Уважаемый читатель, я вновь возвращаюсь к семейству малоархангельских дворян Миклашевских, о которых опубликовал несколько очерков (последний по времени – «Два Василия (отец и сын Миклашевские)» - А.П.). На этот раз обращение будет долговременным и – уверен – очень познавательным для тех, кто интересуется историей  Малоархангельского уезда. Дело в том, в упомянутом выше очерке я приводил вполне официальные  архивные документы, касавшиеся биографии двух Василиев Васильевичей – отца и сына.

Теперь же пришла очередь использовать непосредственно воспоминания одного из членов семейства Миклашевских, Георгия (Юрия) Васильевича, старшего сына последнего владельца имения в селе Дубовик, ставшего в советские годы известным учёным в области авиационной техники (об этом речь впереди – А.П.). Годы его рождения и смерти (25.11.1908, село Дубовик – 01.01.1994, Москва)  совсем недавно мне помогла уточнить его родная внучка – москвичка Мария Миклашевская, упомянутая мной в предыдущем очерке.

Когда Георгий Васильевич Миклашевский  ушёл на заслуженный отдых, он решил написать воспоминания о своём семействе, родных местах и обо всём, что его связывало с прошлым. Видно, пришло время. Шёл ему тогда 79-ый год. Воспоминания вылились в четыре больших рукописных тетради. Мария Миклашевская обещала при разговоре со мной набрать текст воспоминаний деда на компьютере и начала этот процесс.

Георгий (Юрий) Васильевич Миклашевский  в молодые годы

Первую тетрадь, уважаемый читатель, я сейчас предлагаю твоему вниманию. Георгий Васильевич сам дал название своим воспоминаниям, определив хронологический период, место и дату написания. В некоторых местах, по мере необходимости, я буду делать примечания и сопровожу текст фотографиями из семейного архива Марии Миклашевской, доставшегося ей от деда. Итак, начинаю (Александр Полынкин)

Георгий Миклашевский

Одиссея

1918-1923

(Фроловское,  май 1987)

Введение

Приведенный подсчет предков за 200 лет, конечно, очень неточен, надо бы учесть, что детей в старину было, конечно, не 2 ребенка, а шестеро (у А.И. Герцена от двух браков, - даже 12 человек). У одного из моих дедов было 8 человек, у отца нас было четверо. Могли также преобладать мальчики, у Герцена их было не меньше пятерых, а у моего деда - 7 своих плюс одна внебрачная девочка, что, конечно, повлияет на результаты подсчета, возможно, в большую сторону.

Но, все-таки, отчего же наша фамилия встречается не часто: в энциклопедии 1909 года Брокгауза - 2 раза. Оба Миклашевские  в конце 19в. ученые, кажется, юристы, в 40-х годах прошлого века. А. Миклашевский, - владелец фарфорового завода, артистка Миклашевская, приятельница Есенина. В лицо я знал только одну Миклашевскую, инженера одной лаборатории нашего института, работала у нас не долго (1970 г). Вот и все…. А где же остальные 250 человек, которые предсказывает «моя теория»? Кстати, почему интересоваться только мужской линией?

Перестройка - под таким знаком проходят дни нашей жизни и дома, и на работе. Чтобы не сбиться на обычную нынче газетную фразеологию, возьму лишь один аспект еще не очень избитого вопроса из области духовного мира каждого из нас.

Дело идет об отношении прошлому, и прежде всего, к вопросу: Кто я? На него нельзя ответить, не выяснив, кто были мои родители, какова была обстановка, окружавшая меня в первые годы жизни? Надо бы поговорить с современниками. Но сделать сейчас практически невозможно, т. к. мне уже идет 79-й год,  и моих сверстников осталось мало, а литературных памятников нет, т. к в роду у нас не было писателей, а если бы и были, то сведения от них могли бы иметь ко мне очень отдаленное отношение.

Поясню это примером. Еще недавно, в одном из залов Московского исторического Музея, можно было видеть портрет полковника Миклашевского, погибшего в войне со шведами в 1706 году, портрет, писанный масляными красками, хорошо сохранился; полковник показан в светло-сиреневом с цветками халате и, кажется, в чалме….

Надо надеяться, что социологи когда-нибудь научатся поточнее подсчитать вероятность наследования прародительских черт характера и способностей. Пока что простой расчет показывает, что у каждого из нас за 200 лет набирается около 512 дедушек и бабушек всех 8 ярусов. Таким образом, оказывается, что не стоит особенно скрупулёзно выяснять судьбу потомков, родившихся в 18 столетии, и ограничиться 2-й половиной 19 в., когда появилась фотографическая техника, и многие обзавелись семейными альбомами.

