Щаулина (дочь очень хорошего педагога по истории, которая преподавала у нас в 7-м классе, затем была завучем и классным руководителем у Славы). Шурик веселил девчат.

После праздников достал книгу [Э. Генри] «Гитлер против СССР» (очень интересную, т.к. там давались прогнозы будущей войны). Часто ходил в кино. Понравилась картина «Человек с ружьем». В то время в Орле было три кинотеатра: «Октябрь», «Молот», вновь отделанный «Комсомольский».

25 ноября встретил день рождения. Были Владя, Миша, Шурик, Николай и Валя (Уткин). День прошёл хорошо. Из подарков больше всего понравился очень красивый шерстяной галстук (первый). Учился я неплохо. Часто делал уроки вместе с Валей Г.. Во второй четверти помогал Вове Удовенко, простоватому пареньку из нашего класса, мечтавшему стать летчиком.

Любовь.

Любви все возрасты покорны…

Начинаю издалека. Как я уже упоминал, в нашем классе знакомств с девочками   у меня не было. После ноябрьских праздников я начал сближаться с несколькими нашими ученицами, а особенно с Надей Иргер. В классе довольно хорошей учебой и, главное, общим развитием выделялась группа: Иргер Надя, Головина Нина, Локтева Валя. Первая – «отличница», дочь зубного врача (отец умер), умная и симпатичная девушка. Вторая – училась плоховато, много читала (больше легкую литературу), очень хорошо декламировала, сносно играла в драмкружке, а самое главное – хотела быть похожей на легкомысленную француженку. Валя – простая, средней красоты девушка.

Итак, начало знакомства. Сначала обрывочные разговоры, отдельные замечания. Помню, встретив меня в центре, когда я шел в кино на последний сеанс, Надя спросила: «Неужели ты ходишь так поздно в кино один?» К 30/XI начали организовывать поход в театр. Пошло довольно много ребят и девчат, но вышло скучно, т.к. сидели далеко друг от друга. Я сидел с Шуриком. Немного поболтали с задними соседями Валей и Таней Покровской (была такая у нас разочарованная особа). Между прочим, в раздевалке я почувствовал, что кто-то трогает меня сзади. Обернувшись, увидел Надю. Она смеялась, но я как-то не обратил на это внимания. Николай в это время энергично развивал знакомство с девочками, и, главным образом, с Надей. Делал он это как-то утонченно.

Был вечер, посвященный Дню конституции. После заседания – кино (2 серии «Красных дьяволят»). Мы сидели вместе: я, Николай, Вова Уткин, Нина, Надя. Рядом были Валя и Сергей Верижников (у них начиналось знакомство). Шурик беседовал с [Нилой] Мазной (украинкой, ничего себе). У нас завязалась беседа. Николай на первых порах [погряз] в дипломатии. Говорили о концертах, театре и многом другом. Я-то разговаривать умел. Опять было несколько неловко: приходилось говорить через Уткина. Надя куда-то вышла. Я пересел на ее место. Когда она возвратилась, я поднялся, но она остановила: «Куда ты, сиди, ты мне не мешаешь». Так первый раз я сидел с девушкой. От этого вечера я получил много хорошего. Николай сказал [позже]: «Девчата заинтересовались, действуй». И я начал действовать.

В классе развернулись разговоры, что между мной и Надей.

К концу четверти мы близко познакомились. Обменялись треугольниками для памяти.

29-го собрались всем классом в кино. За билетами послали меня и Валю.  Купили и решили почудить (рассадить всех парами). И про Николая, конечно, забыли. Осталось одно место у стенки. Разметили билеты. Раздаем и говорим: «Ну, сегодня все местами и соседями будут довольны». Николай: «А я с кем?» - «Со стенкой», - спокойно говорю я. Он ударил кулаком по столу и закричал: «Не пойду!» - «Не ходи». Не пошел. Смотрели кинокартину «Великое зарево». Из-за стеснения разговор не клеился, хотя я сидел рядом с Надей и Ниной.

