Началась эта история несколько лет назад. В ту пору я писал заметки о своём деде, Порфирии Ивановиче Жучкове. Знали мы о нём немного, но для своего времени и это считалось очень даже неплохо. Чудом уцелевшие фотографии, вырезки из газет, несколько справок и скупые строки биографии: учитель, директор школы в Болховском районе на Орловщине, несколько лет на Дальнем Востоке и война.
Война с первых дней и почти до последних. Погиб мой дед в Берлине, во главе штурмовой группы, взорвавшей девять баррикад в самом центре фашистского логова. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В 1987-1988 годах Военное издательство Министерства обороны СССР выпустило в свет двухтомник «Герои Советского Союза» и выяснилось, что старший лейтенант Порфирий Иванович Жучков был агитатором 986-го стрелкового полка 230-й стрелковой дивизии. В Берлинской битве дивизия входила в состав 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта.
Прошли годы, наступила эпоха цифровых технологий, открылись ранее недоступные возможности. И начался поиск в архивах и на просторах Интернета. Он расширялся и расширялся, как круги на воде от брошенного камня. Постепенно материалы о деде заполнили несколько папок. Сведения из архивов и различных организаций, боевой путь дивизии практически по дням, присвоение званий, наградные листы и многое-многое другое, в том числе, - выписки о Жучковых из метрических книг болховских церквей и адрес-календарей Орловской губернии. Ответы приходили по-разному, одни быстро, других приходилось ждать месяцы и даже годы, а некоторых так и не дождался. Немножко отвлекусь и скажу, что попутно собранные данные о моей малой Родине - городе Болхове и болховчанах послужили материалом для написания нескольких краеведческих сборников: «Болхов: время и люди», «Мозаика Болховского края», «Былой войны суровые страницы» и «Далёких предков чуть заметен след». И, конечно же, увидел свет сборник «Порфирий Жучков: от Болхова до Берлина».
Он получился незавершённым, этот труд. Суть и дух поиска не только в найденных за определённый срок материалах, но и в его продолжении. Проходит время, появляются новые данные о военной године, ранее засекреченные. Да и ранее известные обрастают подробностями, заставляют возвращаться, дополнять и … снова в путь!
Конечно, не всё найденное вошло в сборник. Так, например… Нет, лучше рассказать по порядку. Выдержка из сборника: «В Государственном архиве древних актов (РГАДА) хранятся документы Болховской воеводской канцелярии. И среди них дело от 6 апреля 1731 года «О краже у болховского посадского Антона Жучкова крестьянином статского советника Гурия Трубецкого Яковом Лазаревым».
Вот бы до него добраться! Место подходит, Жучковы проживали где-то в районе Благовещенской церкви, это фактически центр посада. По возрасту Антон Жучков вполне подходит в деды к Андрею Жучкову. Да и сюжет интересный, что-то у него украл крестьянин Лазарев, завели целое дело на 11 листах. Оставлю этот настоящий детектив трёхвековой давности потомкам, может разгадают».
Написаны эти строки в 2016 году, а по воле Его Величества Случая и Госпожи Удачи фотокопии дела летом 2021 года попали в мои руки.
Удивительно, что дело сохранилось вообще, не погибло в страшном пожаре 1748 года. Вот как об этом сказано в документе из всё того же РГАДА: «… 26 июля 1748 года в Болхове великий пожар, сгорели 12 каменных и деревянных церквей и около 1500 обывательских дворов из общего числа примерно в 1800». И в другом: «…. и людей немалое число и Болховской канцелярии дел утратилось немалое ж число...» (РГАДА, фонд 248, оп1/12, д 681-682). И грозу 1812 года дело пережило, когда бесценные свидетельства прошлого попадали в руки солдат французской армии, а точнее сказать, сброда из европейской армии двунадесяти языков. Русский историк и археограф Павел Михайлович Строев писал об этом: «… французы выкидали весь архив в кремлёвский ров, и сии акты подверглись тогда растрате, повреждениям и сырости» (из письма председателю Археографической комиссии князю Ширинскому-Шихматову, орфография и пунктуация сохранена, - О.В).