Пока я задумывался, как закончить эту вводную часть, в нашей печати опубликовано множество статей, посвященных баталиям 30-х годов, разгоревшихся межу нашими биологами. Сейчас идет уборка «поля боя», из которой следует, что выступать с какими-нибудь теориями или выбирать в качестве истинной какую-нибудь из старых теорий нельзя. Нужно держать всю пачку этих теорий, изучать ее всю и готовить статистический материал.

Ну вот, я готов добавить со своей стороны (для …. …. бабушек и дедушек потомков какой-нибудь знаменитости) такие факты:

1. В начале ХХ века министр финансов Витте жаловался, что к 300-летию дома Романовых ему приходилось содержать около 500 человек живых представителей Романовых.
2. Одна из известных ветвей Миклашевских прекратилась на статс-даме Миклашевской, вышедшей замуж за графа Олсуфьева.

Голубая ленточка или

как Василий Миклашевский в Дубовике оказался

Осенью 1858 года, мой дед, Василий Васильевич Миклашевский, 26-летний офицер (поправка - правовед, недавно окончивший Нежинский Лицей гр. Безбородко) свой отпуск проводил у знакомых, в имении Дубовик, Орловской губ. Красавец-мужчина, брюнет и танцор, мой дед очень любил псовую охоту.

Василий Васильевич Миклашевский-старший

(на оборотной стороне рукой Г.В.Миклашевского написано: «Дедушка Вас.Вас. – красавец-мужчина, брюнет, лихой наездник и «мазурист» в период своего расцвета. Штабс-капитан военного времени (Крымской кампании), учился в лицее графа Безбородко в Нежине, родился в Понуровке Стародубского уезда Черниговской губернии в 1832 году. Малоросс. Имение продал и купил 45 десятин у А.Х.Языкова…)

И вот, во время одного из выездов, лошадь под ним чего-то испугалась и сбросила седока, и у него оказалась сломанной рука. Разумеется, пострадавший был тут же доставлен в усадьбу, где рука была перевязана, и Юленька, молоденькая дочь хозяина (Юлия Густавовна Паппериц, родилась 15 июля 1836 года, дочь малоархангельского уездного судьи Густава Карловича Паппериц, владельца имения в селе Дубовик,–А.П.), забинтованную руку перевязала голубой ленточкой.

         Ленточка оказалась довольно прочной. Начавшийся этой ленточкой роман завершился счастливым браком.  Деду пришлось расстаться со своим поместьем близ Понуровки Стародубского уезда (Черниговской губернии – А.П.) и перебраться в Дубовик, в 10 верстах от Малоархангельска. На лошадях, в хорошую погоду, этот переезд около 250 км, можно было совершить за 2-3 дня.

Судьба молодой семьи сложилась удачно. Крымская кампания осталась позади. Дед, как видим, был моложе Л.Н. Толстого на четыре года, и поэтому вряд ли участвовал в обороне Севастополя. Однако военная служба деда продолжалась, и к началу турецкой кампании 1877 г., он был уже в чине штабс-капитана и отцом семерых дочерей. Наследника ждали 20 лет, старшая дочь, Лизанька, уже вышла замуж, а братца-наследника все нет и нет, Васенька, мой отец, появился только в 1879 году.

Тётушки и их семьи

         Всю плеяду моих семерых тетушек мне удалось повидать. Отлично помню старшую тетушку, Елизавету Васильевну. Она была замужем за врачом, Н.Д. Волковым, жившем в Тургеневе, в 3-х верстах от Дубовика. Дядя Коля часто бывал у нас – лечил всех «скипидарчиком», ну а к тетушке Лизе мы ездили по праздникам, которых тогда было достаточно. Своих детей у тетушки не было, вероятно, поэтому ей доставляло удовольствие возиться с нами, показывать нам журналы с картинками и всяческие чудеса, вроде бронзового паровоза … по столу …. С солью, уксусом и перцем, за обедом.

Василий Васильевич Миклашевский, его жена Юлия Густавовна

и старшая дочь Елизавета (20 декабря 1863 года)

Елизавета Васильевна Миклашевская (в замужестве – Волкова),

старшая и любимая дочь

         Мама обычно садилась за рояль, и мы дивились чудесным вальсам в ее исполнении.