30-го ко мне пришли ребята. Играли в шахматы. Получилась курьезная история. Был у меня кот – «кысенька», злой и здоровый. Боялись мы его все (кроме Славы, мамы и бабушки) как огня. Так вот, играли в шахматы, как в комнату вскочил кот. Никого в доме из «усмирителей» не было, мы отступили в столовую в панике и страхе. Однако, доиграть партию хочется. Мы одеваем на Шурика шубу, ушанку, две пары варежек, валенки, противогаз. Он отправился в комнату. Кот, испугавшись до смерти, залез под кровать, и Шурик торжественно извлек [его] оттуда.

У нас в тот год писали новогодние пожелания. Я получил их от Николая и Нади. Особенно заинтересовало последнее. Написал ребятам и Наде. Надо сказать, что я еще не был искушен в этом деле и написал их какими-то чопорными, даже Наде. Ни одного лишнего слова и намека на что-нибудь.

31-го – встреча Нового Года. В школе был «бедлам». Основная часть учащихся старших классов ушла на общегородские вечера 8-х, 9-х и 10-х классов. Учителя ушли тоже. В школе остались Г.Т. и «псалтырь». Ребятки разошлись. Исаев, Верижников, Козленков, Дубровкин явились пьяными. Г. гонялся по школе за буянами. В зале стоял рев, свист, хохот, одним словом, столпотворение вавилонское. Вдруг влетел Гриша и вскочил на сцену. Посмотрел безумными глазами на зал и завопил: «Поздравляю с Новым годом. Вечер закрываю, по домам!!!» В ответ раздался свист и крик: «Г.Т., еще одиннадцать часов». – «По домам».

Мы встретили Новый год в Доме учителя. Пришли с Николаем. Шурик и Мища были уже там. Владя вообще на вечера не ходил. Вечер начался «Свадьбой» Чехова. Настроение у меня и Николая было прескверное: девчата не пришли. По молчаливому согласию двинулись домой, но при выходе увидели раскрасневшихся от мороза Надю и Нину. Хандру как рукой сняло. Вернулись. Начался концерт. Я очутился около Нади. Разговаривали, шутили. Настроение у меня было замечательное. На сцене пели:

«То не ветер, по полю гуляя,

По дороге пыль метет

Это наша удалая,

Удалая конница идет…»

Песня мне понравилась, и всегда вспоминалась со счастливыми этими минутами.

Мы вскрыли пожелания. У меня в Надином пожелании были лишь намеки, но мне показалось что-то между строчек, и сердце бурно забилось, и все заплясало кругом. Я сейчас же написал дополнение к пожеланию Наде, полное намеков. Шумной компанией тронулись домой, провожать друг друга, баловались, играли в снежки.

В ту ночь я почувствовал в сердце тревогу. То пришла любовь. Любовь - самое чудесное человеческое чувство. Как легко стало жить! Все было окрашено в розовый цвет.

И весь мир был полон звуками музыки, никогда еще не слыханной.

Сердце.

…Любовь нечаянно нагрянет,

Когда её совсем не ждешь

И каждый вечер сразу станет так удивительно хорош

И ты поешь…

Сердце, тебе не хочется покоя,

Сердце, как хорошо на свете жить.

Сердце, как хорошо, что ты такое.

Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить…

Быстро пролетели каникулы. Мы ходили в кино, на вечер в клуб нашего завода. С этого вечера в последний раз мы провожали Надю вдвоем с Николаем. Он понял, что лишний. Некоторый холод (от ревности) входил уже в наши с ним отношения…

21 января Нина и Надя пригласили меня в дом пионеров, где работала мама Нины, и где в драмкружке были они. Там должен был быть вечер. Я согласился. Они ушли с дополнительного урока по русскому языку. После конца занятий вбегает Нина и увлекает меня с Валей Г.. Николай посмотрел подозрительно вслед. Вечер прошел хорошо, но из-за Вали не удалось их проводить (решил попробовать). На следующий день со школьного вечера первый раз пошел провожать Надю.