Распечатал фотокопии, полученные по электронной почте, на стандартные листы и … осёкся. Дело в том, что сразу прочитать удалось лишь отдельные слова, текст изложен скорописью начала восемнадцатого века. Современному человеку без знания особенностей тогдашнего правописания и навыка не прочитать. Вот незадача!
А материал добротный, на гербовой бумаге, в правом верхнем углу каждого листа - двуглавый орёл и год изготовления бумаги - 1726. Челобитная, доношение, инструкция, листы допроса, реестр украденного и статьи Соборного уложения, на основании которых производился розыск. И визы начальства, решительные и размашистые. М-да, задача… Как её решить? И где же найти эту печку, от которой принято танцевать?
«Печка» нашлась, это учебник Ивана Степановича Беляева. Полное название «Практический курс изучения древней русской скорописи для чтения рукописей 15-18-го столетий». Издан Синодальной типографией в Москве в далёком 1907 году. И вот по чуть-чуть, по буковке, стали складываться слова и предложения, текст стал приобретать осмысленный вид. Как при печатании фотографий в былые времена: сначала размытые контуры, а потом в процессе проявления всё чётче и чётче. Вот только процесс «проявки» затянулся, да и особенности розыска следовало изучить, иначе прочитанные документы сразу и не понять.
В памяти всплыла сцена из гоголевского «Ревизора». Помните, все уездные чиновники взволнованы возможным приездом проверяющего, и только судья Аммос Фёдорович Ляпкин-Тяпкин спокоен: «В самом деле, кто зайдёт в уездный суд? А если зайдёт и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку - а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда».
Появились фамилии участников событий и названия населённых пунктов Болховщины. Надеюсь, что это всё будет интересно читающим заметки. А равнодушным к нашему прошлому и читать не стоит. Помните, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»: «Ну Иоанн, ну Грозный, ну что тут особенного?». Или диалог из другого известного фильма, «О бедном гусаре замолвите слово»: «- Ты бы хоть книжку какую прочитал. - А зачем, Иван Антоныч? - Да и правда, тебе, наверное, ни к чему».
Выяснился ряд неточностей. Это понятно, опись составлялась спустя полвека и ошибки, к сожалению, неизбежны. Удалось их исправить. Яков Лазарев стал Яковом Лазаревым сыном Абаничевым, а статский советник Гурий Трубецкой действительным тайным советником князем Юрием Юрьевичем Трубецким. Он … впрочем, всему своё время, а сейчас перемещаемся на три века назад, в воеводскую канцелярию города Болхова. Изложу события по найденным документам с обширными примечаниями и свои версии, отнюдь не бесспорные. В заключении… про это тоже потом, а пока у нас на дворе 6 апреля 1731 года.
«Всепресветлейшая державнейшая великая государыня императрица Анна Иоанновна самодержица всероссийская…». Этими словами начинается челобитная болховского посадского человека Антона Кузьмина сына Жучкова, поданная в Болхове в канцелярию воеводского правления 6 апреля 1731 года. Чернила выцвели за три века, и многие слова разобрать пока не удалось, поэтому небольшие пропуски, к сожалению, присутствуют. Но чтение впечатляет буквально с первых слов. Конечно, знать все титулы и грамотно их написать мог только подъячий воеводской канцелярии, о чём в конце документа сделана приписка: «болховский подъячий Михайла Головин к поданной … в Болхове в канцелярии воеводского правления … вместо Антона Жучкова руку приложил».
Вернёмся к челобитной с сохранением орфографии того времени: «В апреле с 5 по 6 число в ночи покрадены в доме моём многия пожитки ... из воров пойман один человек, Яковом звать, а прозвания не знает, а при нём с покраденных моих пожитков поличного два сундука … и оного вора с показанныя поличным привели в болховскую канцелярию воеводского правления для розыску, а товарищи ево … с многия мои пожитки с оными … ушли.