Был у Волковых и прекрасный парк с чудесными деревьями: кедрами, пихтой, туей, голубыми елями и каштанами. Вторую тетушку, Олю, я, кажется, видел, если судить по групповой фотографии, но мне тогда было года два … но зато из домашних разговоров я узнал, что бедная тетя Оля, неудачно вышла замуж. Муж ее, помещик, Николай Митрофанович Языков, был человек буйного нрава, колотил жену так, что однажды она примчалась из Колпны, за 40 верст, к деду, он был тогда мировым судьей, с заявлением о разводе. Дед, конечно, не мог принять такое заявление. Впрочем, через несколько дней тетя Оля забрала свое заявление обратно и сказала, что все это она «наврала». Бедная тетя Оля, ведь у нее было тогда четверо детей.

         Помню также ее мужа, Н.М. Языкова, а мне было тогда лет 6. Отец взял меня с собой в Орел, и мы остановились в гостинице «У Блинчикова». Рядом оказался Н.М., он тут же завел граммофон, бывший у него в номере,  и под его грохот налил мне огромную кружку кваса и велел выпить… Я не мог сразу одолеть такую бадью и тут же расплакался, закрывшись руками…

Так и закончилось это знакомство. ( В дополнение об О.В.Языковой – документ из фондов Государственного архива Орловской области:  «Языкова Ольга Васильевна, из дворян, до революции имела 250 десятин. Состав семьи 9 человек, пользуются землёй на общих основаниях. Проживают при д.Василь-Томашовка Дросковской волости. Выселить, землю и постройки - изъять».  «Протоколы  заседаний комиссии по выселению бывших помещиков» - (Орловская губернская комиссия  по выселению бывших помещиков (18.09.1925-18.09.1926, ГАОО, ф.р-1168, оп.1, ед.хр.7, Л.20 – А.П.).

         Третья моя тетушка, Анастасия Васильевна, моя крестная мать, была замужем за инженером, А.М.Карнеевым, бывшим впоследствии начальником службы движения Московско-Курской железной дороги. Он был для меня самым важным человеком на свете, ведь у него был свой вагон со стеклянной задней стенкой, и дядя Саша должен сидеть за этой стенкой и смотреть, хорошо ли ухаживают за дорогой от Москвы до Курска, а это 502 версты. Мама говорила, что мне в 1910 году посчастливилось прокатиться в этом вагоне до Москвы. С тетей Настей мне пришлось видеться много раз, вплоть до 1937 года (здесь я сделаю дополнение о муже Анастасии Васильевны, А.М.Карнееве, на основании информации, присланной Виктором Рудаковым: 

"Карнеев Александр Михайлович родился 19.10.1858 в Риге, крещен в Благовещенской церкви города Риги 26.10.1858. Окончил полный курс наук в Институте инженеров путей сообщения Императора Александра I в Санкт-Петербурге со званием гражданского инженера с правом производства строительных работ и с правом на чин коллежского секретаря при вступлении на государственную службу. Определён на службу по Министерству путей сообщения, с зачислением по оному и с увольнением на три года в Общество Курско-киевской железной дороги. Назначен штатным инженером VIII класса и начальником службы пути Московско-Нижегородской железной дороги (с 01.05.1894). Инженер VII класса. Начальник службы пути Московско-Курской и Нижегородской железной дороги. Начальник службы ремонта пути и зданий, штатный инженер V класса (01.06.1908). Второй заместитель начальника Московско-Курской и Нижегородской железной дороги (01.09.1908). Действительный статский советник (с 1913). Награждён орденом Святого Владимира 4 степени (28.01.1915)" - А.П.).

         Четвертая тетушка, Любовь Васильевна, была замужем за Бокаповым. У нее была одна дочка Юлечка (р.1898), при ее появлении тетя заболела какой-то странной нервной болезнью, не могла ходить,  лечилась в России, а затем в Швейцарии, перед войной 1914 г. вернулась в Орел, где пролежала до 1917 г. Говорят, что, когда ее бросила сиделка, ей пришлось передвигаться самостоятельно, и она пошла. Когда она умерла, не знаю, вероятно в 1919-1920 г.г. Ее славная дочурка воспитывалась в Москве, у тети Насти. В начале 20-х годов  вышла замуж и уехала с мужем в Польшу. Тетя Настя переписывалась с ней до 1923 г. как сложилась ее судьба, не знаю.

