Для начала, читатель, посмотри вот на это скромное фото начала  XX века. На нём  запечатлены здания Долговской  земской больницы (Мценский уезд Орловской губернии).

История её появления на свет  очень интересна.

Больница от Афанасия Фета

В 1867 году в Орловской и некоторых других губерниях центральной России случился большой недород, и уже с осени многие крестьяне стали питаться хлебом из мякины и лебеды с небольшим добавлением муки. Поэт Афанасий Фет, который в это время исполнял обязанности  мирового судьи одного из участков Мценского уезда, решил помочь голодающим и устроил литературный вечер. Он прошёл в Москве, в помещении артистического клуба, и в нём, по приглашению Фета, приняли участие многие русские литераторы. Лев Николаевич Толстой лично не смог присутствовать, но на вечере была прочитана одна из глав его романа «Война и мир».

Собранная в результате проведённого мероприятия сумма, по тем временам, оказалась очень значительной, - 3300 рублей. Деньги для покупки хлеба выдали наиболее нуждающимся  частями в кредит и без процентов.

К 1871 году большую часть суммы (3000 рублей) крестьяне возвратили, только самым бедным не удалось рассчитаться. Эти деньги Афанасий Афанасьевич вновь потратил на помощь селянам, устроив больницу для крестьян-сифилитиков. В 70-ые годы XIX века проблема борьбы с этим страшным заболеванием широко обсуждалась в Мценском уезде: каждый  пятый из рекрутов, призывавшихся в армию, был сифилитиком.

Больница открылась в 1872 году, в селе Долгом (или Долгий Колодезь), которое вольно раскинулось по одному из берегов речки Должанки – притока Неручи (сейчас это территория Залегощенского района – А.П.) и за сравнительное короткое время, благодаря профилактическим мерам, заразное заболевание было сведено к минимуму, после чего здесь стали лечить и от всех других недугов.

Правда, в начале XX века врачи в Долгом часто менялись – не всякий выдерживал условия «глубинки». Вот сюда-то, в известную в Мценском уезде «Фетовскую» больницу,на место предыдущего, уехавшего в город эскулапа, и была приглашена из деревни Старенково молодая врач Лариса Ивановна Преображенская. Надеюсь, читатель помнит первые очерки о Преображенских («Счастливые дни Преображеских» и «Преображенские и княгиня Тенишева» – А.П.).

Иван Адамович Глаз и другие

Приехала она со всем своим семейством – мужем Николаем и детьми Дмитрием и Кирой в самом начале лета 1918 года. Поселились Преображенские в «Доме врачей», который находился метрах в 15 от родильного отделения больницы и прямо на краю берёзово-кленового парка, доходившего  до берега речки Должанки.

Преображенские Николай Евлампиевич и Лариса Ивановна

Преображенские Николай Евлампиевич и Лариса Ивановна с сыном Митей

Место – живописнейшее, и оно понравилось родителям и детям. Надо сказать, что комплекс лечебных сооружений и оборудование позволяли врачу и персоналу делать многое для больных – от приёма родов до несложных хирургических операций. А в родильном отделении имелась даже такая, по деревенским понятиям тех ле, экзотическая вещь, как ванна. К тому же, местный фельдшер, с необычной фамилией Глаз (звали его Иван Адамович) оказался очень опытным, с военно-полевым опытом оказания помощи раненым.

Так что Лариса Ивановна Преображенская почувствовала  на первых порах серьёзную поддержку с его стороны. Но и сама она, несмотря на минимальный  практический опыт, сразу же показала себя в глазах местного населения профессионалом высокого уровня. Помог в этом первый же серьёзный случай.

Ларису Ивановну, вскоре после приезда, попросили посетить на дому заболевшего священника Долговской  Николаевской церкви. Во время обследования она обратила внимание на огромную опухоль над глазом у батюшки, которая обезображивала приятное лицо совсем ещё не старого человека. При разговоре со священником выяснилось, что опухоль уже несколько лет доставляет ему большие неудобства, но ни один из врачей, включая губернских в Орле, не решился на операцию, хотя батюшка очень просил об этом.

А вот молодая выпускница Женского Медицинского института, внимательно осмотрев больного, вскоре успешно удалила «проклятую шишку» в течение получаса (выяснилось, что это безвредная доброкачественная опухоль – обычный «жировик» - А.П.). Безмерно счастливый священник отслужил молебен, потом всем прихожанам рассказывал, что сделала «наш новый доктор, за которую он будет теперь век Богу молиться».

Эта операция способствовала быстрому росту популярности Ларисы Ивановны Преображенской, и слава о ней достигла самых дальних деревень врачебного участка (а населённых пунктов в нём насчитывалось около сотни).

Так что теперь в приёмном покое  больницы каждый день  наблюдалось буквально столпотворение, а после многочасовых приёмов Лариса Ивановна выезжала ещё и по месту жительства тяжёлых больных.