Всемилостивейшая государыня императрица, прошу вашего императорского величества повелеть ваше державство сие моё челобитье в болховской канцелярии воеводского правления приняв, записать, а показаного вора приняв, распросить в застенке, а поличное, с которым он пойман, описать, отдать мне, а для сыску покраденных пожитков моих для поимки товарищей ево, ели ково он покажет, послать кого надлежит. Вашего императорского величества нижайший раб болховский посадский человек Антон Кузьмин сын Жучков». И дата - апреля в 6 день 1731 году».
Челобитная принята, резолюция наложена: «Записать в повытье приведёного с поличным вора, приняв, распросить по указу, поличное описать ...». И далее помета: «...прилюдно вор с поличным в канцелярии воеводского правления принят и отдан под караул сторожу Луке Свиридову. Того ж числа оное поличное осматривано … отдано показанное прилюдно Антону Жучкову». И подлинная подпись болховского посадского человека Антона Жучкова: «Антон Жучков вышеписаные пожитки взял и расписался». Далее в деле мы ещё увидим его подпись на реестре, но это потом, а пока читаем в помете: «...А при оном приведёном человеке косарь ломоной буров большой».
Сейчас нужно сделать небольшую остановку и дать необходимые разъяснения. Начинаем с канцелярии воеводского правления. Это административный орган при должности городового воеводы в России восемнадцатого века. Осуществлял общее управление и суд на территории уездного города и уезда. Повытье - старинное название отделения приказного стола, где сохранялись и распределялись по отделам списки дел, протоколы и тому подобное. Заведующий повытьем, подъячий, обыкновенно назывался повытчиком (словарь Брокгауза и Ефрона, том 24). Поличное - вещественное доказательство, найденное у подозреваемого в преступлении и изобличающее его в совершении преступления (толковый словарь Ушакова). «Косарь ломоной буров большой» - технические средства для проникновения в жилище. Косарь ломоной - большой нож, как правило, делался из обломка косы. Известен на Руси с давних времён. Если обух был значительной толщины, то насаживался на древко и широко использовался городским ополчением при защите от набегов крымских татар и литовских людей. Осенью 2018 года я передал такой нож в дар музею педагогического колледжа города Болхова.
Бурав - инструмент для ручного сверления отверстий в древесине. Представлял собой длинное винтовое или перьевое, ранее - «ложечное» сверло с кольцом на противоположном рабочему конце изделия. В это кольцо вставлялся прочный деревянный или металлический стержень. Вращая его, крутили сверло в будущем отверстии. Позднее бурав совершенствовался, стал известным всем коловоротом, а с появлением электропитания дрелью и перфоратором. Но что-то мы увлеклись, вернёмся в канцелярию. Прилюдно - проведение мероприятий в присутствии понятых. И обязательное личное письменное подтверждение. В случае неграмотности истца, по согласованию ставилась подпись одного из свидетелей.
«Распросить по указу» - провести розыскные мероприятия в соответствии с законами того времени. В 1649 году Земским собором принято Соборное уложение - свод законов, действовавших в России почти два века, до 1832 года. В труде М.Н. Тихомирова и П.П. Епифанова «Соборное уложение 1649 года», изданном Московским университетом в 1961 году, указаны лица, подписавшие этот документ, всего - 315 человек. Открывает список Святейший Патриарх Московский и всея Русии Иосиф, за ним поставили подписи церковные иерархи, бояре, окольничие и представители городов. Под № 97 значится «болховитин Фёдор Кравков». Вкралась досадная ошибка перевода, правильно - Фёдор Кривцов. Впрочем, он встречается и далее: «№№ 120-121 Фёдор Кривцов вместо чернян Самоила Сверчкова да Лариона Паршина по их веленью руку приложил». А откуда сам - не сказано. Всё верно, он уже был указан болховитином под № 97. Ещё за одного болховитина, посадского человека Назара Бобкова, под №287, по его велению, руку приложил калужский подъячий Ивашко Кононов. В «Материалах для истории Земских соборов 17 столетия Василия Латкина», изданных в Санкт-Петербурге в 1884 году, на страницах 95-96 приведена челобитная болховского воеводы Ивана Кошелева русскому государю Алексею Михайловичу. В рамках настоящих заметок нет смысла представить полный текст, поэтому ограничусь выдержкой: «… Имена болховичан дворянам, которые из Болхова выбраны ко Государю, Царю и Великому Князю Алексею Михайловичу всеа Русии к Москве и посадский человек: Фёдор Фёдоров сын Кривцов, Тимофей Андреянов сын Олфёров. Посадский человек - Дементий Есин». Вот вроде и небольшое дополнение-исправление, а несколько болховских фамилий отныне в списке старинных болховчан.