         Пятая тетушка, Анна Васильевна Миклашевская, по-видимому, любимая дочка моего деда, – единственная из всей семерки, получившая высшее образование (Елизавета и Анастасия окончили институт благородных девиц в Москве, все остальные-гимназистки). Тетя Анюта, пожалуй, самый близкий нам человек. Началось с того, что она была правой рукой деда, по окончании высших женских курсов Герье в Москве в начале девяностых годов. Там она прослушала курс лекций Ключевского и некоторых других Московских светил. Затем она осталась дома, при деде, помогать ему по хозяйству и, главное, по уходу за обоими стариками, бабушка умерла в 1902 г. дедушка в 1904 г. Все разъехались, дома остались она да больная тетя Лена. Отец мой заканчивал реальное училище, а затем готовился поступать в Политехнический институт. Фактически всем домом заправляла тетка Анна, дом ветшал, и дело кончилось тем, что потолок в гостиной пришлось подпереть колом, как тогда говорили. Расползались и все дела по управлению имением, вернее, тем лоскутом земли, который остался после выдачи всех сестер замуж. Сама тетя Анюта замужем не была (видимо, не до того было). И в самом деле, после смерти деда оказалось, что имение было заложено дважды,  и по второй закладной на нем числился долг 22 тыс. руб.

         Шестая тетя - Лена. Судьба ее сложилась печально. Влюбилась в Зыбина, из репетиторов моего отца. Роман оказался неудачным. Отбой последовал со стороны Зыбина – должно быть, его испугала перспектива получить в приданное сложное и запутанное хозяйство. Тетя Лена пришла в отчаянье, лет ей было вероятно около 25 – все, кроме Ани, замужем – и она сделала попытку отравиться, осталась в живых, но здоровье пропало – умерла в 1910 г.

         Наконец, седьмая, - тетя Юля. Вышла она замуж хорошо - за железнодорожника Александра Христофоровича Чоглокова – начальника станции Полоцк. Брак был удачным, но коротким - лет через 10-12 Александр Христофорович умер, оставив сына Петю и двух дочек Стасю и Маню. Осиротевшей семье очень помогла тетя Настя. Они с дядей Сашей были к тому времени «их превосходительствами» и помогли устроить Петю в кадетский корпус, а девочек забрали к себе в Москву. Квартира у них в Басманном переулке была огромная (сдвоенная в одну), и места девочкам хватало.  Летом все трое бывали у нас в Дубовике или рядом, - у тети Анюты «на мельнице».

         Никакой своей недвижимости у тети Юли не было. Как видно, не было в этом особой необходимости. Стася и Маня, когда подросли, работали секретарями-машинистками. Петя окончил в 1917 г. Михайловское артиллерийское училище в Петрограде. Командовал батареей в Средней Азии (1926) воевал с басмачами. Видел я его в последний раз в Москве, с очаровательной молоденькой женой Танечкой. Было это перед самой войной в 1939 или 1940 гг. Где ему пришлось воевать – не знаю.

Отец, его учёба в Орле

Но вернемся в конец семидесятых годов прошлого века. Весной 1879 г. сбылась, наконец,  мечта моего деда - 2 апреля (т.е. 15.04) родился Василий Васильевич-младший.

         Бабушке Юле было, вероятно, 40 (Юлии Густавовне шёл 43-ий год – А.П.), поэтому воспитывала его кормилица. Детство его прошло в чудесной обстановке, кругом девочки всех возрастов, летом их было до 7 человек. Васенька был в центре внимания, общий любимец и баловень, каким он оставался чуть ли не до своей женитьбы.

Василий Миклашевский - младший

 Но была и польза для будущего главы семьи. Подошло время Васеньке поступать в гимназию. Хлопоты по организации учебы взяла на себя тетя Лиза (Е.В.Волкова – А.П.). Четыре года он провел у них, в Орле. Из всех рассказов о всяких его проделках в тот период, я запомнил только одну, как он угостил ручную обезьянку, жившую у дяди Коли в кабинете, горячим яичком, поданным ему к завтраку. Она тут же запустила им в шутника. Пострадали только портьеры.

Другой случай относится к бабушке Юле.  Когда у отца были экзамены в гимназии, бабушка приехала в Орел, чтобы помочь Васеньке подготовить билеты. Васенька в гимназию, а бабушка в церковь. Заказала молебен после службы. Вот дьякон и читает бабушкину записку: Куба, Ямайка, Гаити, Пуэрто-Рико …Сударыня, что тут у вас?  Ах, батюшка, это я спутала – это у сына экзамен по географии. За подлинность этих историй ручаться я не могу – возможно, все это школьный фольклор того времени.

          Учиться в гимназии было тогда нелегко. Одна история русская или западная со всякими войнами и крестовыми походами чего стоят! А греческий язык? А грамматика или история словесности? Ведь многое нужно было знать наизусть!