«Каховка, Каховка, чужая винтовка…»

Год её работы в селе Долгое, пожалуй, был равен нескольким в плане накопления врачебного опыта, в самых разных специализациях. Но не забудь, читатель, что время-то, время какое было на дворе. Однако  в 1917-ом и в 1918-ом годах глубинное орловское село Долгое  ветры противостояния и гражданской войны, вовсю уже полыхавшей на окраинах, обходили стороной. А 1919 года начался с того, что замечательный врач Лариса Ивановна Преображенская сама подхватила сыпной тиф. Скорее всего, от кого-то из её пациентов. Но она, вызвав на помощь себе сестру в качестве сиделки, соблюдая постельный режим, сумела как врач руководить излечением самой себя. И хотя из-за болезни потеряла вес, частично – слух и приобрела малокровие, всё-таки, выздоровела. Однако, едва Лариса Ивановна встала на ноги, пришла другая беда.

Николай Евлампиевич Преображенский, пока жена вела приёмы, выезжала к больным, организовывала работу персонала и болела,  вынужден был вести домашнее хозяйство, смотреть за детьми да ходить иногда в гости к появившимся в Долгом знакомым. Он чувствовал себя «не в своей тарелке». Лишённый возможности активно участвовать в общественной жизни, Николай Евлампиевич с большим вниманием читал газеты и изучал карту России на предмет военных действий, стремясь найти ответ на мучивший его вопрос: что делать? В период развернушегося осенью 1919 года деникинского наступления на Москву Николая Преображенского стала мучить мысль, что его могут мобилизовать в Красную Армию, и он попадёт на войну против своих, с которыми принимал присягу. Бывший поручик всё чаще начал думать об уходе к «белым» и убеждал Ларису Ивановну покинуть Долгое вместе с детьми.

Но жена на все уговоры категорически отвечала: «Решай сам, как подсказывает тебе совесть, но я никуда не поеду. На моих руках дети и больница».

И тогда, незадолго до прихода в Орловскую губернию отрядов Деникина, Николай Преображенский тайно, с помощью одного из знакомых, покинул Долгое и Орловщину, сумев спустя какое-то время добраться до Белой  армии, в которую немедленно вступил.

От него в Долговскую больницу неведомыми путями несколько раз приходили письма. А тем временем к Орловской губернии приближались белогвардейские отряды.

Однажды  в больницу отступавшие в первой декаде октября 1919 года красноармейцы привезли раненого товарища и, оставив его, ускакали. Спустя буквально полчаса, в приёмный покой ворвались казаки-белогвардейцы и стали требовать выдачи раненого. Лариса Ивановна жёстко ответила, что он у неё на приеме и потребовала выйти. Как ни странно, казаки послушались, выйдя в «ожидалку».

Как только раненый был перевязан, господа станичники забрали его, вытащили на улицу. Потребовали читать молитву, «Отче наш», но красноармеец оказался татарином, сумел только что-то пробормотать. Казаки зарубили его шашками и ускакали. Вот так через Долгое пронеслать гражданская война, сначала в одну сторону – к Москве, а ещё через неделю – в обратную, когда деникинцы были вынуждены отступать. За короткие свои пробежки через Долгое ущерба селу они нанести не успели.

От Николая Преображенского на адрес Долговской больницы  ещё несколько месяцев изредка приходили письма. Последнее из них, из Армянска (город в Крыму, на Перекопском перешейке – А.П.) от 25 мая ст.ст. 1920 года, дошло к Ларисе Ивановне уже после смерти мужа.

Поручик 1-ого Корниловского полка Николай Преображенский погиб 30 мая 1920 года во время жестокого боя за переправу у Днепра в районе села Большая Каховка Днепровского уезда Таврической губернии (ныне – город Каховка в Херсонской области Украины – А.П.). Похоронили его на кладбище этого села.

Получив извещение о смерти мужа, Лариса Ивановна обратилась к священнику Долговского Николаевского храма, и тот отслужил панихиду по убиенному.

О том, что муж воевал в Белой Гвардии, врач Преображенская потом, где бы ни работала – в Долгом, в Мануйлово под Ленинградом или в самом Ленинграде – вплоть до самой смерти никогда никому не говорила, строго-настрого приказав хранить тайну и детям. И только на склоне лет её сын, Дмитрий Преображенский, в своих дневниковых записях, поведал об этом.

И мой заключительный очерк о судьбе обычной  русской семьи Преображенских написан на основе воспоминаний Дмитрия Николаевича, которого и самого уже как 20 лет нет в живых…

(Александр Полынкин)

• Освящение памятника на могиле отца Иоанна (Владимирцева) в селе Фёдоровка
• Преображенские и княгиня Анна Тенишева
• Панихида в селе Фёдоровка
• Памяти Владимира Владимирцева
• Из Орловской духовной семинарии – в МГУ (судьба сына священника)
• Судьба священника - 2
• О посёлке Соединитель и его жителях
• Сельсоветы Зиновьевской (Фёдоровской) волости в 1920 году
• Проделки козла Фридриха
• Преображенские – несколько мгновений жизни