И вновь к «Делу»: « ...Приведён оный вор в канцелярию воеводского правления, по ниже писанным пунктам распрашиван». Всего пунктов три, но вопросы поставлены конкретно, и ответы на них позволяют разобраться в сути содеянного. Итак, вопрос первый: «Как тебе зовут, чей сын, прозвания, какова чину человек, что тебе от роду лет?»
Из ответа: «Яковом его зовут, Лазарев сын, прозвания Абаничев, крестьянин господина штатного советника князя Юрия Юрьевича Трубецкого, Болховского уезду, деревни Щербово, от роду ему тридцать лет».
Второй вопрос: «Сего 731 году апреля с 5 по 6 число в доме болховского посадского человека Антона Жучкова пожитки крал, кто с тобою были товарищи , что каких пожитков взяли, и кто тебе на то подводил и оныя пожитки где?»
Из ответа: «...приехал к ним в оную деревню Щербово крестьянин Мценского уезду Осипа Тимофеева сына Логвинова деревни Богдановой, Данило ево зовут, прозвания тово, он Абаничев не знает». Приезжий предложил крестьянам деревни Щербово, Якову Тарасову сыну Гришаеву, Ивану Дементьеву сыну Гришаеву и Якову Лазареву сыну Абаничеву «… красть болховского посадского человека Антона Жучкова, понеже я ево знаю».
Данила и один из Гришаевых, Яков, сходили в Болхов и «...присмотрели оного Жучкова двор, откуда прийтить красть», вернулись в Щербово, а 6 апреля Яков Абаничев, Данила, Яков и Иван Гришаевы «… на трех лошадях часу в другом ночи» приехали в Болхов, оставили лошадей в нижней слободе под присмотром Якова Гришаева и проникли в дом Антона Жучкова, «проломав сарай, взошли на двор, вывернули буровом , который они взяли из двора своево, замок, раскрыли двери» и совершили кражу вещей. Яков Абаничев указал на украденные шёлковые платки, жемчужные сороки и серебряные перстни. Всего украденного указать он не смог, «… а чего сколько побрано, того он, Яков, не ведает». Иван Гришаев и Данила с украденным отправились к лошадям, а «… он Яков пришёл к оному Жучкову на двор и взял из омшеника сундук, пожитки, понёс с того двора и в то число в другой вышней улице, близ двора болховского посадского Афонасья Лаврикова, ево, Якова, с тем сундуком поймали болховские посадские люди … с которым сундуком приведён, а товарищи ево в то число с теми крадеными пожитками уехали и куда - не знает».
Третий вопрос: «Ты, Абаничев, наперёд сего, кроме вышеписанного на воровствах и на разбоях, где бывал и воровских пристаней беглых драгун солдат и матросов знаешь?» И короткий ответ: «Он, Абаничев, кроме вышеписанного на воровствах и на разбоях, нигде не бывал и воровских пристаней також беглых драгун солдат и матросов не знает».
Завершает допрос резолюция: «Выпытать по указу надлежит оного Абаничева, разыскивать в застенке, также за оговорными людьми послать».
Вот так, всё вроде ясно и понятно. Лично для меня осталось непонятным только одно. Ничего не сказано про собак, а они, наверняка, сторожили двор и должны были, почуяв чужаков, поднять шум-лай. Притравили? Но в допросе об этом ни слова...
Наступило время необходимых пояснений-примечаний, чтобы не накапливались. «Штатный советник князь Юрий Юрьевич Трубецкой» - это действительный тайный советник князь Юрий Юрьевич Трубецкой, русский государственный деятель и общий предок всех последующих поколений князей Трубецких. К его личности мы ещё вернёмся в конце повествования.