Девчата всё хотели расшевелить Владю. У него понемногу завязывалось знакомство с Ниной. Смотрели в театре «Ромео и Джульетта». Надя усадила Владю с Ниной, а сама села ко мне. В тот вечер она мне очень нравилась в своей шелковой кофточке. Мы болтали о пустяках.

Был я, все-таки, с сумасшедшинкой. Приревновал Надю к Владе (будто она уделяет ему много внимания). Из-за пустяка поссорился с обоими, но сразу же сообразил свою ошибку. Обратился за помощью к Нине. Она все устроила: передала Наде записку (хороший товарищ была Нина, со всеми ладила). На следующий день я пошел в кино «Октябрь». Сюда должна была прийти Надя. Придет или не придет? Пришла. Мы смотрели замечательный фильм [«Остров сокровищ»], где мне так нравилась Дженни и её песенка: «На дело любое

Готова с тобою

Идти не боясь

Ничего…»

Надя заболела. Я писал записки и получал ответные. И те, и другие были безоблачные.

Я начинал любить по-настоящему и сначала старался об этом намекать в записках. 23 февраля встретил в Доме пионеров. Нина начала дружить с Владей. Подошел март. После вечера 8 марта, когда мы шли домой, Надя вдруг в присутствии других проговорила: «Игорек мой дорогой». Я остановился, как вкопанный. Она быстро объяснила, что проиграла американку. Затем проиграли американку я и Владя. Я – Нине, а Владя – Наде. Нина задала мне поцеловать Надю, Надя ответила тем же. Мы с Владей заволновались. «Ну, Владя, придется выполнять», - проговорил я. «Вот дуры девчонки», - волновался он. Однако произошла минутная ссора, и конфликт ликвидировался сам собой.

В конце четверти меня однажды отозвал в коридор Коля и таинственно сообщил, что читал дневник Нади, и она пишет, что очень заинтересовалась мной. Земля зашаталась подо мной. Ведь то, что пишут в дневнике – правда. В ту ночь я видел во сне, что обнял и поцеловал Надю. Когда мы были затем в кино, то во время сеанса волосы Нади дотронулись до моей головы. По телу [точно] прошел электрический ток. Она потом говорила, что почувствовав это, подняла, было, руку, чтобы поправить берет, но было так хорошо, что не стала ничего делать.

Я написал короткие записочки в виде пожеланий своим товарищам (по случаю конца четверти). Наде я писал, что говорила не голова, а сердце, что в сердце пришла любовь, что я горячо люблю её, и с ней мне не страшны никакие преграды.

23.III занятий почти не было. Надя передает мне записку. Я раскрываю, и рука задрожала: «Игорек. Я тебя люблю и чувствую тоже, что и ты». Сердце заколыхнулось от счастья. Я поднимаю глаза и встречаюсь с глазами Нади, которые излучают любовь. Я сажусь с ней рядом и осторожно кладу руку на её руку.

24-го были в театре. В эту ночь Владя поцеловал Нину (без всяких предисловий), причем смутилась не она, а он, и ничего не сказав, убежал, несколько дней не разговаривал. Затем понемногу их дружба сошла на нет. Каникулы проходили ничего, только Надя немного обиделась на мою нерешительность, но не сказала, а хотела указать на это косвенно. Я сначала не понял, в чем дело, удивился и несколько дней хандрил. Ближайшим товарищем стал Владя. Мы с ним гуляли по городу, немного чудили (помню, как я пролез на закрытый вечер городского [комитета] комсомола).