         Не удивительно, что успеваемость у отца была неважной. Пришлось ему покинуть гимназию и поступать в реальное училище. Подробности этого перехода из Орла в Курск я не помню, хотя отец мне охотно все обстоятельства перехода не раз  рассказывал. Теперь-то я думаю, что тете Лизе просто надоело возиться с не очень послушным мальчиком-непоседой. И на семейном совете было решено передать Васеньку  третьей сестре Настеньке на попечение. Ход был правильным. Этим снималась ответственность с семьи Волковых за будущность наследника.

Курск, реальное училище, велосипед и паровозы

С другой стороны, в семье Корнеевых, под наблюдением дяди Саши, инженера путей сообщения, племянник должен был бы поправить свои учебные дела. Были, вероятно, сложности с переводом в реальное училище, пропал, вероятно, год, а может быть, и два, пока все формальности были улажены. Вероятно, не обошлось и без помощи малярами в отделочных работах по ремонту домовой церкви реальному училищу, оказанной Московско-Курской железной дорогой.

Жизнь отца в Курске была сложной, но интересной. Во-первых, появился у него велосипед. Это ведь новинка по тому времени. Было куда и поехать на нем, станция Курск-пассажирская находится в 3-4 км от города, в начале века связь с вокзалом поддерживалась «по ветке», по ней ходила «кукушка» с 3-4 пассажирскими вагонами, ходила она с интервалом примерно час-полтора.

Можно было добраться и пешком, но тогда нужно было переправляться через Сейм  на пароме.

Зимой, конечно,  все ездили по ветке. Каждый из нас, когда обзаведется велосипедом, непременно захочет обогнать кого-нибудь. В 1897 году отец попытался обогнать поезд (я думаю, товарный) выбрал для этого тропинку, по которой ходят путевые сторожа, на перегоне Курск-Букреевка - 11 верст. Пока поезд набирал скорость, равняться с ним было не трудно, но далее на перегоне приходилось стараться изо всех сил. Машинисту, по-видимому, надоело следить за ним, и он решил избавиться от гонщика, открыл продувательный кран - клубы пара закрыли видимость впереди. К счастью, отец сумел удержаться на тропинке – прогулка в кювет могла бы закончиться печально.

         Рассказывать всякие железнодорожные приключения отец любил. Вообще, рассвет железнодорожного дела в России на рубеже 19 в., свидетелем которого был отец, сделали его восторженным поклонником этого вида человеческой деятельности. Много позже я застал в его кабинете множество журналов с описанием новинок ж.д. техники, а на стенах - фотографии паровозов в рамках под стеклом. С ним всегда можно было поговорить о достоинствах паровоза  «Су» и его преимуществах по сравнению с «Нв». От него я узнал, почему маленькая «овечка» («Ов») может легко преодолевать крутые подъемы, используя для этого цилиндр низкого давления.

А вот вы помните рассказ Гаршина из хрестоматии, там машинист, увидев путевого сторожа, размахивающего окровавленным платком, дал контр-пар.  Нет?  Контр-пар получится, если машинист на ходу переставит редуктор в положение для заднего хода. Вот так-то тормозили в старину товарные поезда, когда не было еще тормозов Вестингауза.

Или вот такой рассказ, где-то в депо, скажем, на станции Брянск, получили немецкий паровоз  ВR-38 (скорее всего, этого типа – А.П.), конечно, тут же решили испытать его, конечно, в отсутствие начальства, сцепили с нашим людиновским паровозом. Долго буксовали на месте, пока не сползли на сухие рельсы. Кончилось дело тем, что один увез другого и затащил его в депо (чуть не сказал в гараж, которых тогда не существовало, кстати,  я не запомнил, кто кого утащил).

 Ж. д. дело было, как видим, интересным, и все железнодорожники горячо любили свое дело. И говорили о нем с восхищением. У железнодорожников всегда была красивая форма, работали они по часам, всегда точно и аккуратно. Поезда, как правило, не опаздывали. Всегда было вежливое обращение с пассажирами. Живя среди них, отец привык рассчитывать время. Как это делалось, нам трудно представить, ведь Петербург и Москва жили с разным временем в 32 минуты.

         Если продолжать рассказ о юношеских годах отца, проведенных в Курске и дома, в Дубовике, и основываться только на его рассказах, сможет сложиться представление о безоблачном и самом веселом периоде его жизни. На самом деле все это так выглядело только в представлении отца, что объясняется беззаботным отношением к жизни. Да и как могло быть иначе, когда тебя окружает столько любящих и заботливых людей, оберегающих тебя от всяких невзгод.