Деревня Щербово Болховского уезда - одна из многочисленных вотчин князя. Деревня, сельцо, село в 13 верстах от Болхова, «...реки Мога и речки Засечны на левых сторонах» (РГАДА, Ф.1355, Оп.1, Д.949, Л.2об). На карте 1724 года она обозначена. Кстати, карта составлена русским картографом Иваном Крючковым, в настоящее время находится в Национальной библиотеке Франции, оцифрована в 2010 году. В наши дни Щербово - село на левом берегу реки Машок, проживает 13 человек (данные 2010 года)
В справочниках сказано, что Болховский уезд образован в 1778 году в составе Орловского наместничества. Как мы видим из полученных документов, в 1731 году Болховский уезд уже существовал. И Мценский уезд тоже...
Нижняя и Верхняя слободы — это, вероятно, улицы Никитские, Нижняя и Верхняя. Их ещё называли Улицы Польши и Литвы, а сейчас это улицы Апухтина и Фрунзе. Здесь же находилась Благовещенская церковь, прихожанами которой были многие поколения Жучковых. Впервые храм упоминался в Писцовой книге писца Никиты Ивановича Беклемишева и подъячего Осипа Трофимова в далёкие 1624-1625 годы. Но это был деревянный храм, а вот каменный как раз и строился в 1730 (или в 1740) году. Точная дата не определена, но имеет право на существование версия о строительстве храма в описываемое время. Этим объясняется знание крестьянами местности, возможно, привлекались к перевозке строительных материалов. Верхняя улица была частью дороги, по которой проезжали в Болхов из Карачева и Орла в сторону Белёва и Козельска. В наши дни улица утратила своё транспортное значение, а от Благовещенской церкви остались лишь развалины.
Удивило в третьем вопросе упоминание о беглых матросах. Беглые драгуны и солдаты - это понятно, а вот до флота от Болхова далековато. Ответ пришёл сам собой. В 1748 году был пойман и доставлен в Болховскую воеводскую канцелярию некий дезертир Афанасий Коровяков. Он возглавлял присланную из Польши шайку поджигателей русских городов и деревень. Об этом подробно написано в очерке Александра Полынкина, включённом в книгу «Болховские истории». Так вот, в допросе есть один из ответов: « И на воровствах и на разбоях он, Коровяков, не бывал, воров и разбойников, беглых драгун, солдат и мотроз и воровских пристаней и прочих себе подобных зажигателей никово не знает» (РГАДА Ф.248 Оп.1 Д.682). Видно, что допрашивали по определённой форме, даже порядок слов совпадает («Беглых драгун, солдат и мотроз»).
Оговорные люди - сообщники, на которых показал допрашиваемый Яков Абаничев. Кстати, эта довольно редкая фамилия встречалась и позднее среди жителей деревни Щербово.
Далее в деле приводятся статьи указа, служащие правовой основой для проведения розыска. «Того числа против вышеписанного выписано в уложении в 21 главе в статье 50 напечатано: А которого человека приведут с поличным а поличное у него вымут с приставом и понятыми а тот человек того поличного не очистит и отводу ему не даст и того приводного человека по поличному пытати и указ чинити до чего доведётся». То есть, изъяв поличное с понятыми, требовали дать объяснение. А дальше...
63 статья: «А на которых людей языки говорят с пыток в станех и приездех и тех людей по язычным молкам имати а животы их переписав запечатати и с языки тех людей с очи на очи ставити и распрашивать и указ им чинити так же как разбойникам». «Язычная молка» - сделанный или подтверждённый на пытке оговор колодником (языком) других лиц, как правило, соучастников. «С очи на очи» - это очная ставка, а «животы переписав запечатати» - обыск и опись имущества подозреваемых.
И ещё одна резолюция: «Показанного Якова Абаничева по силе вышеписанной 50 статьи распросить в застенке, а за товарищами ево послать кого надлежит, а воровские пожитки переписать, запечатать и приставить короул. До поимки Логинова крестьянина (мценского Данилы, - О.В) к воеводству послать чтоб для очной ставки прислан был, а двор ево и пожитки переписать запечатать … кто сыскан будет, распросить, ежели учнут запиратся, дать очныя ставки». И дата - 6 апреля 1731 года.