В середине апреля я узнал, что у Нины есть дневник и попросил почитать. Она сказала: «Дай свой». Я вел дневник слишком возвышенным стилем (писал только о своей любви). Дал и взял её. Положил в портфель, закрыл на ключ и пошел в раздевалку. Прихожу домой, открываю портфель – нет дневника. Первая мысль: забыл в школе, прочтут, скандал. Затем вспомнил, что около меня в раздевалке вертелся В.. Я – к нему, он отказывается. Может быть сосед? К Николаю. Клянется со слезами на глазах, что не делал мне никакой подлости. К В. и уличаю его. Отдает дневник. Рассказывает, что делал по указаниям В.Г.. Что его толкнуло на это? Что толкнуло его на подлость по отношению к единственному товарищу? Я, наконец, раскусил его, поняв какая ничтожная у него душонка, и прервал всякие отношения.

Надя вдруг начала ревновать меня к Ниле Мазной (я помогал ей по географии). Я обиделся. Чтобы разъяснить положение, решили обменяться дневниками. С интересом раскрыл я её дневник и узнал, что заинтересовалась мной в декабре. Чувство развивалось, и что последнее время я несколько изменился к худшему (ревность к Ниле). Я не понял этого, решил, что она охладела ко мне, и загрустил. Вечером мы были около школы во дворе. Нездоровилось. Валя запела «Дружбу», стало так грустно на сердце. Я пошел домой. Однако тучи разошлись. Она увидела из моего дневника, что неправа, т.к. мое сердце полно только ей одной.

На следующий день был дома: нездоровилось. Получил записку от Нади: «Игоречек (опять) … Мы так близки, что слов не надо,

                   Чтоб повторять друг другу вновь

                   Что наша нежность и наша дружба,

                   Сильнее страсти и больше, чем любовь».

Снова все было в порядке. В кино я обнял Надю и прижался к ней. Она ответила на мой порыв и взяла мою руку. Мы часто встречались с ей и бродили по далеким окраинам, говоря о том и о сем или молча.

Я пришел на первомайский вечер. Захожу и почему-то бросилось в глаза, что Николай разговаривает с Надей (разговор, как и следовало ожидать, был пустой). Мне подумалось неизвестно что. Я повернулся и вылетел на улицу. В голове бродили сумасшедшие мысли. Зашел в ресторан «[Коммуналь]» и решил выпить. Хорошо, что вовремя спохватился и не выполнил этого. На следующий день на демонстрации всё выяснилось. Вечером пошел в Дом пионеров на премьеру драмкружка. Ставили «Голубое и розовое». Нина играла хорошо, а Надя посредственно. После спектакля пошел с Надей. Был чудный весенний майский вечер. Первый раз я взял её под руку. Она прижалась ко мне. Мы пошли по Карачевской [улице] к старому кладбищу. Я говорил ей слова любви.

Быстро проходил май. Настали испытания.

Летом Слава и мама поехали в Москву. Я следом. Заехал в Калинин (хотел ехать в Москву по каналу Москва – Волга). Поездка по каналу не удалась, но город осмотрел, и он мне понравился.

Из Москвы ехал через Брянск. В Орле пробыл несколько дней, после чего выехал в Малоархангельск, где отдыхал Слава с бабушкой. Однако долго здесь пробыть не удалось, т.к. я поехал с папой в Крым.

Отдыхали в Алупке. Там был замечательный дворец (бывший Воронцовский) и парк.

К сентябрю в воздухе запахло войной. Решили возвращаться через Одессу. Жаль, что спешу, а то бы можно было многое написать про это путешествие.

На «эмке» (такси) прибыли в Ялту. Утром к морскому вокзалу подошел черноморский экспресс-теплоход «Украина». Мы ехали на палубе. В Севастополе на берег сходить было нельзя, т.к. он был объявлен пограничной зоной. В Евпатории на рейде стояла эскадра. Я увидел наши эсминцы (похожие на итальянские) и лидеры, построенные в Италии: «Москва» и «Ташкент» [в Италии был построен только лидер «Ташкент», «Москва» - на заводе № 198 в Николаеве].