Киевский Политехнический институт и возвращение в Дубовик

На групповом снимке 1900 года, т.е., перед вступительными экзаменами в Политехнический институт, мы видим отца в форменной фуражке на первом плане, а перед ним расположился один из его бесчисленных репетиторов, - Зыбин. В центре сидят дедушка с бабушкой и некоторые из сестер.

Это самое фото

(надпись на обратной стороне: «Снимок сделан репетитором Алекс.Зыбиным в 1900 году. Кроме дедушки и бабушки,  на снимке - племянница дедушки Надежда Миршавцева из Харькова-Москалёвка с дочерью Верой, Настюша и Анечка в лето конкурса в Киевский Политехнический институт)

Картина полного благополучия. Меня теперь несколько смущает арифметика. Две половины средней школы того времени могут занимать 7-8 лет, а по календарю выходит нашему герою около 21 года, куда ж девались 4-5 лет?  Получается какой-то обломовский счет, к этому вопросу я еще надеюсь вернуться в дальнейшем, а пока – приведу одно соображение, пригодное,  вероятно, для поколения лентяев любой эпохи. Как не вспомнить рассуждение Сатина «На дне»: «Сделай так, чтобы труд был интересным, тогда я, может быть, буду работать»…. так же и с учебой.

         Я думаю, так всегда будет получаться, если преподаватель- женщина! Да, но ведь 100 лет назад, мальчишек обучали только мужчины - я не беру сельские школы, там женщины работали и раньше.

Все это так, но у отца репетиры-то были все мужчины. Значит,  и они не смогли заинтересовать мальчика. С таким положением мы встречаемся и в наши дни.

         Но, так или иначе, пройдя через многие руки репетиторов,  отец предстал перед конкурсной комиссией Киевского Политехнического Института, набрал при экзаменах 19 баллов (для поступления на инженерный факультет требовался 21 балл) пришлось согласиться на сельскохозяйственный, где 19 баллов было достаточно.

Бабушка, конечно,  сокрушалась, но в утешение говорила: не всем же мосты строить, надо же кому-то и удобрения возить. Она выразилась, конечно, несколько сильнее, т.к.  биоудобрения тогда еще не существовали.

Дедушка, В.В.Миклашевский  (на заднем плане).

Впереди – его зять, доктор Николай Дмитриевич Волков, с женой, Елизаветой Васильевной, и ещё двумя её сёстрами  

Группа вокруг дедушки, В.В.Миклашевского

(надпись на оборотной стороне: дедушка с тётей Олей, Леной и Анютой – его личным секретарём. На втором плане – водитель Павел Андреевич Соколов, ставший своим человеком. Жена его Лиза, дочь дьякона, исчадие ада, украла сумку с нашим фамильным серебром)

         Отец, впрочем, относился к профессии агронома хорошо, т.к. понимал, что на роду ему написано иметь дело с сельским хозяйством. И действительно, дальше дела пошли так, что вырваться из деревенской жизни ему вряд ли бы удалось.

Начало века для отца было тяжелым и тревожным. В 1902 году скончалась бабушка (Юлия  Густавовна Миклашевская – А.П.), в 1904 г. умер дед (Василий Васильевич Миклашевский – старший – А.П.). В Дубовике остались тетя Анюта и староста, управляющий И.Г.Волков.

Берёза, которую посадила Юлия Густавовна  Миклашевская, когда была ребёнком  (надпись на обороте снимка:

«Берёзка стояла на грани верхнего сада и нижнего парка, над рекой. На берёзке чаще всего пела иволга, а в нижнем парке бесчисленные соловьи, горлинки и чёрные дрозды. Из-за этих родовых прелестей я не продал Дубовика, 13 лет вкладывал капитал, труд и заботы и чуть не поплатился жизнью. Ни в 1905, ни в 1918 году Дубовик не пострадал)

В 1905 году был закрыт Политехнический институт. Занятия были прекращены, как оказалось, до 1907 года.  Эти два года отец, по-видимому, студент 3 или 4 курса, вынужден был проводить дома, в деревне, в обществе старосты Николая Титыча, тетя Анюта приезжала из Москвы только на лето, т.к. домик «на мельнице» только строился, отец разместился в крохотном домике, в саду (так называемый флигель) как он пишет на фотографии этого домика, здесь его кормила кашей и макаронами керосинка, а поил чаем керосиновый самоварчик. Когда он писал это через 20 лет, это выглядело довольно грустно. Но не будем грустить, в 1905 году отцу было только 26 лет и все было впереди (от военной службы он был освобожден по здоровью - имел белый билет).