Ниже помета: «Того числа показанной Яков Абаничев распрашиван в застенке, поднят на виску, а с пытки сказал, что в распросе ево показано, а в дополнение ничего не показал, было ему пятнадцать ударов кнутом».
В этот же день: «1731 апреля в 6 в канцелярии воеводского правления оной канцелярии сторож Лука Свиридов сказал прилюдно де крестьянин болховского уезду деревни Щербово Яков Абаничев, который приведён был с крадеными пожитками болховского посадского человека Антона Жучкова понеже Абаничев показанного числа умре». Вот так да! Пятнадцать ударов кнутом - и нет человека. Далее: «Болховский житель Антон Мядынцев вместо сторожа Луки Свиридова по его прошению руку приложил». И приписка-указание другим почерком: «1731 году апреля 7 дня Якова Абаничева мёртвое тело отдать для погребения сродникам».
Розыск продолжался, предстояло приехать в деревню Щербово для продолжения следственных действий. В канцелярии воеводского правления составили инструкцию. Вот она: «По указу ея императорского величества болховской канцелярии воеводского правления ИНСТРУКЦИЯ. Подпрапорщику Григорию Ломакину служивыми людьми приехать Болховского уезду в вотчину князя Юрия Юрьевича Трубецкого деревню Щербово, взять той деревни крестьян, оговорных воров Якова Тарасова сына, Ивана Дементьева сына Гришаева, и по оговору пойманного вора той же деревни крестьянина Якова Абаничева, дворы Гришаевых и Абаничева пожитки переписав, запечатать и приставить до указу короул и оных оговорных людей пожитки их за своево и сторонних людей заруками … описание чинить при сторонних людях, а обид и разоренья никому не чинить … люди оговорные упрятца взяту, кто в доме их есть…». И подпись подъячего - Михайла Головин.
Русский язык за три века, конечно, изменился, но смысл инструкции понятен. Написана она чётко, никакого двойного толкования, только и делать, что исполнять. Но не всё так просто, события приняли неожиданный поворот...
В деле подшита челобитная приказного человека князя Трубецкого Петра Голиванова, поданная 8 апреля 1731 года: «Всепресветлейшая державнейшая великая государыня императрица Анна Иоанновна самодержица всероссийская. Сего 731 году апреля … дня болховской господина моего вотчины сельца Щербово крестьяне Яков Лазарев сын Абаничев, Иван Дементьев, Яков Тарасов послан с платёжными деньгами в Болхов, а при них было платёжных денег сто рублей… в Болхове ехали на дворе господина моего ночевать и, не допустя до того двора, при вечеру с оными деньгами, болховские посадские люди оных крестьян изымав, держали у себя ночью, били смертным боем, ноги переломали и оныя денги отнели, а как ночь прошла, учиня крики, навезав оному Якову поличное, заставя ево говорить на себя и на других крестьян, господина моего выдавать,…умыслом наговоря и напоя вином заплечнова мастера, даному заплечному мастеру их команды болховскому посадскому человеку велели пытать смертельно, которого боя и нестерпя, пытки в тож число в малые часы умре, а товарищи ево, Иван Дементьев, Яков Тарасов пропали безвесно, а оныя крестьяне наперёд сего воровством никаким неприлично не знаются … и оного убитого крестьянина мёртвое тело лежит в Болхове перед канцелярией воеводского правления».
И продолжение: «Всемилостивейшая государыня императрица, прошу вашего императорского величества, да повели ваше державство сие моё прошение в болховской канцелярии воеводского правления приняв, записать и отдать к тому делу, а мёртвое тело крестьянина господина моего вели отдать для погребения, а об оном убитом по грабеже крестьянине вашему императорскому величеству будет вперёд прошение».
И подпись: «вашего императорского величества нижайший раб генерала ордена белого орла кавалера тайного действительного советника князя Юрия Юрьевича Трубецкого белёвской и болховской его сиятельства вотчины приказной человек Пётр Голиванов». Прошение писал земский писарь Семён Голосов, а приказной человек подписал: «К сему прошению Пётр Голиванов руку приложил».