Наступил вечер. Полоска крымского берега скрылась на горизонте. Теплоход шел в открытое море. Я зашел в ресторан, заказал бифштекс и впервые выпил крепкого вина (сам не знаю почему). Вообще, во время этой поездки я чудил удивительно. Кстати, с 30 января начал курить, но курил понемногу (по 2-3 папиросы в день).

Утром появились берега Украины. Приближалась Одесса. Огромный порт был пустынен. В воздухе пахло грозой, и иностранные суда не входили в Черное море. Город единственный в своем роде («Одесса-мама»). Величественная одесская лестница. Были в Аркадии (курорт на берегу Черного моря). В Одессе жители, наверное, приобретают способность [к торговле] с рождения, т.к. всюду чем-нибудь торгуют (и большие и маленькие). Из Одессы ехали через Днепропетровск. Поздно вечером подъезжали к этому промышленному центру. Всюду огни рабочих поселков, заводы. Небо озарено багровым заревом от домен. В городе запомнился длинный проспект им. Фрунзе.

Здесь мне что-то стукнуло в голову, и я поехал домой один со ста рублями в кармане через Киев. Поезд шел по Правобережной Украине. Это – лучшее место СССР. Огромные села с чистенькими хатами, окруженными вишневыми садами, токами в левадах. Мимо окон проплыла Белая Церковь. Вдали был виден знаменитый сад графини Браницкой. Киев. В нем пробыл сутки. Самый красивый город Союза. Крещатик. Тротуары с акациями, в которых спрятаны фонари. Днепр. Над ним памятник Владимиру. Из Киева в Орел попал через Харьков. Город не понравился.

В обстановке внешней и внутренней произошли большие изменения. Был принят новый закон о воинской обязанности (теперь не давали отсрочек для учебы в высших учебных заведениях). С Германией был заключен пакт о ненападении. Началась 2-я Мировая война. Гитлер напал на Польшу. 17 [сентября] наши войска вступили в Западную Белоруссию и Западную Украину. Перед этим была мобилизация. Школу напротив освободили под госпиталь (опасались войны с Германией). Они перешли в нашу школу. Стали заниматься в три смены.

По немецкому языку стала преподавать Зинаида Лавровна Долгова. Лентяи, кроме Николая, забеспокоились. Лишь Орлов попросил меня помочь ему. Стали заниматься. Я общался с ним. У него душа была нараспашку. Вместе гуляли. С Надей отношения были нормальными.

К 7 ноября появилась мысль устроить вечеринку. Миша поддержал. Вечер прошел хорошо. Играли в почту, флирт. Объелись. Танцевали. С этих дней у нас в моду вошли танцы. Стали собираться у Нины, Нади, Лены (новый товарищ). Шурик к этому времени стал дружить с Эльзой Рехлер. Танцевали. Веселились. На вечеринке вина не было. Надя 7 ноября написала, что хочется сказать: «Я по-прежнему твоя».

25 пригласил к себе на день рождения всех товарищей. Перед вечером пошел с Мишей за патефоном. Вечер прошел весело. Танцевали. Играли. Очень понравилась пластинка с песней «В путь - дорожку дальнюю».

Надо сказать, что в отношениях с Надей у меня появился холодок. Почему – не могу объяснить. Николай же развивал бешеную энергию. И вот… Подвело вино. Мы в начале декабря собрались к Наде. Я должен был зайти к Мише, а с ним к Николаю. По дороге к Мише решил выпить и купил четверку наливки. Чтобы раскупорить ударил об забор, но взял её за горлышко. Бутылка – вдребезги. Руку поранил. Забежал к Мише, потом домой. Пока перевязал, прошло время. Приходим к Наде. Двери открывает Николай. Кроме него, никого еще не было. Я все понял.