К началу 1908 г. институт был закончен,  нужно было иметь и гнездо. Вить новое и на новом месте или ремонтировать старое? Ремонт требовался основательный.

 Вплоть до сноса старого дома и строительства на его месте нового.

Выбор невесты. Женитьба

         Нужно напомнить, что отцу весной 1908 г. исполнилось 29 лет, нужно поторапливаться с женитьбой. Повести невесту или молодую жену в Дубовик и показать ей старый разваливающийся дом с осиновой стойкой посредине столовой, значило бы погубить все в самом начале …

         Отец решает все по-другому – берет направление по окончании Киевского Политехнического института в Тирасполь Херсонской губ., очевидно, и тогда существовало распределение молодых специалистов, как и в наши дни. Правильно сделал  – конечно, начинать молодому агроному надо было подальше от родного гнезда, где его аудитория состояла бы из стариков, помнивших его еще мальчишкой.

Кроме того, отец несколько лет подряд практики проходил в крупных имениях Терещенко, Бобринских, специализировавшихся на культивировании сахарной свеклы. В Тирасполе его интересовала кукуруза и виноград. Кукурузу он пропагандировал впоследствии в Курской и Орловской губерниях.

         Не менее сложен был вопрос с женитьбой. Дело в том, что еще с 1905 года у отца был роман с великосветской дамой, если судить по ее фамилии, Татьяной Николаевной Кривошеиной, по возрасту тогда - ровесницей отца. Она бывала в Дубовике и раньше описываемых событий. По-видимому, правильно оценила обстановку и решила переходить на новый вид мышления - дружбу.

 К этому времени, вероятно, проявилось самосознание и у отца – не нравилась перспектива быть дома на вторых ролях: ему нужна была подруга жизни,  менее опытная девушка.

         К этому времени у отца в институте сложилась компания: Василий Илларионович Крамаренко, его брат Костя, Григорий Николаевич Алексеев, может быть, были близкие молодые люди, мне неизвестные. Но этих трех, я хорошо помню, т.к. они бывали у нас дома, когда мне было уже лет 7-10. Были в их компании, конечно, и девушки-курсистки Высших женских курсов.

Среди них самой молоденькой была и моя будущая мама – Елена Ивановна Рудницкая, ей было тогда 19 лет (то есть, 1889 года рождения – А.П.), и она была слушательницей 2-го курса на историко-филологическом факультете. Благодаря энергичной помощи упомянутой выше троицы, все сомнения девушки из Полтавы были рассеяны. Получив ручательство всех троих в серьезности намерений молодого агронома и достаточно опытного хозяина, кстати сказать, и землевладельца, как изящно выражались тогда – молоденькая курсистка дала согласие.  

Елена Ивановна Миклашевская (в девичестве – Рудницкая)

Надпись на обороте, сделанная для Георгия  Миклашевского его отцом, В.В.Миклашевским-младшим: «Сохрани, мой дорогой Юрик, в чистоте образ нашей мамы Ляли. Научи любить его Витюшу, Танюшу и Верусю, помните, что всё, что есть хорошего в вас, - это всё от мамы. Стремитесь быть такими же  добрыми, чистосердечными и великодушными, как мама. Учитесь прощать обиды и ненавидеть ссоры, как ненавидела их мама, вас любила она пуще жизни и душу свою положила за вас. 21 мая и 23 октября поминайте маму молитвами в церкви)

В мае (1908 года – А.П.) состоялась свадьба, в Курске. Несколько дней молодые провели у Чоглоковых, затем поехали в Полтаву, к сестре мамы, тете Лиде, где отца приветствовали все шестеро ее ребят. Отец хорошо поговорил с тетей Лидой и, по- видимому,  понравился ей.  Впоследствии тетка играла большую роль в жизни мамы, была встреча и с родителями мамы, но мне теперь трудно восстановить образы моих деда и бабушки.  Знаю только, что бабушка бывала у нас в деревне и возила меня на прогулку в коляске. Думаю, что ей у нас понравилось.

Правда,  в Дубовике не было паровой молотилки, как у дяди Оси в его имении близ Диканьки, но зато были отличные лошади, и доставка со станции Поныри  в Дубовик была приятной. Кроме того, ей, вероятно,  понравилось, что В.В. был совершенно равнодушен к рюмке и не играл в карты.