Вот так, буквально всё с ног на голову! Почему? Свои соображения изложу позже, а пока отметим, что челобитную подшили в дело, мёртвое тело отдали для погребения, а в деревню Щербово отправили с инструкцией подпрапорщика Григория Ломакина для проведения обысков в крестьянских домах, описи и возможного задержания оговоренных Яковом Абаничевым соучастников. С поставленной задачей подпрапорщик справился, представив в болховскую канцелярию три документа: собственно доношение, опись имущества Якова Абаничева и его соучастников, а, самое главное, реестр украденного у болховского посадского Антона Жучкова. Да-да, увезённые Гришаевыми вещи нашлись и впоследствии были переданы законному владельцу.
Начинаем с доношения подпрапорщика Ломакина: «По указу ея императорского величества и поданной нам ис оной канцелярии инструкции велено ехать в Болховского уезда вотчину князя Юрия Юрьевича Трубецкого в деревню Щербово, а приехав, той деревни взять оговоренных воров, крестьян Якова Тарасова сына, Ивана Дементьева сына Гришаева, по оговору вора той же деревни крестьянина Якова Абаничева, а дворы Гришаева и Абаничева, пожитки переписав, запечатать и представить короул и оныя оговорных людей и пожиткам их опись за своею и сторонних людей заруками объявить во оной канцелярии доношением и по оной инструкции в болховском уезде под показанной деревней Щербово, пришед сторонними людьми, взяв того болховского уезду помещика Василья Афанасьева сына Рагозина крестьян Семёна Козина, Максима Петрова сына Ефимова, князя Анисима Ивановича Хотетовского деревни Скупшинино крестьянина Семёна Парфёнова сына Топтунова с оными сторонними людьми, стали через реку переходить ис оной деревни Щербово, вышед крестьяне человек с десять с дубьём и нас, нижеименованных, через оную реку перепустили токмо двух человек да сторонних трёх человек, а служивых людей, которые были при нас, ни единого человека не перепустили и сказали им, ежели вы пойдёте, тогда всех потопим в реке, а нас, нижеименованных, взяв сторонними людьми с оной инструкцией, привели к прикащику Петру Голиванову, которому мы и объявили, и оной инструкции Голиванов вычетал инструкция, велел нам показанные воровские пожитки описать, а ис тех воров, кого мы застанем в доме, не брать никого не велел и сказал … Голиванов поедет сам в Болхов и оным воровским пожиткам опись за своей и сторонними людей руками при доношении представит». Далее подпись за Григория Ломакина (он грамотой не владел) и подтверждение болховским жителем Антоном Мядынцевым личностей сторонних людей. Сторонними людьми называли в то время понятых.
Второй документ - реестр покраденным пожиткам. Несмотря на ограниченные возможности, подпрапорщику Ломакину удалось отыскать многое из украденного. Железный ящик нашли за огородом на выгоне, остальное обнаружили в самом огороде, в переулке, в погребе и сарае (омшенике). Всё найденное записали в реестр с указанием стоимости каждой вещи. На свободных местах документа раздельно написано: «Реестру болховской посадский человек Антон Жучков руку приложил». Перечислены серебряные деньги общей суммой двадцать шесть рублей, две жемчужные сороки стоимостью двадцать пять и восемнадцать рублей, серебряные серьги с жемчугом стоимостью семнадцать рублей, два жемчужных ожерелья (девятнадцать рублей), четыре перстня мужских «серебреныя с каменьями добрыми» (пять рублей), двенадцать перстней серебряных женских (четыре рубля), «чепи серебряныя женская на оной цепи два креста серебреныя», серебряные пуговицы, жемчужные запонки, «чарка серебряныя позлащёная», шёлковые платки и многое-многое другое.