Через несколько дней было решительное объяснение. Всё. Закурил и пошел в сторону. Сначала было грустно, думал было сблизиться с Надей опять. Это была утопия. Одному скучно. Приударил за Ниной. Стал посещать чаще Дом пионеров, хвалил её выступления, стал приготовлять вместе уроки. Состряпал какие-то записи и подсунул, да поторопился. Она ответила, что предпочитает остаться товарищем.

Через некоторое время стала дружить с одним пареньком (армянином) из Славиного класса. Владя начал дружбу с Таней Покровской. Слава учился в 8-м классе. Жили мы с ним по-прежнему дружно. У него появились хорошие товарищи: Люся Мохова и Лёва Перепелов. Первая несколько симпатичная, но удивительно взбалмошная девочка. Дружить с ней мог только такой покладистый человек, как Слава. Второй замечательный наш общий друг, точно родной. Умный и очень развитой парень. Считаю по сей день лучшим товарищем. Они были везде вместе. Лёва стал нашим домашним человеком.

Я и Слава в октябре 1939 года вступили в комсомол. Зимой был избран председателем учкома. Открывал вечера, делал доклады. Первого мая встречали у меня. Весело было, как на свадьбе. Соседи думали, что у нас обвалился потолок. Было шампанское и пирожные, которые достали с трудом.

Летом был в Москве.

10 класс (1940-41 гг.) Выпускной класс. Много занимались. Танцевали и т.д. Николай все время стремился стать военным медиком. Осенью уехал в Военно-медицинское Харьковское училище. Проводили с помпой, треском и портвейном, от которого закружилась голова. [Однако в училище Н. Раевского не приняли].

Начал работу в райкоме. Получил мандат. [Очевидно, речь идёт  о райкоме ВЛКСМ. Но об этом факте ни И.Н., ни его брат никогда не вспоминали, и достоверность его вызывает сомнение.]

Пролетали дня. 25 [ноября] были снова у меня. Танцевал с Тамарой Шориной (одной нашей новой знакомой, очень симпатичной). К этому времени Владя стал дружить (с Таней все пошло прахом) с новой ученицей Т.

Подходил Новый Год. Мы решили еготоржественно встретить. Встречали у Нины при полной свободе (её матери не было дома). Патефона не было. Танцевали «всухую». Шурик с Эльзой сварили на кухне картошку. Стол был накрыт. Шурик произнес тост. Выпили, повторили, и пошло веселье. Раскрыли пожелания. Я пожелал Нине такого, что сам удивился (с эпиграфом:

…Вотще Киферу и Пафос

Мертвит дыхание мороза

Среди пятиминутных роз

Растет неувядаемая роза…)

[у Пушкина: Блестит между минутных роз

                   Неувядаемая роза]

Она согласилась со мной дружить. Однако ничего не получилось (неважно[?])

В марте пробовали проводить Владю в военное училише. Проводили […] Владя в училище тоже не попал.

Неслись дни. Со скуки тарахнул несколько записок к Люсе Моховой, приударил на вечере. Не вышло. Подкатился  еще к одной учащейся. Один раз чуть было не замерз насмерть, провожая её на край города в одних ботинках и шелковых носках при 24° мороза.

Развернулись выпускные испытания. Работы было по горло.

15 [июня] кончили. Дома меня ждали замечательные подарки: часы и авторучка. Выпил шампанского с пирожным (папа только что приехал из Москвы). Закурил «Зефир» и поехал с Лёвой в город.

19-го был выпускной вечер в школе. Веселье длилось всю ночь. Я кончил «отличником». 20-го выпускали себя сами.

20-го был на призывной комиссии. Признали годным и оставили до особого распоряжения. 21-го в медицинское училище в Харьков уехали Миша и Коля. Владя собирался в Ленинград в В[оенно] М[орское] инженерное училище.

Я кончил среднюю школу.

Было лето 1941 года.

Была ночь перед грозой.

Конец второго тома.