Георгий - «земледелец», 

дважды заложенное имение и ружьё-бескурковка

         Но вернемся, все же,  в Дубовик. Летом 1908 года ремонт в доме только начинался, и милая тетка Анюта предложила молодым свой, только что отстроенный домик «на мельнице». Там мама и обосновалась, вместе со всем штатом прислуги, набранной тут же, на месте. Отец, работавший тогда уже в Тирасполе, часто приезжал в Дубовик, и мама была вполне спокойна в роли хозяйки дома и готовилась стать матерью. В такой обстановке 12 ноября 1908 г (ст.ст.) появился я. В соответствии со специальностью отца мне дали имя Георгий, что значит «земледелец».

Юрий (Георгий) Васильевич Миклашевский

         К сожалению, это имя уже давно не может определить характер человека, стремящегося к оседлому образу жизни. У отца, например, всегда преобладала охота к перемене мест. Оправдывалась она тем, что профессия уездного агронома создавалась по одному образцу для всей России, что позволяло молодым людям легко перемещаться по всей стране, не вредя своей карьере.

         Как увидим дальше, отец широко использовал этот принцип. Первым шагом была работа на периферии, в Херсонской губернии, с 1908 по 1911 год. Работа была довольно подвижная: кроме разъездов вдоль по Днестру, приходилось ездить пароходом в Херсон, губернский город по начальству (хотя рядом была шумная Одесса, город на особом положении, вероятно, как и Севастополь, Житомир-город без губернии). Вероятно, приходилось ездить и в Киев, в связи с кандидатской диссертацией, ну а потом надо же заехать и в Малоархангельск, где кое-как идет ремонт дома. Не сиделось на месте и маме, ездила и в Полтаву, а в 1910 г. даже в Москву, к моей крестной, о чем мне напоминает фотография – я стою в выходной форме на столике, поддерживаемый тетей Анютой. Помню даже адрес: 1-й Басманный пер. д. 10 кв.18.

В декабре того же года (1910) у меня появилась сестренка Танечка.

Юрий и Татьяна Миклашевские

Маме, вероятно, было трудно порхать в Тирасполь (с двумя пересадками) и двумя малышами на руках. Весь год мы провели в Дубовике. Первое мое смутное воспоминание, относящееся к этому времени, - это множество подвод (саней) во дворе под самыми окнами старого дома и тревогу всех моих родных. В чем было дело, я узнал много позднее.

Дело в том, что имение деда было заложено в банке. Долг (по второй закладной), как тогда говорили, составлял 22 тыс. руб. Отец пропустил очередной взнос в банк процентов, как я теперь думаю,  рублей 300-400,  и были назначены торги. Вот эти подводы я и запомнил, возможно,  покупатели хотели посмотреть, как тогда говорили, «экономию».

Отец говорил, что для переговоров был выделен кто-то «уполномоченный», он вошел в кабинет, присел и начал окольный обывательский разговор. Охотитесь, В.В.?  У вас, гляжу бескурковка….?  Отец снял ружье со стены, полюбовались новинкой, да - замечательный бой и т.д. Тут же покупатель переломил ружье, вытащил оба патрона и положил в карман. В общем,  отец уверил, что банк зря торопит, срок, мол, еще не прошел. Смотрите, конечно, староста Волков вам все покажет, а мне пока нужно в Орел, на этом расстались.

Отец поехал на прием в Петербург к министру земледелия, и тот распорядился, чтобы банк принял очередной взнос. Это я рассказывал для того, чтобы пояснить, что значило до революции получить в наследство имение. Отец попал в тяжелое положение, в сущности, не по своей вине. Вторая закладная означает, что долг тянется со времени крестьянской реформы 1861 года. Размеры имения изменялись при выдаче замуж многочисленных дочерей, которые, получив свою долю,  тут же ее продавали, а долг оставался и повисал, в сущности, на единственном наследнике-сыне, который решился вступить во владение заложенным и перезаложенным Дубовиком. Теперь и мы все стали понимать, что значит родительский дом, церковь, рядом с которой похоронены твои родители…, а тогда - тем более.

         Еще свежи были воспоминания о Вишневом саде у всех, кто видел пьесу в Художественном театре в Москве, или читал ее.

 (Продолжение следует,

Фото из архива Марии Миклашевской)

• Виктор Миклашевский и пик имени Пушкина
• Виктор Миклашевский и пик Пушкина (окончание)
• Два Василия (отец и сын Миклашевские)
• «Одиссея» Георгия Миклашевского. Часть вторая
• «Одиссея» Георгия Миклашевского (продолжение, часть третья)
• «Одиссея» Георгия Миклашевского (продолжение, часть четвёртая)
• Дополнение к «Одиссее» Георгия Миклашевского
• «Одиссея» Георгия Миклашевского» (часть пятая)
• Миклашевские - начало
• Василий Миклашевский: судьба агронома-дворянина