Как выглядели перстни, пуговицы, цепочки и ожерелья представить несложно, а вот о сороке поговорим поподробнее. Это старинный русский головной убор замужних женщин. Из всех известных уборов он был самым богато украшенным русским жемчугом. И стоил, как видим из реестра, огромных денег. А как выглядел? Лучше один раз увидеть, чем … дальше знаете. И есть такая возможность, взглянув на картину художника Сергея Сергеевича Соломко «Молодая женщина в головном уборе». Автор отлично разбирался в русском костюме, недаром именно по эскизам Сергея Соломко были сшиты костюмы для знаменитого Костюмированного бала 1903 года в Зимнем дворце. Представители российской знати, включая императора и его родственников, облачились в исторические одежды допетровских времён. Лучшие фотографы империи отразили это событие в своих работах. Пели Фёдор Шаляпин и Медея Фигнер, танцевала Анна Павлова. Был выпущен специальный подарочный альбом, запечатлевший участников бала. Остаётся добавить, что художник Сергей Сергеевич Соломко приходился дальним родственником болховскому доктору Михаилу Петровичу Соломко. Да-да, тому самому, подарившему городу Болхову часы-куранты, которые свыше полутора веков отбивают время на колокольне Спасо-Преображенского собора.
Соломко С.С. «Молодая женщина в головном уборе»
Весь перечень приводить, наверное, не нужно, но кое-что, всё-таки, укажу. Здесь и семена льна, редьки, огурцов, улей пчёл, краска («сурик красной»), порох и даже ртуть (!). Но это не всё, нашлась в омшенике «кадка рыбы московской асетрины свежепросоленной два пуда цена два рубля десять алтын». В переводе на современный язык: 32 килограмма осетрины стоили два рубля тридцать копеек, то есть, килограмм малосольной осетрины стоил семь копеек. Ну и, конечно, алкоголь, куда же без него… «Поднято на переулке вишнёвого вина полтора ведра цена два рубля четыре гривны, бочонок простого вина четыре ведра цена три рубля двадцать алтын, бутыли с водкой ... оныя бутыли перебитые подняты в огороде … перебито всякой хрустальной посуды на три рубля...». То есть, примчавшиеся с добычей из Болхова Гришаевы и мценский соучастник Данило отметили «лихое дело» и покинули деревню Щербово. Ждали, наверное, Якова Абаничева, но не дождались. Со спиртным налицо случился явный перебор (иначе откуда битая хрустальная посуда в крестьянском хозяйстве 18-го века ?), побросали краденое куда зря и сбежали. Куда? А мало ли дорог на Руси? Могли податься в разбойники, леса совсем рядом. Да не просто леса, а огромные лесные массивы с сохранившимися со времён седой старины засечными чертами Козельской (Дубенской) и Белёвской (Бобринской). Они обозначены на карте уезда 1724 года. Непроходимые чащобы - надёжная защита от царской власти, и добыча сама по дорогам мимо проезжает. Одна из близких к Болхову засек, Дубенская, нашла своё отражение в наказе депутату болховских дворян, посланному к императрице Екатерине Второй при созыве Уложенного собрания в 1767 году. В этом же наказе написано и о разбойниках, видимо были они в ту пору нередки... Дороги вели беглых людей на вольный Дон, в староверческое Поморье и на Ветку. Да, было такое поселение в Речи Посполитой - убежище староверов, дезертиров из русской армии и прочих людей, избегавших преследования российского закона. Двадцать с лишним слобод. Головная боль правителей российских. И всего-то в пятнадцати верстах от русской границы. Кстати, через семнадцать лет, в 1748 году, именно из Ветки были направлены в Россию отряды поджигателей. И горели русские деревни и города, в том числе и Болхов.
Олег Волков
(Окончание следует)
Читайте также:
Нашли ошибку? Есть что добавить? Напишите нам: klub.mastera@yandex.ru
|
Творчество Мастеров 
Творчество всех членов клуба 
Творчество наших читателей 
Библиотека 
История Покровского края 
История Орловского края
Покровская районная библиотека
Мир духовный
Заметки на доброту дня
Фотографии Покровского края 
Видеотека
Поездки и заседания
Доска объявлений 
Новости 
О сайте "Мастера"
Обратная связь
RSS - лента 
Виджет для Яндекса 
Приложение для Android
